Разговаривают Гарри с Роном. Рон говорит:
- У меня две новости - хорошая и плохая. С какой начать?
- С плохой.
-Она страшная и некрасивая.
- А хорошая?
- Я поженился!
Не сердись, что долго не писал, сейчас постараюсь исправиться.
Мистер Маджессон, мой работодатель, оказался удивительно разносторонне образованным человеком. Наверняка, прочтя эти строки, ты подумаешь, что вряд ли об этом могу судить я, который в школе всем предметам предпочитал квиддич и только на седьмом курсе, по твоему выражению, "взялся за ум". Но, поверь, даже ты нашла бы этого человека интересным.
Он живёт один в большом двухэтажном доме, никогда не был женат, и его дом посещают только такие же одержимые, как и он сам.
Ты, наверно, спросишь: почему одержимый? Представь себе, весь второй этаж представляет собой музей, посвящённый событиям Великой французской революции. Ежедневно он проводит по нескольку часов, бродя среди витрин в полном одиночестве. Как-то раз я подсмотрел, как он, размахивая выцветшим знаменем, распевал что-то бравурное. Что именно, я не разобрал, с французским у меня не очень - уровень четвёртого класса муниципальной школы в Литтл Уингинге.
Понаблюдав за его образом жизни некоторое время, я, кажется, понял, зачем ему понадобился ассистент. Чтобы не сойти с ума в этом склепе! И я добросовестно исполняю свои обязанности: развлекаю его разговорами на околоисторические темы, рассказываю анекдоты, задаю вопросы, пытаясь угадать, на какие ему будет интересно отвечать.
Утренние часы у Маджессона заняты в Бостонском колледже – он читает лекции. Угадай, о чём. Правильно! Новая история Европы.
Когда он уезжает в город, для меня наступает время охоты. Я методично осматриваю дом, ярд за ярдом, пытаясь по магическому полю найти нашу безделушку. Всё ещё безуспешно, хотя я здесь уже два месяца. Надеюсь, он не упрятал эту штуку в банковскую ячейку. Это существенно бы осложнило дело.
Зато я нашёл кое-что другое. Договор, по которому она была куплена у прежнего хозяина. Насколько я смог понять, договор содержит оговорки для покупателя. Обременение – кажется, так это называется.
Представь себе, некое лицо – для удобства буду называть его «Х» – имеет право предложить собственнику продать ему нашу безделушку. Пока ничего особенного, скажешь ты. Но по договору собственник не имеет права уклоняться от обсуждения уступки: он обязан назвать свою цену в течение трёх дней с момента поступления предложения. Если же собственник решит продать эту вещь ещё кому-то, он обязан внести в новый договор положения об обременении в пользу Х в точно таком же виде, как в предыдущем договоре. Кроме того, в такой ситуации он обязан сообщить Х о переходе права собственности на нашу безделушку.
Интересно, да? Подозреваю, что маглу, и понятия не имеющему об Imperius и Confundus, кажется, что, не желая расставаться со своей вещью, он всегда может назначить за неё такую цену, которую потенциальный покупатель уплатить не в состоянии.
А теперь о загадочном лице Х. Этим лицом является… угадай, кто.
Банк. Тот самый, который нам порекомендовали, помнишь, когда мы с тобой приехали в Лондон на каникулы! Не думаю, что это случайное совпадение.
Я, конечно, сразу же стал выяснять, что там за люди. В составе Правления банка значатся какие-то маглы, фамилии которых мне ни о чём не говорят. Но наш советчик – профессионал в своём деле, и я думаю, он не стал бы рекомендовать банк, если бы не знал, кто им управляет de facto.
Если ты пришла к тем же выводам, что и я, ты понимаешь, как меня воодушевила моя находка. Теперь я на девяносто девять процентов уверен, что не зря покинул Англию.
Обещаю и дальше держать тебя в курсе моих изысканий. А ты напиши, как там в Академии, оправдала ли она твои ожидания.
Твой Гарри.
P.S. Только что получил письмо от Рона. Гермиона, я готов тебя убить! Почему ты ничего нам не сказала, нам, своим друзьям? Ты не веришь, что мы сможем тебе помочь?! Очень зря!
После того, как увиделся с тобой, Рон обратился к профессору МакГонагалл. Она говорит, что существует некий обряд, который позволяет передавать магическую силу от одного мага другому. Когда и кем он применялся, ей доподлинно не известно.
