Данный материал может содержать сцены насилия, описание однополых связей и других НЕДЕТСКИХ отношений.
Я предупрежден(-а) и осознаю, что делаю, читая нижеизложенный текст/просматривая видео.
«Профессор Снейп, я должен сообщить Вам важную…»
«Профессор, нам надо серьезно…»
«Северус, я пишу Вам только потому, что ситуация действительно…»
«Мне нужно встретиться, как можно скорее, приходи в Косой…»
«Подонок, ты будешь страдать всю оставшуюся…»
Гарри с измученным лицом смотрел на ворох скомканных бумаг, совершенно не зная, как сообщить Снейпу то, что должен сообщить. Каждая строчка отдавалась тупой болью под сердцем и заставляла юношу подозрительно часто тереть глаза.
Со времени окончания школы он сильно изменился: вытянулся, немного отрастил волосы, так, что они перестали торчать во все стороны, научился одеваться по размеру и сдерживать лишние эмоции. Только одна задача ему пока не поддавалась: оставить в прошлом Северуса Снейпа.
Каждая их встреча своей спонтанностью, яростью и яркостью напоминала подпаленный с одного бока стог сена. Это было так больно: каждый раз чувствовать, как судорожно сжимается, словно от холода, сердце, гасить немую мольбу в глазах и, до хруста сжимая стакан с огневиски, подавлять единственное желание - обнять и прижаться к знакомому телу.
Они встречались почти случайно – в одном и том же баре. Гарри приходил туда почти каждую неделю в надежде встретить Его, Он же заглядывал раз в полгода. И каждый раз было так сладко, так легко, что, кажется, вот-вот – и они улетят сейчас вместе куда-то высоко, и утром рядом с собой Гарри обнаружит не пару волос цвета воронова крыла на подушке, а любимого, желанного, ненавистного и родного человека с резкими чертами лица и длинным, таким беззащитным во сне, носом.
Безразличие – вот что действительно убивало в нем. Оно было всегда, и с годами, кажется, только усилилось, делая характер зельевара еще более невыносимым.
«Но я бы все терпел, - думал Гарри, - потому что я чувствую, что ко мне он не совсем… безразличен. Возможно, это ненависть. Но я бы терпел за возможность быть рядом с Ним».
***
Сова с шумом влетела в открытое окно кабинета зельеделия. «Я буду ждать сегодня».
Первым порывом Снейпа было смять или, того лучше, сжечь листок и забыть о нем. Именно этого ему хотелось больше всего. Но он лишь нежно провел прямым пальцем по строчкам и, отвернувшись к стене, чтобы его не видела даже собственная комната, улыбнулся одними уголками губ.
***
Все как обычно: Северус приходит в бар ровно в девять часов, хмурый и уставший от всего мира, садится, не здороваясь, на соседний стул, а бармен, так же молча, подает ему виски.
Гарри сегодня не хочет пить, чтобы, как и раньше, забыться и хотя бы на ненадолго обмануться их игрой, он ждет, когда мужчина по глотку выпьет свой напиток и закажет второй стакан. Кажется, Гарри мог бы угадывать каждое его следующее действие, даже мельчайшее. Из раза в раз. «Вот сейчас он повернется ко мне и нахмурится еще больше, и я, как всегда, первым нарушу молчание…»
- Привет, - и снова в ответ лишь тишина и скептическая улыбка… Но, что это? По сценарию гриффиндорец должен был продолжить разговор, но его перебили:
- Ты не пьешь сегодня? – Голос профессора не выражает эмоций, лишь брови немного приподнялись, сделав его лицо чуть более живым.
- Нет… не хочу...
Поттер сбит с толку, даже не знает от удивления, как себя вести. В ответ – насмешливый взгляд и ядовитое:
- А может быть, не можешь? – Снейп едва заметно наклонился к нему, почти неуловимое движение, от которого юноша вздрогнул, как от удара хлыста. Разом стало горько, больно, и, кажется, уже слезы наворачиваются на глаза… «Скорее, плюнуть ему в лицо, уйти, навсегда, отсюда и из его жизни», - пронеслось в голове молодого человека. Он уже хотел было выбежать на улицу, вытереть рукавом подступившие слезы, подставляя лицо октябрьскому ветру, когда его собеседник быстрым движением накрыл его руку, лежащую на колене, своей холодной и сухой ладонью.
- Я знал, что будет, когда поил тебя виски этой весной. Я хочу попробовать, Гарри...
