Что такое "клинит на поттериане"?
Это когда на лекции по финансам, записывая формулы с ГП(готовая продукция) пытаешься расшифровать остальные аббревиатуры и наконец сообразить все эти разнообразные пейринги.
Данный материал может содержать сцены насилия, описание однополых связей и других НЕДЕТСКИХ отношений.
Я предупрежден(-а) и осознаю, что делаю, читая нижеизложенный текст/просматривая видео.
– Я люблю тебя… только тебя, понимаешь? мне не нужна твоя дочь, мне нужен ты, только ты… не уплывай сейчас, останься, умоляю, останься… – я осыпал его бледную кожу поцелуями, но он был холоден, будто ничего и не происходило. Мои руки лежали у него на бедрах, я гладил их, сквозь плотную ткань одежд, ощущая под пальцами гладкую кожу, такую же светлую, как его шея и руки, ощущая мускулы, нетронутые тысячелетиями жизни, я сдавил его бедра сильнее, в надежде услышать хотя бы один стон, сорвавшийся с губ… но тщетно.
– Довольно, Арагорн, – сказал, наконец, Элронд. Он спокойно освободился от моих рук, точно так же, как освобождался много лет назад, когда я, в задумчивости, начинал теребить его волосы. – Довольно. Эти игры ни к чему, будь серьезнее.
Эти слова меня взбесили. Я снова обнял его и прижал к себе, но на этот раз – еще сильнее, так, что он вздрогнул от неожиданности, но, тут же, будто окоченел в моих объятьях. Мне хотелось поцеловать его, раздвинув языком изящно очерченные губы, но Элронд стиснул челюсти, не давая мне освободить слишком долго скрывавшееся желание. Он стоял неподвижно, не вырываясь, но и не отвечая на ласки… это разжигало еще сильнее и мой гнев, и мою страсть.
О, Эру! сколько же лет я держал в себе это чувство, пытаясь заглушить его, пытаясь забыть о том, что полюбил его, моего второго отца. Я и сейчас не осмелился бы открыть свое сердце, и уж тем более не осмелился бы столь откровенно его домогаться, если бы не осознал, что упускаю свой последний шанс, потому, что если он уплывет, если он оставит меня, если я больше никогда не увижу его, мне кажется, сердце мое остановится и уже никогда не забьется снова.
– Довольно, Арагорн, – повторил эльф. На этот раз голос его прозвучал тверже и я сам отдернул руки, точно меня обожгла его холодность. – Перестань.
– Я так люблю тебя, – повторил я. – Не уплывай.
Элронд несколько снисходительно улыбнулся:
– Ты же и сам все отлично знаешь: я люблю тебя. Но вовсе не как мужчину. Ты всегда был для меня как сын, и я любил тебя не меньше, чем моих родных сыновей, быть может – даже больше. – Улыбка пропала с его губ. Неожиданно в его речи появилось что-то странное, будто он с трудом подбирал слова: – не пытайся меня соблазнить – ты привлекателен, даже красив… Но я не могу полюбить тебя – как не смог бы полюбить собственного сына. Забудь.
Чувства смешались в моем сердце… я был возбужден и разгневан, мне хотелось и плакать, и кричать, и смеяться, а, больше всего, хотелось сорвать с Элронда все одежды и со всей страстью, на которую только способен, целовать его тело, оставляя темные следы на бледной коже. Но одна мысль о том, что при этом он будет холоден и неподвижен, точно труп, вызывала у меня отвращение.
Он не хотел меня. Или, все же… сейчас мне как никогда трудно было понять его, понять эти странные эльфийские игры. Он не пытался освободиться от моих объятий, он стоял, прислонившись спиной к стене, позволяя мне дотрагиваться до самых чувствительных мест.