Не думаю, что нас это может остановить. В василиска тоже никто не верил, однако ты смогла найти информацию и соединить разрозненные факты. Я готов стать донором, и Рон - тоже. За тобой – теоретическая часть, с этим ты всегда хорошо справлялась.
В голове не укладывается, что ты четыре месяца молчала! Не думай, что и дальше я позволю тебе так себя вести. Если я не получу от тебя ответ в течение недели, я возвращаюсь в Англию.
Ужасно злой Гарррри Потерррр
***
Поскольку во вновь созданное специальное крыло клиники прибывали всё новые и новые пациенты, авроры теперь несли свою службу в коридоре. Миссис Паркер по неведомым Гермионе причинам ставила её на дежурство в шестую палату каждый день, и она работала в тишине, прислушиваясь к неровному дыханию мисс Доусон, сны которой, как и явь, были безрадостны.
Николь Доусон слабела на глазах. Кожа её сделалась землистого цвета, волосы потускнели и начали выпадать - теперь уже никто не назвал бы её красоткой.
Сегодня она не спала.
– Гермиона, посиди со мной, – Николь поймала её за руку.
Гермиона присела на край кровати, не отнимая руки.
– Расскажи мне что-нибудь, – попросила Николь.
– Что рассказать? – растерялась Гермиона. – Я нигде не бываю, дом – работа, работа – дом. Ничего интересного.
– И у тебя никого нет? – удивилась Николь. – Странно… Неужели из-за твоего состояния?
– Что ты имеешь в виду? – Гермиона точно помнила, что не говорила с Николь о своей проблеме с магией.
– Ты никогда не пользуешься палочкой и даже не носишь её с собой.
– А, это… Так и есть, я в результате несчастного случая стала сквибом.
– Не говори так! Сквибы рождены неспособными к магии, а ты – волшебница. Пусть временно без силы, но ты – волшебница.
– Я всё время внушаю себе, что я волшебница, но пока не очень помогает. В этом мире чистокровным быть проще… Будь я чистокровной, я знала бы некоторые вещи, которые помогли бы мне не наступать на одни и те же грабли дважды.
– Проще? – голос Николь звучал резко. – Мне сейчас просто, по-твоему?! Хотела бы поменяться со мной местами?
– Я ничего о тебе не знаю, – уклончиво ответила Гермиона.
– А, ты думаешь, что, возможно, я заслужила вот это, – девушка со злостью дёрнула себя за тёмную прядь, и несколько волосков осталось у неё в пальцах. – Или вот это, – она задрала рукав больничной пижамы, открыв взгляду синяки.
– Я не знаю, кто ты и за что попала в поле зрения аврората...
– Я пытала маглов, заживо вырезая у них печень, чтобы, съев её, укрепить свою магическую силу, – бросила Николь. – Было раньше, знаешь ли, такое поверье у чистокровных.
Гермиона поморщилась:
– А если серьёзно, Николь?
– Серьёзно? Ну ладно, давай серьёзно. Родилась я здесь, в Англии. В возрасте трёх лет меня сплавили незамужним тёткам отца. Не спеши меня жалеть, я каждый день перед сном благодарю Мерлина, что мне не пришлось жить с родителями – они всегда так заняты, что наверно, забывали бы меня кормить… Так вот, меня отправили к французским родственникам, и с тех пор я живу в Провансе, изредка навещая своих родителей, когда им взбредёт в голову посмотреть, что из меня получается. В октябре отец вызвал меня в Лондон, чтобы ввести во владение сейфом в Гринготтсе – он хотел обособить часть своего имущества, чтобы быть уверенным, что я получу хотя бы что-то.
– Обособить? Зачем?
– Борьба за чистоту крови кроме отличного владения непростительными проклятиями требует ещё и немалых средств.
– Твои родители приняли метку? – больше утвердительно, чем вопросительно сказала Гермиона.
– Дошло, наконец! Меня остановил патруль на Диагон аллее, плановая проверка – и я сижу в камере предварительного заключения в аврорате.
– Так чего от тебя хотят?
– Местонахождение моих родителей, естественно! Ты точно была самой лучшей ученицей в Хогвартсе?! – фыркнула Николь.
– И тебя полтора месяца ежедневно допрашивают только из-за этого? – недоверчиво спросила Гермиона.
