Васильковое платье

Он не стал заказывать в «Волосах Горгоны» самый дорогой номер, хотя для первого настоящего свидания с Гермионой вполне мог себе это позволить: благоразумно не захотел ставить миссис Уизли, встречи с которой ждал, как ни странно, не только с нетерпением, но и с давно забытым мальчишеским трепетом, в неловкое положение. На его вкус семейство Уизли в материальном плане жило весьма скромно, хотя и не бедствовало, и Драко вовсе не хотел произвести на гордую Гермиону заведомо неблагоприятное впечатление пустой тратой баснословных денег. Тем более что ему в голову пришла нестандартно-рациональная мысль о том, что и он сам вряд ли сможет полностью расслабиться в королевском люксе, один час аренды которого стоит его месячного жалования колдомедика.
Выбранные Малфоем апартаменты были тоже достаточно шикарными, даже учитывая весьма избалованный в детские и юношеские годы вкус Серебряного принца. Задержав придирчивый взгляд на широкой кровати с мягким кожаным изголовьем и малахитово-аметистовыми стойками, покрытой пледом из натуральных шкур ягуара и панды, Драко раздражённо подозвал горничную:
- Срочно замените! - он представил, как секретарь министра верещала бы и гневно топала ножками, обнаружив на ложе любви такую негуманную деталь интерьера, и передёрнул плечами.
- Простите, сэр, прикажете сейчас доставить заказанный вами ужин и напитки или после прихода вашего гостя? - профессионально-деликатным тоном уточнила горничная.
«Придёт? Не придёт?» - не мог унять Драко беспокойного стука взволнованного и почти испуганного сердца.
*
Трепеща от волнения, Гермиона открыла дверь заказанного Малфоем люкса и обомлела: натолкнулась глазами на огромный букет лазоревых цветов!
- Ах! Чудо! – непроизвольно вырвалось у неё вместо заранее заготовленных дерзких и шутливых слов, которыми она собиралась заглушить свою нервную дрожь.
На полу возле кровати стояла огромная корзина с… васильками! Самыми простыми, живыми, а не магическими. Яркие сине-фиолетовые резные лепестки пёстро, смело и одновременно до слёз наивно выделялись в строгом дорогом интерьере. Лазоревое сочное облако. Что-то исключительно трогательное и даже интимное. Гермиона никогда раньше не задумывалась, что ей нравятся васильки… Оказывается, нравятся.
- Я почему-то подумал, что ты не очень любишь юбилейные розы, - раздался непривычно глухой и взволнованный мужской голос. – Разумеется, я не про женские имена, - Малфою до её прихода неплохо удавался образ избалованного равнодушного сластолюбца. Но лишь стоило стройной женской фигурке в изысканном лёгком платье и волнительном аромате чуть терпких духов замереть на пороге – и стена напускной самоуверенности Драко Малфоя треснула и осыпалась каменной крошкой к её ногам в элегантных туфельках.
- Как ты угадал? – открыто улыбнулась Гермиона – Драко захотелось, чтобы эта чудесная простая и доверчивая улыбка никогда не сходила с её изумительных нежных губ. - Розы – красивые и торжественные, но слишком тяжёлые и… традиционные. А имя дочери мы выбирали вместе с мужем, - от чего-то смутилась она. – Нашей девочке оно очень подходит, - и опустила взгляд.
Драко немного неуклюже подошёл к ней и потянулся к дамской сумочке:
- Именно это я и имел ввиду. Ну, про розы. Давай, проходи. Чего в дверях стоишь? И… может, поздороваемся?
- Привет-привет, - Гермиона смело шагнула в комнату и огляделась. – Нормально, - беспечно кивнула она, но остановила взгляд на шикарной кровати, занимающей почти половину немаленькой комнаты, и сильно засмущалась, щёки её зарумянились, что вызвало у Малфоя приступ нервного кашля.
Он хотел взять Гермиону за руку, но та отошла в сторону.
- А ты, Малфой, наверное, переживал, приду я или нет? - дерзко махнула она копной тяжёлых каштановых волос.