– Останься со мной… умоляю, останься со мной, – повторял я снова и снова. Я шептал эти слова, уткнувшись ему в волосы, скользя языком по изящным изгибам уха, зная, что от этих прикосновений он возбуждается, как и всякий эльф. Моя рука чувствовала, как напрягаются его мышцы – на груди, на животе и ниже… я просунул руку под плотный покров верхнего одеяния, что бы еще четче ощутить разгоряченную страстью плоть. Я снова и снова гладил его, чувствуя, как тонкая ткань становится влажнее – пока лишь от пота.
– Нет… Арагорн, перестань… пожалуйста… довольно… нет… – в словах Элронда больше не было прежней холодности, он не приказывал мне, он просил. – Ты же знаешь… у тебя есть Арвен, а у меня…
– Я знаю. Я все знаю. Я знаю, что я не люблю ее, и знаю, что ты не любишь его.
Я поцеловал его, прежде чем он успел возразить мне. И эльф ответил на мой поцелуй. Его язык заскользил вдоль моих зубов, в точности так, как я мечтал столько лет, с тех пор, как однажды увидел его в библиотеке, вместе с прибывшим по каким-то официальным делам Келеборном. Они целовались, точно так же, как мы сейчас, и я не мог отвести глаз от них, я представлял себя на месте лориенского Владыки и чувствовал, как у меня пересыхает в горле от желания и зависти.
Едва наши губы снова разделились, Элронд негромко сказал, глядя мне прямо в глаза:
– Как хорошо, что завтра я уплываю, и мы больше никогда не увидимся. Еще чуть-чуть и мое сердце было бы разбито.
Волшебное ощущение сбывающихся сокровенных желаний мгновенно рухнуло. Эти слова были точно плевок, и я почувствовал, как что-то всхлипнуло у меня в груди от этих слов. К Владыке же вернулось его ледяное спокойствие.
Мне захотелось его ударить. Ударить наотмашь, в такое снова холодное, такое надменное, по-настоящему эльфийское, лицо. Он надо мной издевался. Ему хотелось еще раз напомнить мне, что завтра его уже не будет рядом, лишь море зашумит в ответ на мои мольбы.
Как же мне хотелось причинить ему боль, хотя бы физическую, в ответ на эти слова. Но разве я мог поднять руку на него, на моего возлюбленного наставника? Нет, конечно, нет, я слишком влюблен, я слишком человек, даже не смотря на то, что воспитан эльфами… должно быть, только эльфы способны причинять боль тем, кого любят.
Я резко развернулся, так, что бы Элронд не смог заметить слез, блеснувших у меня в глазах. И зашагал прочь.
* * *
Если бы ты знал правду, Арагорн… хотя, наверное, тогда ты бы возненавидел меня. Ты человек, тебе не понять, что, иногда, быть любимым важнее, чем любить. Люди непостоянны – их сердца переменчивы, а жизнь коротка.
Лишь эльфы способны хранить верность вечно. Келеборн воистину любит меня, и не так уж и важно то, что я его ни капли не люблю. Я люблю тебя. Ты этого так и не узнаешь, но…
Сердце нужно оберегать от тоски и боли. Тебя любит моя дочь и ты тоже любишь ее. Я знаю, Вы будете счастливы – пусть недолго, зато по-настоящему. Единственным, что омрачит ее дни, будет твоя смерть – тебе покажется, что это случится нескоро, но даже тысячи лет мало для любви, и даже через тысячу лет смерть невозможно простить.
Ты уходишь от меня, быстро, не оборачиваясь. Полуоткрытая галерея звонко повторяет звуки твоих шагов, выплескивая их наружу. Сквозь стрельчатые проемы проникают белые лучи утреннего солнца, и обнимают тебя, а я стою в тени, в самом конце галереи, смотрю на то, как ты идешь к началу, и в голове моей вертится вопрос: насколько короткая любовь может быть дороже вечной верности?..
Пожалуй, ты назвал бы нас, эльфов, жестокими. Может быть, так оно и есть, но наша кровь всегда безошибочно говорит: сердце надо беречь от тоски…
…от любви?