– Да! Они почему-то уверены, что я знаю, где скрываются мои предки. Это их заблуждение мне дорого обходится.
Она устало прикрыла глаза.
– А дома сейчас – красота! Виноград уже собран и началась пора осенних праздников. У нас ещё тепло, не то, что тут. Разноцветные горы… Я, наверно, уже этого ничего не увижу…
– Увидишь. Я что-нибудь придумаю, – решительно сказала Гермиона.
– О, да, конечно! – хмыкнула Николь. – Иди уж лучше, работай. Я хочу спать.
Мисс Доусон перевернулась на другой бок. Было видно, как вздрагивают её плечи.
Гермиона поправила ей одеяло. Она должна что-нибудь придумать.
***
– Мисс Грейнджер, вас вызывает Главный администратор, – торжественно объявила Китти. – Сказал, как придёте, сразу без промедления к нему.
– Мне хотя бы раздеться можно?! – проворчала Гермиона, снимая мокрое пальто. Её послали в Гринготтс оплатить счёт клиники, и пока она бегала туда и обратно, промокла до нитки – зонт не спасал от косого дождя.
– Он сказал «Немедленно!», – медиковедьма сделала большие глаза. – Везёт же вам, мисс Грейнджер! Всего два месяца работаете и уже успели стать незаменимой для начальства.
В первое время подобные высказывания Китти ставили Гермиону в тупик. Она не была уверена, что девушка говорит это всерьёз. Но, похоже, непосредственность Китти часто с разгромным счётом побеждала её разум. Гермионе опять мучительно захотелось посоветовать этой милой девушке говорить вслух только половину того, что приходит в голову. Но по собственной инициативе давать советы взрослым людям Гермионе всегда представлялось некорректным, и сейчас она сказала только:
– Не преувеличивай, Китти, лучше высуши моё пальто.
– Высушу, а вы при случае не забудьте сказать мистеру Фишеру, как я хорошо работаю – хотелось бы получить премию к Рождеству, – дежурная заискивающе улыбнулась. – Я присмотрела себе у мадам Малкин такую мантию!
«Да что же это такое?!»
– Он и сам видит, как ты работаешь! – ядовито отозвалась Гермиона, вспомнив, как старательно Китти доводит до сведения руководства информацию о визитёрах мисс Грейнджер.
***
– Добрый день, мистер Фишер. Разрешите? – Гермиона огляделась.
В кабинете Фишер был не один.
У Гермионы сердце ушло в пятки – она увидела старых знакомых, с которыми бы предпочла больше не встречаться.
– Мисс Грейнджер, проходите, проходите, – мистер Брэдли сделал приглашающий жест. – Давно не виделись!
– Мистер Брэдли, мистер Хайни, добрый день, – сдержанно поприветствовала Гермиона двух авроров. – В этом году вы не охраняете Хогвартс?
– Нас перевели обратно в Лондон в связи с чрезвычайным положением. Я теперь работаю начальником подразделения мониторинга нежелательных контактов. Хайни – мой зам. И здесь мы по вашу душу.
– Поздравляю с повышением, – натянуто улыбнулась Гермиона.
– Спасибо. Мистер Фишер изъявил желание присутствовать при нашем разговоре.
– Я хотел бы знать, какие претензии у аврората к моим сотрудникам, – весомо сказал Главный администратор.
– Итак, – продолжил Брэдли, – ко мне на стол попал отчёт бригады авроров, патрулировавших Лютный переулок двадцать восьмого ноября. Читаю я и вижу: знакомое имя – Гермиона Грейнджер, девятнадцати лет, маглорождённая, выпускница школы чародейства и волшебства Хогвартс, место работы – клиника имени Святого Мунго, санитарка и по совместительству ассистентка зельевара, полная потеря магических сил. Ну-ка, расскажите, что вы делали прошлым летом, мисс Грейнджер.
– Несчастный случай на вступительных испытаниях в Академию Сравнительного Зельеведения, – кратко пояснила Гермиона.
– Что же там делают с бедными абитуриентами?! – хохотнул Брэдли.
– Меряют напряжённость магического поля, – вместо Гермионы ответил Фишер. – Мисс Грейнджер еженедельно осматривает заведующий отделением магических расстройств мистер Лоренс Эшби, и он может подтвердить состояние здоровья мисс Грейнджер, если…
– Пока в этом нет необходимости, – прервал его Брэдли. – Напряжённость поля? В нарушение Конвенции? Хайни, когда будет время, составь запрос в Магриксдаг.
