Драко долго не может заснуть, ворочаясь на ледяных простынях. В подземельях всегда холоднее, чем во всех остальных частях замка. И даже когда, наконец, удается провалиться в беспокойный сон, вся омерзительность и ужас того, что произошло в классе по защите, наваливается на него даже там. Ему грезится Поттер; он летает на своей «Молнии» и глупо хихикает, показывая на озадаченного Драко, а толпа незнакомцев с радостью подхватывает его смех. Последнее, что запоминает Малфой — он показывает гриффиндорской выскочке средний палец. Потом Морфей чуть сильнее сжимает его виски мягкими, почти невесомыми прикосновениями, и Драко отключается окончательно.
* * *
Голоса учеников в Большом Зале за завтраком сливаются в ровный размеренный гул, который бывает, когда к уху прикладываешь большую морскую ракушку. Стук столовых приборов по аляповатым хогвартским тарелкам точно такой же, как если постучать по убористой роговице раковины.
И, правда же, что если закрыть глаза, то можно представить, что находишься на песчаном берегу и слушаешь шум прибоя.
Драко равнодушно смотрит перед собой, не различая лиц, люди мелькают, словно в замедленной съемке — как-то механически — и кажутся роботами. Он пытается сосредоточиться на обрывках разговоров, на ярких цветах галстуков, вызывающе контрастирующих со смоляной чернотой ученических мантий, на чём угодно, лишь бы в голову снова не лез Поттер.
Вчерашняя ситуация не нравится Драко, Несмотря на то, что он придумал себе сотню оправданий: одно глупее другого. Наверное, лучше всего забыть это, как кошмарный сон. Малфой поднимает глаза и смотри перед собой – на гриффиндорский стол. Ага, как же…
От раздумий отвлекает мягкий тенор Блейза.
— Как у тебя дела, Драко? – участливо спрашивает он.
Его выдают глаза – его хитрые лисьи глаза, немного прищуренные и блестящие; и тщательно сдерживаемая улыбка. Так бывает, когда напрягаешь, кажется, все мускулы лица, чтобы не расхохотаться в голос, и не застучать по столу рукой в порыве эмоций.
— Что ты хочешь от меня? – холодно отзывается Драко, смерив брюнета подозрительным взглядом.
У Забини вырывается смешок.
На самом деле, Блейз относится к тому типу людей, под чье обаяние попадаешь в первую же секунду общения с ним, безоговорочно и уже безвозвратно. Такие люди теплые и яркие, как маленькие солнца в серой толпе; хочется стоять, зажмурившись, и впитывать в себя их лучи, потому, что рядом с ними испаряется даже самое плохое настроение.
— Я жажду услышать грязные подробности вчерашнего вечера. Панси мне рассказала та-акую интересную историю…
Блядь. Ну конечно. Еще эта тупая сука Паркинсон со своим длинным языком.
Когда, кажется, что всё самое худшее уже произошло, обязательно происходит что-нибудь этакое. Пинок от судьбы, которая как бы намекает не расслабляться.
— Лучше сразу отъебись от меня, Блейз, — устало говорит Драко, вновь натыкаясь взглядом на факультет с красно-золотыми эмблемами. Гриффиндорцы о чём-то возбужденно шушукаются, оглядываясь на учительский стол.
— Так значит это всё-таки правда?
Под убийственным взглядом, который Драко посылает своему собеседнику, тот всё же не сдерживается и смеётся. А потом его лицо резко серьезнеет.
— Мне кажется, я знаю, в чем твоя проблема… — задумчиво говорит Блейз. — Ты слышал о теории Фрейда о бессознательном?
— Блядь, — вырывается у Драко. — Нет, конечно! Это еще кто?
— Известный психолог в мире магглов, — спокойно поясняет Забини.
Их диалог прерывают две старшекурсницы с Хаффлпаффа, проходящие мимо их стола. Они хихикают и кидают томные взгляды, на что обычно Драко реагирует снисходительно и спокойно, а вот сегодня это раздражает. Он подавляет желание помахать рукой у друга перед глазами, чтобы вновь привлечь к себе внимание.
— С каких пор мы говорим о магглах? – ехидно тянет Драко, когда, наконец, девушки скрываются в дверях.
Забини, взгляд которого всё еще устремлен им вслед, а мысли, наверняка, под форменные юбки до колена равнодушно пожимает плечами.
— Ничего не имею против их книг.
Он переводит взгляд на блондина.
— В тебе говорит твоё подсознание, Драко, — спокойно начинает пояснять Блейз, не обращая внимания на его недовольство. — Те неосознаваемые тобой мотивы, истинный смысл которых ты не принимаешь из-за противоречия их твоему классовому восприятию и их социальной неприемлемости, трансформируются во вполне осознаваемую ненависть к Поттеру.
