Нокс

Маркус так и стоит, сжимая пальцами дверную ручку, глядя на Вуда сквозь стекло. Воспоминание опять оборвалось на каком-то важном моменте, и в голове теперь мешанина образов и спутанные нити догадок. Но Вуд по другую сторону двери – это хорошо. Это просто замечательно, потому что теперь Флинт возьмет его за грудки, обездвижит магией, если потребуется, и заставит рассказать все, что тот знает. Маркус почему-то ни секунды не сомневается, что Вуд знает нечто важное.

Он наконец делает шаг назад, давая Оливеру возможность зайти.

– Привет, – говорит тот первым, испытующе всматриваясь в лицо Флинта.

Вуд выглядит старше, чем в воспоминаниях, и... как-то иначе. Но все же его лицо до боли знакомо, и при одном взгляде на него у Маркуса в голове начинают бешено щелкать, складываясь в бесконечную череду вспышек, Люмосы и Ноксы, выхватывающие отдельные мгновения прошлого.

И еще – странное тягучее чувство. Будто томление, предвкушение чего-то неизвестного, но будоражащего. Вуд стоит перед ним, и Маркус чувствует, что обязан что-нибудь сделать, или хотя бы сказать, но не знает что.

У них наверняка что-то было, кроме бессчетных стычек, драк, отработок. Кроме того поцелуя.

– Нам нужно поговорить, – произносит Маркус, и собственный голос кажется ему чужим.

– Давай, – легко соглашается Вуд. Он очень старается выглядеть дружелюбным, но пальцы, беспокойно теребящие застежку мантии, выдают нервозность. – Говори.

Прямо сейчас? Нет, нет-нет, Маркус не готов, ему нужно собраться с мыслями. Одно дело, когда человек навязчиво появляется в твоих воспоминаниях, и совсем другое – когда он вот так стоит перед тобой и таращится, не мигая, широко распахнутыми глазами. Словно ждет, что ты сейчас раскроешь ему все тайны вселенной.

– Нет, не здесь, – идет на попятную Флинт. – Ты... ты что здесь делаешь вообще? Работаешь?

– Что? – Вуд, кажется, мыслями где-то далеко. – А, н-нет, что ты. У меня тут... сестра. Она ногу сломала, упала с метлы, я пришел ее домой забрать.

Маркусу одновременно хочется и сбежать поскорее от чертова гриффиндорца и вызванного им смятения, и сгрести его за шкирку и утащить с собой. Не потому, конечно, что Вуд так уж ему необходим сам по себе, просто тот выглядит так, будто сбежит, стоит Флинту на миг отвернуться.

– Ладно. Давай ты ее заберешь, а я тебя подожду тут... В кафе.

– В Уолсли? – уточняет Вуд с непонятным, но очевидным облегчением.

Где? Маркус понятия не имеет, что это за место.

– Да, в Уолсли.

– А разве ты не... – Вуд внезапно осекается, и Маркус вопросительно поднимает брови. – В смысле, ты здесь… ты же тоже зачем-то пришел?

Доктор Хенриксон со своими дурацкими вопросами – последний человек, которого Маркус хочет сейчас видеть. Он так поражен этой мыслью, что не обращает внимания на то, как осторожно Вуд подбирает слова.

– Нет. То есть, да, но не важно. Забирай свою сестру и приходи.

Вуд кивает, разворачивается и идет к лифту. Нажимает кнопку вызова и застывает, неестественно выпрямившись и старательно не глядя в сторону Маркуса, словно посмотрев на него рискует окаменеть, как от взгляда на Медузу Горгону. Флинт же откровенно пялится до тех пор, пока Вуд не скрывается за дверями лифта.

Флинт судорожно роется в памяти: ему больше чем когда-либо необходимо вспомнить еще хоть что-нибудь! Шестое чувство подсказывает, что просто так Вуд ничего не расскажет, а чтобы выудить из него нужные ответы, придется задавать очень правильные вопросы. И еще нужно найти это чертово кафе.

Маркус оббегает ближайшие два квартала. Большинство заведений в такой ранний час закрыто, а среди уже открывшихся нет ни одного с похожим названием. Отчаявшись, он заходит в первое попавшееся и направляется к парню за стойкой, едва видному из-за массивного кассового аппарата. С минуту Маркус молчит – ему всегда сложно заставить себя заговорить с незнакомцами – но в тот момент, как он открывает рот, его опережают.

– Ты друг Дэна? – спрашивает парень, склонив голову и нахально его разглядывая. Разочарованно морщится: – Надо же, «помесь тролля и великана» было не фигурой речи...