– Да, сэр.
– Идём дальше. Вышеназванная Гермиона Грейнджер была обнаружена в квадрате аппарации лица, подозреваемого в контрабанде запрещённых веществ группы А согласно классификации Министерства. При первичном дознании сообщила приметы подозреваемого лица – пожилой женщины, которые совпали с информацией, полученной в ходе опроса других свидетелей.
– Ты мне ничего не сказала! – недовольно проговорил Фишер.
– Меня просили не разглашать, – пожала плечами Гермиона.
– Попрошу не перебивать! – повысил голос Брэдли. – Мисс Грейнджер заявила сотрудникам аврората, что не знакома с подозреваемой особой.
– Да, так и есть. Я увидела её в первый раз в жизни часом раньше в лавке Пилта.
– Вот как? А свидетели утверждают, что подозреваемая, получив свой заказ, не ушла сразу, а ждала вас, хотя ранее заявила, что опаздывает. Как вы это объясните?
– Я не знаю, почему она меня ждала, – сказала Гермиона, нервно дёргая воротник мантии. – Могу только предполагать, что она ещё раз хотела сделать мне выговор за появление в Лютном переулке. Некоторые люди считают, что лезть в чужие дела – их долг!
– Так вы бросились её догонять, чтобы выслушать выговор? – ехидно поинтересовался Брэдли.
– Я… я подумала, что недостаточно поблагодарила её.
– За что?
– Мистер Пилт пытался сбыть мне ингредиент в некондиционном состоянии. А эта леди указала мне на недостатки товара. Если бы не она, я бы потратила деньги клиники впустую. По-моему, это стоит признательности. Откуда мне знать, что она контрабандистка?!
– Придумайте что-нибудь поубедительней, мисс Грейнджер. Вы так торопились сказать спасибо, что чуть не сбили с ног разносчика!
– Да, я считаю, что неблагодарность – это один из самых отвратительных человеческих грехов! – решила стоять на своём Гермиона.
– Вы мне тут морали не читайте, а говорите правду! – прикрикнул на неё Брэдли.
– Эй, Брэдли, спокойней! – сказал Фишер. – Я хорошо знаю мисс Грейнджер и не вижу причин ей не доверять. Качество ингредиентов играет определяющую роль при изготовлении зелий. И Гермиона совершенно правильно оценивает значение услуги, которая была ей оказана. Я требую от всех сотрудников трепетного отношения к бюджету клиники.
– Зато я вижу причины ей не доверять. Прошлой весной она скрылась с места обнаружения тела убитой преподавательницы и была поймана с поличным в момент отправки своему родственнику запрещённого вещества. Я уж не говорю о таких мелочах, как присутствие в эпицентре самопроизвольного выброса силы магическим артефактом. Кстати, не уверен, что выброс был самопроизвольным.
– Тогда я тоже попадаю под подозрение, – начал сердиться Фишер. – Я тоже был в эпицентре, если помнишь.
– Начинаю жалеть, что позволил тебе остаться на допросе, – холодно проговорил Брэдли. – Так что, мисс Грейнджер, не желаете ничего добавить к своим показаниям?
– Я рассказала всё, что знала! – спокойно ответила девушка.
– Прекрасно, мисс Грейнджер. Сегодня вы опять выкрутились, но сколь верёвочке не виться, конец будет!
– Не понимаю, о чём вы говорите! – вздёрнула подбородок Гермиона.
– Приятно оставаться! Хайни, пойдём.
По тому, как хлопнул дверью Брэдли, было понятно, что он разозлён. Впрочем, Фишера тоже нельзя было назвать спокойным: он вскочил и стал расхаживать по кабинету.
– Грейнджер, какого Мерлина ты бегаешь за незнакомыми людьми в таком опасном месте, как Лютный переулок?! Тебе повезло, что эта продвинутая в зельеварении дама не восприняла твоё настойчивое внимание как угрозу. Судя по тому, с каким пылом Брэдли взялся за это дело, они подозревают, что это был некто под оборотным зельем. Может, даже какой-нибудь Пожиратель Смерти.
Гермиона испуганно сглотнула. Фишер резко остановился и взглянул на неё:
– Пожиратель Смерти, продвинутый в зельеварении… Мне в голову приходит только один человек, а тебе?