Ну да, Блейз любит охуительно-умные речи, наполненные длинными словами, и смыслом, понятным только для него одного. Он говорит с видом ученого, разве что указательный палец вверх не поднимает. Назидательный такой знак.
— Круто, — фыркает Драко. Он уже привык к подобным выступлениям. — Это ничего что я ни хера не понял?
— Ну, если просто, то ты хочешь Поттера.
— Я не хочу Поттера!
— Да?
Блейз удивленно округляет глаза, словно кто-то нагло опровергнул самую точную истину на его жизненном пути. Получается слишком наигранно. Раздражение Драко, зародившееся где-то в глубине желудка, горячей волной пробегает по груди вверх, по гортани и ударяет прямо в голову. Драко хмурится, стараясь отогнать его.
— Блейз…
— Ты в этом точно уверен? – продолжает издеваться тот.
В голове Драко всё-таки взрывается фейерверк. Единственное, что сдерживает парня – наличие людей вокруг.
— Если в какой-то блядской маггловской книжке написали, что я хочу Поттера, это еще не значит, что я действительно хочу его!
— Видишь, ты дважды сказал, что хочешь его, – ухмыляется Блейз. — С подсознанием не поспоришь. Вот что тебе сегодня снилось?
Он пытливо всматривается в заостренные черты лица.
— Ничего! – Драко ловит себя на мысли, что снился ему сегодня именно Поттер. В любом случае, он не собирается прислушиваться к тому, о чём сказал какой-то маггл. Он поспешно добавляет: — И Поттер мне абсолютно безразличен.
Серые глаза несколько раз закрываются, быстро и резко, словно стараясь снять с себя, отогнать чужой непрошенный взгляд. Блейз удовлетворенно кивает чему-то своему, а потом отводит взгляд. Глядя на чистое небо через витражное окно, он, мечтательно улыбаясь, говорит:
— Ну, раз он тебе абсолютно безразличен, тебе ведь не составит труда игнорировать его правда?
Брови Драко удивленно приподнимаются.
— А с каких пор ты его защищаешь?
— Драко, не уходи от темы. Поттер уже давно забыл вашу детскую вражду и нашел себе более важные дела. Пора бы и тебе это сделать.
Драко недовольно думает о том, что в этом замке еще не нашлось ничего, что может быть важнее его, Малфоя. Он косится на друга, понимая, что его самым наипримитивнейшим образом берут на «слабо». Что-то задумал? Блейз лишь щурит глаза на солнце, как довольный сытый книллз, и рушит всю теорию о заговоре.
— Если только кое-кто не будет говорить обо всём, что касается магглов, — бурчит Драко.
Теперь придется действительно игнорировать Поттера.
Несколько минут проходят в молчании
— А с Паркинсон что делать? – задумчиво произносит Драко, задавая этот вопрос скорее себе, чем кому-то. Справа Блейз невежественно фыркает в кубок с соком, отчего в нем взлетает фонтан оранжевых брызг.
— Драко, ты волшебник, или нет? – он отрывается и смотрит на Малфоя, дожидаясь кивка. — Сотри ей память, пока она еще кому-нибудь не рассказала. Хотя, я в этом что-то сомневаюсь.
Драко кивает, поднимаясь из-за стола. Проще простого: стереть человеку память. Может с Панси удастся просто поговорить?
Он мысленно готов грустно поаплодировать этому циничному перфомансу.
* * *
Панси сидела на своей кровати в комнате для девочек, сложив ноги по-турецки, и с остервенением резала колдографии Малфоя. Её взгляд становился особенно кровожадным, когда маленькие фигурки Драко забивались куда-то в угол снимка, в попытке ускользнуть от двух металлических острей ножниц.
Когда Драко входит в комнату, вся кровать девушки усыпана разноцветными глянцевыми клочками.
— Панси… — начинает он, садясь напротив девушки.
Она поднимает на него горящие ненавистью глаза.
— Оставь меня в покое извращенец! – шипит Панси и отворачивается.
— Панси, я хотел с тобой поговорить, — делает вторую попытку Драко
— Иди и говори со своим любимым Поттером, Малфой! Скоро все узнают о том, кто ты на самом деле!
Он раздраженно вздыхает. Видит Мерлин, Драко не хотел подобного исхода.
— Панси, посмотри на меня!
— Да что тебе…
— Обливиэйт!
Заклинание забвения очень сложное, нужно хорошо сконцентрироваться. Палочка в руке немного подрагивает от скорости выполнения – в любой момент может кто-то зайти. Глаза Паркинсон затуманиваются, словно покрываясь мутной пленкой, и становясь матовыми.
Спустя минуту, она уже приходит в себя и растерянно оглядывает обрывки колдографий. Драко ободряюще гладит её по плечу и говорит:
— Извини, за то, что накричал на тебя вчера на дежурстве. Репаро всё исправит.
