Пленники пространства

Профессор Снейп вышел из душа, кутаясь в мягкий длиннополый халат. Магический огонь весело потрескивал под котлом, где уже доваривался глинтвейн. Выждав последние несколько минут, Снейп снял самое ароматное из зелий с огня и поставил наполненный кубок прямо на пол возле дивана. Переложил несколько подушек, устроился поудобнее, раскрыл свежий номер «Магического вестника», доставленный вечерней совой, и отхлебнул глоточек ароматного питья. В такие минуты, оставаясь наедине с собой, когда на него не давил Волдеморт, когда от него не требовал отчетов Дамблдор, Снейп совершенно не напоминал каменную статую Командора, от которой шарахались в коридорах студенты. В такие минуты он принадлежал только сам себе, принимал себя таким, какой он есть, и даже находил свое существование сносным. Как редки были эти мгновения!.. Как нечасто удавалось остановить бессмысленный бег времени и просто подумать — о себе, о своей жизни, о своем будущем. Возможно, он выживет в этой войне, и тогда обязательно напишет большую работу по зельеварению. Наука его всегда привлекала…

Размышления прервал тихий, но настойчивый стук в дверь. Хорошее настроение тотчас испарилось без следа. Злобно ругаясь сквозь сжатые зубы, статуя Командора двинулась к двери и распахнула ее с такой силой, что едва не сорвала с петель. На пороге стоял Поттер. Снейп сразу вспомнил странное поведение Поттера сегодня на уроке и после урока, вспомнил его слова «поговорим вечером», которые профессорская память услужливо отфильтровала утром и столь же услужливо подкинула сейчас.

— Что вам нужно? — срывающимся от злости голосом прошипел Снейп. Поттер молча шагнул из темноты коридора в освещенную гостиную и закрыл за собой дверь. Пару секунд он молча смотрел на Снейпа, давая глазам привыкнуть к свету, а затем спокойно сказал:

— Ты чертов сукин сын! Ты ужасно грубо вел себя сегодня на уроке. Но я всё равно скучал по тебе весь день.

И, повиснув у профессора на шее, он без долгих разговоров жарко поцеловал его в губы. Наверное, даже бревно или камень ведут себя живее, чем впавший сейчас в ступор профессор зельеварения. Он стоял, вжатый спиной в стену, и не понимал, на каком свете находится. А Поттер, отцепившись от него, наконец, перевел дыхание и как ни в чем не бывало прошел в комнату.

— Ты сварил глинтвейн! — улыбаясь, заметил он. — Спасибо!

С этими словами он взял кубок Снейпа и принялся потягивать из него напиток мелкими глоточками, листая оставленный журнал.

— Я тоже сегодня читал этот номер! — поудобнее устраиваясь на диване Снейпа, сообщил он. — Ты уже видел статью Маржолен Вийет в разделе «Редкие яды»? Хочешь мое мнение? Я бы эту даму публиковал в разделе «Редкая чушь», а вовсе не в «Редких ядах». Представляешь, скрестить толченые крылья скарабеев с соком дикой лимонницы и утверждать, что этот состав вызывает расстройство зрения. Ха-ха-ха! Как говорит мама, максимум эффекта — кратковременный понос! Но я-то понимаю, этой даме попросту нужно 30 публикаций для того, чтобы получить степень бакалавра… Она написала уже семь или восемь статей, и все — такие же идиотские…

Говоря все это спокойным, насмешливым и, что самое удивительное, — совершенно трезвым! — голосом, Поттер закончил листать журнал, отложил его и поднял глаза. Снейп все еще подпирал стенку, только бледность на его лице сменилась легкой синевой.

— Северус? — позвал Поттер, отставляя в сторону кубок. — Что-то не так? У тебя что-нибудь случилось? Что-то с матерью? Почему ты мне сразу не сказал?

Он подбежал прямо к профессору и легонько встряхнул его за плечи.

— Да что с тобой такое, счастье мое ненаглядное? — прошептал он встревожено. В ответ на это профессор Снейп, гроза студентов, упивающийся со стажем и самый удачливый двойной агент столетия, сделал самое позорное, что может сделать мужчина — он покачнулся и упал в обморок.


* * *
Снейп обнаружил себя на диване. По комнате носился сквозняк от распахнутой двери, в голове отвратительно звенело, на коже проступил липкий пот. Но ничто не шло в сравнение с парой зеленых глаз, обладатель которых нависал над профессором, всем видом выражая озабоченность и сочувствие.

— Ты напугал меня! — прошептал Поттер, проводя носовым платком, смоченным какой-то резко пахнущей дрянью, по лбу почтенного профессора. Сразу стало легче. Настолько легче, что Снейп смог приподняться.

— Лежи! — запротестовал Поттер, но зельевар решил не тратить время на размышления над мотивами поведения гриффиндорца. Схватив его за плечо, он на негнущихся ногах подтащил мальчишку к двери и вышвырнул в коридор. Когда тот с ослиным упрямством снова кинулся обратно в комнату, Снейп, не отдавая себе отчета в своих поступках и желая лишь устранить раздражитель, наотмашь ударил мальчишку по щеке. Удар получился таким сильным, что Поттера отнесло к противоположной стене. Зажав пальцами побелевшую скулу, мальчишка замер, и, словно не веря себе, глядел на Снейпа. Из носа потекла струйкой кровь, но гриффиндорец даже не обратил на это внимания. Щурясь на замершую в дверном проеме фигуру профессора, он тихо сказал, скорее пытаясь убедить себя, чем облечь в слова состоявшийся поступок:

— Северус… ты… ударил меня?

— Еще раз сунешься — и я просто тебя убью, маленький паршивец! — выплюнул Снейп и со звоном захлопнул дверь своего кабинета. Трясущимися руками налил себе остывающего глинтвейна, выпил залпом, не чувствуя вкуса, и повалился на диван.