Девушка подавленно молчала.
– Грейнджер, ты была в одном шаге от тридцати тысяч галлеонов! Вдумайся в эту цифру: тридцать тысяч! Что ты молчишь?!
– Это весьма печально, – деревянным голосом ответила девушка. – Весьма.
«Оборотное зелье, оборотное зелье… Почему бы и нет…» – крутилось в голове.
– Гермиона, ты слышишь меня?!
– Что, простите?
– Я говорю, в следующий раз, когда тебе вздумается прогуляться по Лютному переулку, возьми меня с собой – мои финансы остро нуждаются в свежих вливаниях. Ну что ты так на меня смотришь?! Это была шутка.
– Есть более надёжный способ поправить ваше финансовое положение. Сэр, я хочу предложить вам сделку.
– Интересное начало, Гермиона, – навострил уши Фишер. – Но будь осторожна: я умею торговаться.
– Спасибо, что предупредили. У меня есть записи Северуса Снейпа, касающиеся модификации ликантропного зелья, которые никогда не публиковались, – подчеркнула последние слова Гермиона.
– Я смотрю, ты с пользой проводила время в школьной лаборатории, – с оттенком зависти проговорил её собеседник.
– Мало кто знает, – продолжила Гермиона, – что профессор Снейп занимался этим вопросом и достаточно далеко продвинулся в своих исследованиях; а кто знает, те уже далече… Так что фактически я обладаю подробным рецептом усовершенствованного зелья, которое делает ежемесячные трансформации оборотня безболезненными. Мне кажется, что такая важная разработка должна быть обнародована независимо от воли её автора, репутация которого может повредить продвижению этого полезнейшего зелья. Другое дело, если публикация будет сделана человеком, имеющим вес в магическом обществе. Не так ли, сэр?
– Ты говоришь разумные вещи, – благостно кивнул Главный администратор.
– Поэтому я готова передать материалы вам, чтобы вы использовали их по своему усмотрению, например, напечатали результаты под своим именем. Я обещаю, что от меня никто никогда не узнает об истинном авторе исследования. Польза для меня важней щепетильности.
– Что ты хочешь взамен? – глаза Фишера жадно сверкнули.
– Кроме поддержки, которую вы и так мне оказываете? Всего ничего: одну бесплатную порцию ликантропного зелья ежемесячно.
– И всё? – вырвалось у Фишера.
– Всё. Такие условия нашего соглашения приемлемы для вас?
– Вполне. Стаканчик зелья за статью, которая наделает шуму и принесёт доход, – хорошая сделка. Кто же этот оборотень, для которого ты так стараешься?
– Надеюсь, вы простите меня, если я не буду отвечать на ваш вопрос.
– Я соглашусь, если ты скажешь, кто он, – ухмыльнулся Фишер.
– Вы уже согласились, сэр, когда подтвердили, что мои условия вас устраивают, - спокойно ответила Гермиона.
– Хм... Ладно, твоя взяла! Кто будет забирать зелье?
– Нимфадора Тонкс.
Фишер достал чистый пергамент и размашисто написал:
Заместителю Главного зельевара клиники Св. Мунго
Нимфадоре Тонкс выдавать один раз в месяц порцию модифицированного ликантропного зелья.
Главный администратор
Р. Фишер
Он помахал пергаментом, чтобы чернила быстрее высохли, и отдал его Гермионе.
– Теперь твоя часть сделки.
– Завтра вы получите тетрадь; я всё переписала своей рукой и сожгла записи.
На самом деле черновики Снейпа, посвящённые ликантропному зелью, она оставила в Хогвартсе в его комнатах, которые были надёжно запечатаны прощальным заклинанием профессора. «Возможно, придёт время, и Северус Снейп сможет с помощью этих черновиков доказать своё авторство», – эта мысль помогала ей справляться с угрызениями совести. И ещё воспоминание о встревоженном лице Тонкс, когда та говорила о Ремусе.
Главный администратор одобрительно кивнул головой.
– И правильно сделала: Брэдли может и с обыском нагрянуть – слишком ты его разозлила.
– Не понимаю, чем. Я действительно рассказала всё, что знала.
Фишер хитро посмотрел на неё.
– Неужели ты на самом деле не догадалась, кто перед тобой?
