«Шульдих, мы отходим, прикрой».
Мысленный голос Наги сильно отличался от его настоящего. Живой, с яркими интонациями, вспыхивающими в голове Шульдиха мармеладными радугами – слушать да слушать… Одно плохо, мальчишка замкнут не только внешне, но и внутренне, от него слова лишнего не добьешься.
Шульдих прошлепал по лужам, свернул за угол, вжался в обитую жестью перегородку и перевел дыхание. Бежать и полноценно сканировать окружающее пространство не получалось, ошибки же он не мог себе позволить.
Ментальная карта развернулась в голове сразу же, как он сосредоточился. Никаких образов, только направление: Наги и Фарфарелло чуть левее и ниже, скорее всего уже на выходе из ангара; между ними и Вайс метались оставшиеся в живых охранники, которых с каждой минутой становилось все меньше. Еще дальше жались в кучу лабораторные крысы, которые уже и людьми-то не были. Химики Эсцет свое дело знали, и любой другой содрогнулся бы, увидев, во что может превратить обычного человека один из компонентов «шкатулки Пандоры». Наркотик, как бы не так!
От взрыва в оставшейся позади лаборатории заложило уши. Шульдих инстинктивно присел, но снова выпрямился и, набросив лассо на сознания двух охранников, дернул их в сторону подопытных. Вайс тут же разделились: трое двинулись за приманкой, а оставшийся сместился, уходя с траектории Наги.
«Впереди чисто», - немедленно сообщил ему Шульдих. - «Как берсерк?»
«Еще в трансе».
«Отлично».
Они быстро удалялись, унося с собой образцы реактивов и документацию по последним испытаниям.
«Брэд, дело сделано», - перезаряжая пистолет, доложил Шульдих. – «Что у тебя?»
«Балинез. Жди».
Ждать там, где находился телепат, не имело смысла. Он находился слишком далеко от Кроуфорда, любая накладка, и выбираться с разносимого Вайс склада – он вздрогнул, когда рвануло снова, теперь уже гораздо ближе – придется в одиночку. Судя по тому, как профессионально работали охотники, весь периметр уже заминирован. На их месте Шульдих организовал бы волну взрывов, выгоняя оставшихся в живых к выходу, и там уже перестрелял всех со спокойной совестью. Что-то подсказывало, что Вайс дураками не были.
Проверяя догадку, он потянулся, прикасаясь к сознанию Сибиряка, и почти сразу же нашел нужное подтверждение. Жестко запрограммированный таймер – черт! – его даже отключить нельзя!
«Брэд, осторожно».
Шульдих послал Оракулу ментальный образ картины и, не дожидаясь ответа, побежал навстречу.
Разразившаяся над Токио гроза откровенно путала карты. От электромагнитного поля, захватившего город в плен, у телепата в голове аж потрескивало. Над крышей старого, переделанного под лабораторию ангара, снова громыхнуло. Шульдих машинально оглянулся, не сразу понимая, было ли это очередным взрывом. Вероятно нет… Там, позади, уже все горело. Пламя, невзирая на проливной дождь, расползалось по стенам и захватывало худую, больше служившую маскировкой крышу. В огненном аду, что остался на месте главного исследовательского помещения, до сих пор взрывались реактивы.
Бомбейца он не заметил. Летящие на него дротики пчелами вынырнули из темноты, и Шульдиха спасла только его паранормальная реакция. Он метнулся вправо, уворачиваясь, уходя в кромешную тень за еще целой перегородкой.
«Осторожнее!»
Если бы телепатические голоса можно было разделять на тихие и громкие, то сейчас Кроуфорд кричал. Шульдих чуть не споткнулся о лежащую в луже деревянную балку, зацепился за поручень ржавой лестницы, ведущей на крышу соседнего здания, и, делая первый шаг - точнее, прыжок - вверх, ответил:
«Не отвлекайся».
Беспокойство Оракула, причину которого Шульдих так и не смог выяснить, – то ли тревога лично за него, то ли за него, как настроенного телепата - давно вошло в норму. Порой это злило, иногда смешило, а временами на Шульдиха накатывало теплым и хрупким чувством, от которого что-то рвалось в груди. Но и только.
С момента окончания Розенкройц личные отношения между ясновидцем и телепатом не продвинулись ни на йоту.
То финальное тестирование, что окончательно сдвинуло их будущее, изменило его, намертво зафиксировав для Оракула его реальность, очевидно, устроило в мозгах Кроуфорда короткое замыкание. К каким выводам пришел Оракул, и что ему виделось в будущем, он, к сожалению, не докладывался.
«Иду к тебе. Жди», - снова сообщил Кроуфорд, вместе со словами посылая картинку темного перехода, опознавательными знаками которого являлись гнутые металлические опоры, сетчатыми колоннами уходящие вверх.
Шульдих крутанул головой, выискивая назначенное место, и торопливо слетел с лестницы.
Периметр продолжал взрываться, но выстрелы уже стихли. Телепат нашел укромное место, откуда просматривалось пространство перед горящим ангаром, и вжался в стену.
Жди.
Да Шульдих в последнее время только этим и занимался!
Хотя, по правде, однажды он твердо решил прояснить ситуацию. Придя в комнату Кроуфорда, Шульдих начал говорить откровенно, подкрепляя слова телепатическим эхом. Он надеялся, что Оракул поймет, наконец, что одно видение еще ничего не значит. Сначала Кроуфорд слушал, складка на его лбу становилась все глубже, а потом как-то так получилось, что говорил уже Оракул, а Шульдих сидел на диване и хватал ртом воздух.