Он выходит из-за стойки, и Маркус с удивлением обнаруживает, что тощий, взъерошенный как воробей парень на самом деле – девчонка. Девушкой ее язык не поворачивается назвать. Девчонка как есть, худая, большеглазая, с едва намеченной грудью, и дышит Маркусу куда-то в пупок.

– Так ты Майкл или нет? – напористо спрашивает она, и черт дергает Маркуса кивнуть в ответ.

– Супер, я уже думала, Дэн так и не притащится за этой гадостью, а вечером заявятся копы и не дай бог здесь все перевернут, – начинает трещать девчонка, забегая обратно за стойку и принимаясь копаться в каких-то ящиках. – Знаешь, он, конечно, мой друг и все такое, но сидеть из-за него в обезьяннике, да ну нафиг... И скажи, чтобы больше двух таблеток за раз не жрал, у него и так крыша уже уехала...

Совершенно обалдевший, Маркус вспоминает, зачем заходил, только оказавшись на улице, с непонятным свертком в кармане. Приходится искать еще одну забегаловку, где ему сообщают, что Уолсли – это больничный кафетерий.

Флинт, с трудом поборов желание постучаться головой о стену, возвращается в больницу и в два счета находит злосчастный кафетерий. Всего-то нужно было – спуститься этажом ниже. Он берет себе черный кофе и забивается в самый дальний угол.

В пакете, всученном ему болтливой девчонкой, обнаруживается горсть разноцветных таблеток. Судя по тому, что она плела, это, скорее всего, какие-то маггловские психотропные средства, в которых Маркус ничего не понимает. Но интуиция подсказывает бредовую идею: с его-то ненормальной памятью... Что она там говорила, не больше двух?

Вопреки ожиданиям, Маркуса не настигает мгновенное озарение – он вообще чувствует никаких изменений. Время идет, Вуд не появляется, в кафе иногда заглядывают пациенты, все на одно лицо – безучастные и серые, но никто не задерживается надолго. Флинт заказывает очередную чашку мерзкого кофе, делает большой глоток. Дешевый напиток горчит во рту, и...

Люмос.

– Как вы это пьете? – кривится Маркус, пихая в руки одного из Уизли термос с отравой под видом кофе и выплевывая горькую гадость. Рыхлая жирная земля под ногами мгновенно впитывает жидкость, уж ей-то все по зубам.

– Неженка нашлась, – коротко хмыкает второй Уизли. – Не нравится – не пей.

Маркус молча показывает ему здоровый кулачище со сбитыми, покрасневшими костяшками. Рыжий неожиданно внимает предупреждению и затыкается.

Вокруг – недавние студенты Хогвартса. Флинт знает всех в лицо, но имена до сих пор запоминает с трудом, в школе он ни с кем из них не общался. Среди них представители всех факультетов, кроме Слизерина. Большинство его сокурсников поддерживает другую сторону, и при мысли о том, что рано или поздно придется сражаться против бывших друзей, сжимается сердце. Темный лорд еще не вернул всю свою мощь, но его приспешники уже развернули бурную деятельность. И за то, что магический мир имеет об этом очень смутное представление, следует благодарить как раз их отряд. Хотя куда там, скажет им кто спасибо.

– Не расслабляйтесь! – шипит Милтон, ответственный за эту операцию. – Через две минуты все по местам, они вот-вот появятся.

Передышка закончилась. Торопливо дожевываются последние сэндвичи, оставшийся мусор плотно утрамбовывается в пакет и, уменьшенный заклинанием, отправляется в чей-то рюкзак.

Слышатся хлопки аппараций, шуршат мантии. Все тело напрягается, готовое к броску, пальцы крепко сжимают палочку.

– Давай!

Нокс.

Маркуса вышвыривает в реальность как раз в тот момент, когда Вуд опускается на стул напротив.

– Привет, – говорит тот уже второй раз за день, глядя Маркусу на подбородок.

Ладони горячие и влажные, в ушах шумит, отчасти Маркус все еще там, в воспоминании. Такие странные ощущения… хочется вскочить и бежать, неважно куда, или схватить Вуда за плечи и трясти, пока тот не расскажет все, что знает. А ему есть, что скрывать, судя по тому, как он отводит глаза. Прикушенная губа, судорожно сцепленные в замок пальцы, учащенное дыхание – не нужно быть ясновидящим, чтобы понять: он волнуется. Флинт подается вперед, облокачивается на стол и сверлит Оливера тяжелым взглядом, с удивлением ощущая, как пузырится внутри странное, глупое веселье.

– Я все помню, – неожиданно говорит Маркус, сам толком не понимая, зачем блефует. Вуд слегка бледнеет и сглатывает, на шее нервно дергается кадык.

