Драбблы по "Сумеркам"

Пламя свечей плясало на сквозняке, тускло освещая пожелтевшие страницы, но Карлайлу не мешало плохое освещение: зоркие глаза вампира отлично различали каждую букву на старом пергаменте. Он полностью погрузился в чтение, не замечая ничего вокруг. Узнавать что-то новое и учиться было своего рода наркотиком для молодого англичанина, а библиотека Вольтерры скрывала столько тайн. Старый замок хранил такие сокровища, что и не снились людям. Иногда Карлайл жалел, что все это никогда не увидит света.
Хозяин замка, глава клана Волтури Аро, щедро делился с ним этими сокровищами. Неизвестные поэмы Гомера, картины, скульптуры, считающиеся утерянными: все бесценные шедевры были к услугам гостя. Карлайлу нравился Аро: многовековая мудрость притягивала жадного до знаний юношу.
Тихое, как дуновение ветра, передвижение за спиной, на плечо легла холодная ладонь:
- Ты снова коротаешь ночь в библиотеке, мой дорогой друг?
Карлайл поднял голову, чтобы посмотреть Аро в лицо:
- Я с удовольствием поселился бы здесь, если бы ты позволил, - его губы тронула легкая улыбка.
- Если таково твое желание, это легко устроить.
Аро улыбнулся в ответ, сильные пальцы погладили плечо Карлайла, вызывая волнение. Молодой вампир поморщился, учуяв слабый запах крови.
- Трапеза еще не закончена. Ты можешь присоединиться, если пожелаешь.
- Нет, спасибо, - вежливо, но твердо произнес он. Запах кружил голову, усиливал волнение и мешал мыслить трезво. Но Карлайл быстро справился с собой. "Каждая человеческая жизнь бесценна", - напомнил он себе. - "Как же жаль, что умный, утонченный Аро не в силах этого понять!"
- Это всего лишь предрассудок, свойственный современности, - усмехнулся Аро в ответ на мысли Карайла. - Я еще помню реки крови, что лились на алтари забытых ныне богов, задолго до Рима и этрусков. Поверь, большинство людей лишь понапрасну коптят небо. Едят, совокупляются, спят – вот и вся их жизнь. Тех, кто способен создать нечто большее, как это, - широкий рукав черного одеяния Древнейшего взметнулся, открывая алебастрово-белую руку, когда он указал на картину на противоположной стене, - или это, - Аро провел ладонью по странице книги, что читал Карлайл, вроде бы невзначай прикоснувшись к его руке, - так же трудно встретить, как вампира, не питающегося человеческой кровью.
Глава клана обладал ласковым вкрадчивым голосом, заползающим в самую глубину души. Впрочем, Аро не нуждался сейчас в своем даре. Ему и так было прекрасно известно, о чем думает Карлайл. О том, что его волнуют и смущают прикосновения тонких холодных пальцев к плечу. Он знал, что Карлайл случайно видел, как слились в отнюдь не братском поцелуе Аро и Кайус, и представлял себя на месте Кая. А потом с жаром молил своего бога о прощении, распростершись на полу церкви Святой Марии в Вольтерре, надеясь, что Господь в своей бесконечной милости прислушается даже к чудовищу.
Пусть гении древности не считали это чем-то зазорным, некоторые отцы церкви посвящали стихи хорошеньким мальчикам, а аристократия соседней Франции подшучивала над фаворитами принцев. Но для Карлайла даже помыслить о подобном было грехом, преступлением против божеских законов.
- О, - Аро взял его под руку, когда Карлайл в замешательстве вскочил, забыв о книге, - мне лестно узнать это. Прошу, не будь так строг к себе.
Руки охватили талию Карлайла, Аро приблизился настолько, что его дыхание обожгло висок и ухо:
- То, что ты называешь грехом, стало считаться таковым лишь недавно. Я предпочитаю слово «склонность» и не вижу и ней ничего плохого. Меняются эпохи и обычаи, могучие империи разрушаются, не оставив после себя даже воспоминаний, и только мы – вечны и неподвластны изменчивой человеческой морали. Мы выше этого. Не беспокойся, твое чувство взаимно.
- Нет… - голос Карлайла ослабел, он отшатнулся, когда губы Древнейшего прикоснулись к его щеке. Желание поцеловать эти губы было нестерпимо, и дело совсем не в пятнышке крови, запекшейся в уголке рта.
- Забудь о предрассудках своего века. Будь со мной, правь вместе со мной.
Жаркий шепот, жаркие объятия… Хозяин Вольтерры не собирался отступать.
- А как же Кайус? – вспоминать о белокуром Волтури было неприятно. Аро усмехнулся, почувствовав ревность:
- Кай становится слишком жестоким и фанатичным, это неподходящие качества для правителя. И ему пора вспомнить, что он женат на прелестной Афенодоре, - добавил он жестко.
Аро поднял лицо Карлайла за подбородок и повернул к себе. Тускло-алые, словно затуманенные глаза на белом, как мрамор, вечно молодом лице, смотрели нежно и понимающе. Слишком понимающе. Аро считывал неуверенность, тайные желания и часы молитв после скабрезных мыслей. Он знал, что больше всего Карлайлу хочется сдаться. Что его воля слаба, как и его плоть.
- Нет. Прости. Я хочу уехать из Вольтерры. Не могу принять ваш образ жизни и твое предложение, - каждое слово давалось Карлайлу с трудом. Но он должен был выбрать не то, что нравится, а то, что правильно.
- Разлука несказанно огорчает, но я не смею тебя удерживать, - вздохнул Аро. – Если ты захочешь вернуться, двери моего дома всегда открыты для тебя.
Объятия Древнейшего ослабели, и без них Карлайл сразу почувствовал, как же холодно в темной нетопленой библиотеке.
Аро кивнул на прощание и исчез за дверью, словно растворился во тьме. А Карлайл поспешил собраться в дорогу.
Он покидал замок, не оборачиваясь. Взгляд Аро жег ему спину. Единственного, кто знал все о его самых потаенных желаниях и заблуждениях.
Карлайл боялся, что обернувшись, не выдержит и вернется назад.