– Вы так говорите, как будто личность этой женщины – установленный факт. Но это не так: не следует забывать, что аврорат преследует не только сторонников Сами-Знаете-Кого, но и заурядных контрабандистов, к примеру. В МУМУ* статей много… Думаю, эта женщина, кем бы она ни была на самом деле, скорее всего, относится не к первой категории, а ко второй. На мой взгляд, это более правдоподобная версия.
– Но она была знакома с тобой до этого, это очевидно. Иначе, зачем бы ей помогать тебе, а потом ждать, подвергая себя опасности.
– Подозревала ли она, что находится в опасности, это ещё большой вопрос. И почему бы ей не помочь мне? Разве вам никогда не приходили на помощь незнакомые люди?
– Не припомню такого, – пожал плечами Фишер и посмотрел на часы. – Давай-ка закругляться, через пять минут совещание глав отделений. Жду завтра рецепт зелья.
Вечером, дома, Гермиону опять одолели сомнения, отдавать ли рецепт Снейпа Фишеру. Когда профессор узнает об этом, он придёт в ярость, можно не сомневаться. Он не похож на человека, щедро и бескорыстно делящегося плодами своего труда с первым встречным. Тем более что Фишер – не первый встречный, а давнишний недруг профессора, человек, которого Снейп презирает и считает некомпетентным зельеваром.
Но она обещала Тонкс помочь, и она привыкла держать свои обещания. Возможность облегчить страдания Ремусу Люпину и десяткам других законопослушных оборотней на весах Гермиониной совести перевесила возможность избежать неудовольствия её учителя. Перефразируя известное выражение, из двух польз выбираем бóльшую. К тому же Гермиона предполагала, что присвоенное врагом изобретение не будет самым большим огорчением в жизни Северуса Снейпа. Хотя она отдала бы несколько лет жизни за то, чтобы огорчений у него было поменьше.
Утром она достала из-под белья заветную тетрадь и, вздохнув, положила в сумку. А, будь что будет!
***
На этой неделе её выходной пришёлся на воскресенье, и появилась возможность навестить родителей.
Она сидела за столом и уплетала любимую лазанью, родители делились с ней планами по расширению своей практики, на улице в кои века проЯснилось, – жизнь выглядела не такой уж и плохой.
– Я вижу, ты не жалеешь, что вернулась к своим? – спросил отец.
– Первое время было сложно: тяжёлая работа, подозрительное отношение сотрудников, – пожаловалась Гермиона, отправляя в рот кусочек лазаньи.
– Из-за того, что ты не можешь колдовать? – уточнила миссис Грейнджер.
– Больше оттого, что я протеже Главного администратора клиники. Они решили, что я имею какое-то личное влияние на него, и, кстати, до сих пор некоторые продолжают так думать.
– А ты не имеешь? – прищурилась мама.
– Да нет, конечно! – Гермиона закатила глаза. – Просто мистер Фишер, он по жизни… как бы это сказать, м-м-м… любвеобилен. Ну вот все и думают, что я… Ну вы понимаете…
– Хорошенькое дело! И я должен быть спокоен?! – нахмурился отец.
– Так ведь нет же ничего, пап! – Гермиона погладила его по руке.
– И ты совсем ничего к нему не чувствуешь? – настаивала мама.
– Я много чего к нему чувствую, но к любви мои чувства не имеют никакого отношения, – хмыкнула Гермиона.
– Так сейчас, стало быть, ты освоилась? – решил сменить тему отец.
– Да, стало полегче, и к тому же я помогаю в лаборатории зельеварения!
– Чуть не забыла! – воскликнула миссис Грейнджер. – Мне вчера пришло письмо с вложением. Из Португалии. Некая сеньора Ортега на хорошем английском языке просит найти возможность передать тебе её записку. Пишет, что будет весьма признательна и прочая и прочая. Я не знала, что у тебя там есть знакомые…
– Где оно?! – Гермиона вскочила. Родители удивлённо переглянулись.
– Лежит на тумбочке в твоей комнате, – ответила миссис Грейнджер.
Гермиона в три прыжка преодолела лестницу, распахнула дверь и схватила письмо.
Сеньорита Неосторожность,
увидеть Вас в Лондоне было неприятной неожиданностью для меня. Почему Вы не в Стокгольме, хотела бы я знать… Вряд ли Вы струсили или провалили экзамены, как можно было бы предположить, если бы речь шла не о Вас.
