Он устало потянулся и вяло поднялся из-за рабочего стола. Лабораторные анализы в очередной раз перечеркнули его ещё утром казавшуюся блестящей догадку относительно метода адаптации меракского червя к радиации планеты.
Будь проклят этот Меракс-4! Пятый день на орбите, а командование по-прежнему не довольно отчётами и настаивает на продолжении исследований. Всё надеются заполучить очередной эликсир, способный излечить от лучевой болезни. Порыв, разумеется, благородный, но даже ресурсов всех лабораторий «Энтерпрайз», видимо, недостаточно, чтобы дать светилам знаний Федерации ответ хотя бы на один вопрос: стоит ли направлять в этот Богом забытый сектор Галактики группу биологов с ценным оборудованием для дальнейшего изучения местных организмов? Но не год же «Энтерпрайз» здесь ради этого зависать, в конце концов! Это исследовательский крейсер, а не научная станция!
Главный корабельный врач пересёк каюту и остановился у небольшого шкафчика, скрывавшего за своими едва прозрачными дверцами единственное лекарство, способное сейчас снять головную боль, - виски. Леонард без усилий откупорил уже начатую несколькими днями ранее бутылку и плеснул янтарную жидкость в стакан. Вечер начался.
Всякий раз, когда МакКой позволял себе расслабиться подобным образом после долгого и напряжённого трудового дня, ноги сами собой вынуждали его выписывать бесконечные круги по комнате, пока взгляд, уже подёрнутый расслабляющей дымкой алкоголя, наконец не падал на один из предметов. Только тогда он останавливался, брал в руки найденную, словно после долгих лет потери, вещь и усаживался в удобное кресло. Кстати, кресло это являлось результатом многочисленных жалоб и долгих сетований дока по поводу неудобства и серости его каюты, которые оказались, к удивлению командования, настолько настойчивыми, что им проще было разрешить некую вольность старшему офицеру, чем и дальше терпеть его ворчания.
Разумеется, в идеале Боунз, как его прозвал лучший друг с Академии, а ныне капитан «Энтерпрайз» Джеймс Кирк, любил проводить подобные вечера в компании этого самого лучшего друга. Однако сегодня Джим был определённо не в духе - его, также как и Леонарда, раздражал этот пятидневный простой. Не в характере Кирка топтаться на месте, когда вся Галактика ждёт. Пожалуй, эта черта больше всего и нравилась в нём МакКою - всегда стремиться вперёд, и чем отчаяннее, тем лучше, чтобы не оставалось времени оглядываться назад. А именно к этому занятию - раскопкам прошлого - часто сводились вечерние посиделки Боунза в компании одного только виски, без Джима.
На этот раз предметом, который уже битый час крутил в руках Леонард, оказалась женская заколка. Кажется, такие ещё называют шпилькой. Внешне она была ничем не интересна: практически невесомая, грубовато вылепленная из экологически чистого пластика и украшенная маленьким невнятным цветочком с блёсткой, однако воспоминания, что она воскрешала в памяти, были намного примечательнее её внешнего вида. И если жизненный путь каждого существа можно условно разбить на несколько по-своему особенных периодов, то событие, мысленно привязанное к этой заколке, было бы правильно считать перевалочным пунктом между отрезками жизни Леонарда МакКоя.
Он хорошо помнил тот летний день. Тогда, задержавшись после лекций, он долго сидел в библиотеке Академии, разыскивая в казавшихся бесконечными хранилищах файлов нужные материалы для курсовой. И на выходе из главного здания он встретил её. Орионка, а их, в силу специфического расового менталитета, было совсем немного среди курсантов, сбегала вниз по парадной лестнице и, видимо, по невнимательности, столкнулась с Леонардом. Хотя, вполне возможно, что девушка с подобным характером сделала это намеренно, чтобы привлечь внимание к своей персоне. Её звали Шана.
Помимо вполне определённого норова, Шана, как и большинство представительниц её расы, обладала безупречной фигурой и вьющимися каштановыми волосами. Её причудливые локоны небрежно переплетались с помощью многочисленных заколок. Их блёстки сверкали в лучах жаркого калифорнийского солнца, вторя бликам на гребнях океанических волн. Прекрасная девушка на фоне прекрасного залива. О чём ещё может мечтать курсант в конце учебного дня?
Прелюдии, как таковой, не было. Не было извинительных разговоров и, тем более, ужинов. Она просто сразу же предложила погостить ночь у неё и без лишних чашек кофе толкнула МакКоя на кровать. К сожалению, время уже давно притупило чёткость ощущений той ночи, однако если сильно захотеть, то ещё возможно вспомнить бархатистые прикосновения пальцев Шаны, когда она расстёгивала его форму, или же её лёгкое дыхание, когда она своими белыми зубками стягивала ремень с его пояса. Леонард помнил, как сильно хотел её и как получил всё, что хотел, до последнего стона. Однако самое главное, что запомнилось ему с той ночи, это то, как на утро он без малейшего сожаления или хоть капли угрызений совести покинул её комнату. Именно тогда он осознал, что окончательно распрощался с мечтами и, как понимал теперь, иллюзиями молодости о любви и браке. Что действительно готов в рядах Звёздного флота смело идти туда, куда не ступала нога человека.
Спустя некоторое время Леонард обнаружил в кармане униформы ту самую шпильку, которую он сейчас неспешно крутил в своих пальцах. Видимо, эта цепкая мелочь застряла в складке брюк. Правда, возможно и то, что обладательница заколки всё же намеренно оставила её своему кавалеру на память. Шана могла проделывать подобную шалость с каждым своим ночным партнёром - это было вполне в характере игривой орионки. Не обещание, не ожидание, а просто сувенир.
Как и тогда, сейчас эта безделушка не вызывала у МакКоя ни горечи, ни раскаяния - она просто служила напоминанием о том моменте, когда все переживания о разводе с Мириам и прочих несчастливых романах ушли, уступив место новым мечтам и желаниям в его жизни. Именно тогда он понял, что назад дороги нет и никогда уже не будет, и именно тогда оценил, насколько правильным было решение пойти в Звёздный флот.
Сейчас, сидя в мягком, отвоёванном у чинушей кресле и допивая четвёртый стакан виски, главный врач «Энтерпрайз» по-прежнему был уверен, что сделал тогда правильный выбор. Он знал, что ни на что не променял бы этот корабль, его капитана, и ушастого первого офицера, и даже этих пресловутых меракских червей, заполонивших собой и своими составляющими всевозможные лабораторные колбы. Да, быть может это выпитый алкоголь так растопил душу МакКоя, но всё же дело было не только в этом. Ведь если виски не приносит ему ничего, кроме сентиментальной радости, и сердце согревает уверенность в том, что где бы и что бы не случилось во Вселенной сегодня, завтра наступит новый интересный день - значит всё в его жизни идёт по верному пути.