– Почти все, – поправляется Флинт. – И мне нужно, чтобы ты восполнил пробелы.

– Почему я? – хмурится Вуд с видимым облегчением и тщательно скрываемым… разочарованием? – Тебе что, больше некого спросить?

– Почему ты? Да потому что ты, твою мать, в каждой бочке затычка! Что бы я не вспомнил – везде ты! Как будто все, что меня волновало в Хогвартсе, это как бы набить тебе морду или... или еще что-нибудь! И да, мне некого спросить, потому что... Некого и все. Мне никто ничего толком не говорит!

Флинт замолкает на мгновение, сам слегка обалдевший от своей пылкой речи, а затем приводит самый веский, на его взгляд, аргумент:

– К тому же у тебя на роже написано, что ты что-то скрываешь, и если ты мне сам не расскажешь, я это из тебя выбью.

Маркус очень старается разозлиться по-настоящему, но вместо злости ощущает лишь дурацкое, чужеродное легкомыслие. Хочется потянуть Вуда за волосы, запрокидывая его голову, заставляя открыть беззащитное горло, сдавить его легонько, чувствуя бьющуюся в ладони жизнь. Впиться в губы, до боли, до крови, смутить, заставить краснеть и нервничать еще сильнее. Мерлиновы яйца, откуда такие желания?!

– А у тебя на роже написано, что ты сегодня еще более двинутый, чем всегда, – брякает Вуд.

Вряд ли, думает Маркус. Он всегда двинутый. Находящемуся в здравом уме магу, пусть даже от души шарахнутому заклинанием, точно не придет в голову жрать какую-то маггловскую дрянь, чтобы вызвать очередное воспоминание. Особенно обидно, что это вообще ничем не помогло, зато побочные эффекты наверняка вскоре проявятся во всей красе.

– Флинт? – спрашивает Оливер, и Маркус с удивлением слышит в его голосе нечто, подозрительно напоминающее беспокойство. – Может... эээ... Пойдешь домой? Отдохнешь?

Маркус уже было открывает рот, чтобы ответить: «не беспокойся, мамочка», но так и не произносит ни слова.

Люмос.

– Ты такой заботливый! – издевательски хохочет Маркус, с легкостью удерживая одной рукой оба запястья Вуда у него за спиной. – Переживаешь, что меня поймают в неположенном месте, как трогательно!

Уже поздно, и в полумраке теплиц едва можно разглядеть выражение лица Вуда. Но зато здесь им никто не помешает, а с такого небольшого расстояния Флинт и так прекрасно видит все, что ему нужно. Упрямо сжатые губы, нахмуренные брови и отчетливо различимая паника в глазах. Потому что всем своим видом Вуд изображает оскорбленную добродетель, в то время как его твердый член предательски прижимается к бедру Маркуса. Флинт надавливает коленом сильнее, втискивая ногу между бедер Вуда, усиливая нажим, и тот отворачивается, застывает на месте.

Маркус слегка двигает ногой и ухмыляется, когда член в штанах Вуда отзывчиво дергается в ответ. По всем неписаным правилам Вуд должен сейчас выдать жалкое: «Отвали, тролль!» – или что-нибудь в этом роде, но он молчит. Скорее всего, боится, что голос сорвется и выдаст его с головой, хотя, Мерлин, ну какой же он идиот, будто и так... Маркус дергается, словно его Ступефаем ударило, и, отпустив Вуда, резко отшатывается. Осознание собственной неуместной, неправильной нежности выбивает его из колеи.

С полминуты Вуд так и стоит, прижавшись спиной к стене и явно не понимая, что его уже никто не держит. Может, и дольше, но ошеломленный собственными чувствами Маркус разворачивается и просто выходит из теплицы.

Нокс.

Глаза Вуда, широко распахнутые, оказываются неожиданно близко. Его ладонь на плече Маркуса такая горячая, что обжигает даже сквозь мантию. Наверное, он что-то говорил, звал его, тряс... Маркус вдруг понимает, что во время своих воспоминаний он действительно выпадает из этого мира, проваливается в них с головой, ничего не замечая вокруг. Наверное, со стороны это, гм, действительно выглядит несколько пугающе.

– Черт возьми, Флинт, да посмотри на меня! – шепотом кричит Вуд и вздыхает с облегчением, когда взгляд Маркуса фокусируется на нем. Вуд молчит некоторое время, а потом жестко говорит: – Вставай.

– Все нормально, – говорит Флинт. – У меня бывает.

Губы Вуда странно кривятся, и он упрямо качает головой.

– Я хочу убедиться, что ты доберешься до дома.

Флинт лишь пожимает плечами и поднимается из-за столика.