«Не хочу, чтобы ты разбил мне сердце», - вот что запомнилось телепату после того вечера. С ума сойти, какая патетика! Количество сарказма в этих словах порождало желание набить Кроуфорду морду. Правда, складывалось ощущение, что еще чего-то ясновидец сильно не договаривает.
Шульдих скучал по тому, прежнему Брэду. Он видел его во сне и просыпался перевозбужденным, как после внушения Бэкдора. На этот раз, хотя бы, разрешалось дрочить.
Временами Шульдиху казалось, что они стоят на пороге уже закрытой, вроде бы, двери. Порой он даже ловил на себе «те самые» взгляды. А из видений, откуда телепат вытаскивал ясновидца на себя, Кроуфорд выносил что-то тоскливое и обнадеженное одновременно. Шульдих очень хорошо это ощущал: трудно спрятать серьезные чувства, когда наглухо завязан на телепата.
Хоть какая-то польза.
Но стоило спросить об этом Оракула, и тот закрывался щитами, делая вид, что перестает понимать слова.
Шульдих заглянул за угол и, увидев скользнувшего в тень ангара Абиссинца, отдернулся обратно.
Чертов Айя!
Когда появились Вайс, Шульдих ни от кого в жизни так не шарахался, как от этого зацикленного на мести японца. Он думал, что Кроуфорду окажется достаточно его реакции, но Оракул упорно вбил себе в голову, что телепат выдает желаемое за действительное и поступает из чувства противоречия.
Танк, точно танк, права была Барби… Только танк с заклинившей башней, повернутой не в ту сторону!
Шульдих ждал. Будь его воля, он бы вообще убил Фудзимию, разрубив этот гордиев узел, но Кроуфорд взял Абиссинца на себя. Зачем? Чтобы оттянуть момент роковой привязанности? В этом жесте угадывалось смирение и тайное желание защитить, но Шульдих мог поспорить на что угодно, что существовало и другое, рассчитанное с ювелирной точностью – иначе кошки-мышки с лидером Вайс уже давно закончились бы смертью последнего. А Кроуфорд раз за разом оставлял его в живых. Только затем, чтобы потом передать телепату и умыть руки? Вряд ли.
Нет, ясновидцы все же сумасшедшие.
Гроза расходилась, но ливень, раньше стоявший стеной, стал простым дождем. Шульдих уже основательно промок, дожидаясь Кроуфорда, хорошо еще, что бандана впитывала текущую с волос воду.
«Брэд?»
«Я почти на месте».
Снова заглянув за угол и ища глазами Оракула, Шульдих вдруг увидел остановившегося неподалеку Абиссинца. Что-то знакомое, до боли, до дрожи, резануло глаз, телепат замер, боясь ошибиться, и секундой позже под навесом появился Балинез.
Твою же мать…
- Господи, - Айя шептал, но Шульдих слышал его телепатическое эхо у себя в голове, - я думал, что потеряю тебя…
- Тише, тише… - что делал Балинез, телепат не видел. Но знал! Знал, черт побери! – Айя, ну что ты…
Ему показалось, что из него выбили весь воздух.
- Кроуфорд чуть не убил тебя…
Сейчас телепат воспринимал все. Чувства Балинеза, однажды уже испытанные, снова захватывали его целиком, и накладывающаяся любовь Айи – глубокая, острая, как лезвие его катаны, темная, как кровь, придавала им особую, ни с чем несравнимую цельность.
Захваченный их эмоциями, потрясенный до глубины души совершенной Кроуфордом ошибкой, телепат застонал.
- Шульдих?
Он почувствовал на своем плече чужую руку и медленно повернулся к Оракулу.
- Посмотри, - его слова утонули в грозовом раскате, и Кроуфорд, наверное, их не услышал… - Посмотри туда.
Вайс целовались - упоенно, позабыв обо всем на свете. Но Шульдих смотрел не на них…
На лице Оракула отчаянной маской проступало понимание.
- Я телепат, - обессилено произнес Шульдих, приваливаясь к стене. – По-другому быть не могло… Я не умею видеть, только чувствовать, понимаешь? Тогда, там,… то есть… Я был им…
Кроуфорд отшатнулся от разворачивающегося за углом действия. Растерянный, он несколько секунд смотрел Шульдиху в глаза, а потом щиты, закрывающие большую часть сознания Оракула, дрогнули и упали.
И свет, уже испытанный однажды, пронизывающий теплом и уверенностью свет, наполнил телепату душу.
- Я… - начал было Кроуфорд, но голос его подвел, и Оракул перешел на мысленную речь. – «Я…».
Шульдиху его слова не понадобились, возможно, потом, когда для них наступит время, они скажут друг другу все, что захотят. А сейчас он слышал главное…
- Да неужели? – притворно удивился он вслух.
На губах Кроуфорда заиграла усмешка, по которой телепат успел сильно соскучиться. И он тоже улыбнулся, когда Оракул собственническим движением дернул его к себе и обнял за талию.
- Составим им компанию? – шепнул Кроуфорд, качнув головой в сторону Вайс. – Или?..
- Домой, - ответил Шульдих, чувствуя, как волна предвкушения растекается по телу, и, не удержавшись, все же коротко поцеловал Кроуфорда. – Поехали домой.
Тот тихо, как-то с облегчением вздохнул, даже не застонал - но слаще этого звука Шульдих в своей жизни не знал ничего.