Драко попытался вложить в свой бесстыдный взгляд, ощупывающий женскую фигурку, как можно больше цинизма и равнодушия, но восхищение забило все эти напускные эмоции. Тем не менее, он высокомерно усмехнулся:
- Ты, Грейнджер, если хочешь – можешь уйти! Номер не пройдёт: я легко найду какую-нибудь благодарную особу, с удовольствием готовую скрасить одиночество молодого привлекательного мужчины голубых кровей в шикарном люксе лучшей лондонской гостиницы.
- Не злись, - вдруг просто сказала Гермиона и печально улыбнулась. – И меня не зли, - её пронзительный взгляд, словно удерживающий нечто сильное и опасное, настойчиво рвущееся наружу, заставил Драко на несколько мгновений вообще забыть, кто он и где находится.
«А вот второе – это то, что мне сейчас действительно нужно меньше всего», - подумал он и попытался взять себя в руки.
- Поговорим? – улыбнулся он открыто, без всякого пафоса и потайного смысла и показал рукой на столик с шампанским и закусками. Фрукты, дорогой сыр и строгая тёмная бутылка в серебряном ведёрке со льдом казались неотъемлемой частью великолепного интерьера. – Или займёмся чем-то другим? – потайной смысл сам собою вынырнул из его взгляда, как чёртик из табакерки. «Только не улыбнуться! – стиснул Драко зубы. – Она не простит мне такой пошлятины и точно сбежит!»
Гермиона достойно выдержала его провокационный взгляд и послала в ответ не менее двусмысленный блеск озорных глаз («Вот чертовка!» - нервно сглотнул Малфой):
- Что, понравилось? Говорить? – она с независимым видом подошла к столу и придирчиво оглядела богатую сервировку. Драко открыл было рот для достойного ответа, но не успел вымолвить ни слова. – Поговорить – это иногда очень много. Но… Нет! – с вызовом посмотрела на него Гермиона. В её тёмных, словно перезрелые вишни, глазах крошечные демоны с белыми и чёрными крыльями боролись за власть над этой волшебной ночью. – Поговорить мы ещё успеем! В другой раз… - Гермиона решительно шагнула к Драко…
Ему показалось, что в комнате потянуло сильным сквозняком. Женщина рядом с ним, так близко, была горяча, как парика, весь день гревшая крылья над зыбучими раскалёнными песками. А ему захотелось укрыться куда-нибудь от ледяного ветра… Озноб так стремительно захватил его тело, что деловитые быстрые отточенные движения Гермионы не вызывали у него никакого удивления: все мысли были направлены только на то, чтобы заставить спину, плечи и руки не дрожать унизительно и по-мальчишески, а лоб и шею не покрываться липким холодным потом. Гермиона, снимая его пиджак, развязывая галстук и расстёгивая пуговицы на рубашке, не поднимала на него взгляда, только шептала что-то понятное ей одной и строго поджимала губы, и Драко был этому чрезмерно рад: вот стоило бы ей только посмотреть ему в глаза – и он точно сбежал бы из этого дорогого гостиничного номера, снятого на одну ночь для перепихона с привлекательной молодой леди. Сбежал бы трусливо, и не думая о репутации и последствиях этого бегства… Он не мог впустить в свой мир даже намёк на то, что всё происходящее с ним сейчас - реальность, а не болезненный бред, не его странная юношеская фантазия о любви к девочке, засыпанной с головы до ног васильками…
Гермиона замерла. Задышала глубоко и часто. Её грудь под тонким малбери(1) вздымалась, и сложная драпировка выреза колыхалась, как от ветра, жила своей самостоятельной жизнью, отдельной от жизни платья, и кричала: «Прикоснись, сдвинь меня в сторону, посмотри, что за сокровище скрыто подо мной!» Руки Драко задрожали ещё больше, а взгляд просто прилип к женскому декольте.
Она взялась за пряжку его ремня, потянула за оббитый блестящим металлом язычок, дёрнула, высвобождая упор из фиксатора… и подняла на него взгляд…
Мир Драко Малфоя, со всеми его сложностями, проблемами и желаниями, втиснулся в маленькую коробочку из древесины винограда, на которой было написано «Гермиона, моя Гермиона», и бешеный, борющийся сам с собой, взгляд кареглазой ведьмы захлопнул её крышку…
……………………………….
(1) Вид шёлка