Впрочем, не удивлюсь, если последнее предположение окажется верным: только очень бестолковая девица додумается отправиться в одиночестве в ту часть Лондона, где мы встретились! Ваша беспечность заставляет задуматься, всё ли в порядке с Вашей лохматой головой.
Кроме того, я заметила удручающие пробелы в Ваших знаниях, поэтому считаю своим долгом посоветовать Вам прекрасное пособие по методам хранения ингредиентов авторства чешского герболога Франциуса Требенека. К сожалению, по недосмотру недоумков из Министерства, этот необходимый раздел науки остался за рамками школьной программы. Книга Требенека вышла в 1756 году и с тех пор переиздавалась только один раз, но при некотором старании Вы найдёте её, если, конечно, Вы не решили стать звездой квиддича или открыть салон прорицательских услуг – в этом случае книга Вам вряд ли пригодится.
Что слышно о Вашем беспокойном друге? Чем он занимается: как всегда бездельничает или взялся, наконец, за ум? На упомянутого ленивца мне было бы совершенно наплевать, если бы от него некоторым образом не зависел срок окончания моей карьеры. Мне известно, что ныне покойный наставник дал ему некое поручение. Могу ли я надеяться, что это поручение будет выполнено ещё до моего столетнего юбилея?
Ремедиос Ортега
P.S. Ответ отправляйте магловской почтой на адрес: Лиссабон, п/я 01051998. Я же и далее буду писать на имя Вашей матери.
Гермиона улыбнулась: из всех её знакомых только профессор Снейп обладал способностью и похвалить, и оскорбить одновременно. Обругать и тут же проявить заботу.
Кстати, открыть салон прорицательских услуг – это неплохая мысль: для этого магические способности не требуются, нужно только обладать бурной фантазией, хорошо подвешенным языком и стартовым капиталом для аренды помещения.
Она нашла в ящике стола шариковую ручку и уселась писать ответ. Уместно ли будет назвать его «дорогая сеньора»?
***
Дорогая сеньора Ортега!
Сначала отвечаю на Ваш вопрос. В Стокгольме со мной случилась та же самая неприятность, что и прошлой зимой, но на этот раз последствия более тяжёлые и продолжительные, и надежда на выздоровление весьма призрачная, но вернуться в мир моих родителей я не могу – я попробовала, но ничего хорошего из этого не вышло. И я решила подыскать себе работу по силам.
Гермиона перечитала написанное: несколько месяцев её депрессии уместилось в один абзац.
Поскольку место смотрителя в Х. уже занято, мне пришлось подыскивать что-нибудь в Лондоне. Обращаться к мистеру В. Вы мне запретили, поэтому мне не оставалось ничего иного, кроме как обратиться за протекцией к господину Аптекарю. Он не упустил возможности подробно обрисовать, насколько незавидно моё положение, но потом сменил гнев на милость и устроил на работу к себе в клинику.
Она как наяву услышала презрительное фырканье своего корреспондента.
Каждую пятницу я бываю на осмотре у целителя, занимающегося нервными расстройствами. Возможно, Вы с ним знакомы или слышали о нём: он дальний родственник Д., из младшей ветви их рода, как я поняла, и крёстный мисс П. Этот господин – чуть ли не единственный человек в клинике, который в состоянии поставить Аптекаря на место. Уже за одно это я готова им восхищаться и прощать ему хорошо замаскированное высокомерие по отношению к таким людям, как я. Общение с ним - как глоток свежего воздуха в нашей заорганизованной атмосфере; Аптекарь установил в клинике полувоенную дисциплину - все ходят по струнке и друг на друга наушничают.
Впрочем, надо отдать ему должное: не всякий рискнул бы взять на работу полкната* или, к примеру, такого, как мой сменщик, дальний родственник мистера Сангвини. Желающих устроиться в клинику хватает, даже на моё место.
Фырканье становится громче.
Но не всё так безрадостно, как могло показаться из предыдущих строк. Я теперь помогаю вашему коллеге в местной лаборатории – это в некоторой, очень малой, степени то, чем я хотела бы заниматься.
Пора переходить к делу.
В последнее время сюда поступает множество новых пациентов, которых время от времени забирают из клиники, а потом возвращают обратно не в лучшем состоянии.
Одна из таких пациенток, моя ровесница, тяжело переносит то внимание, которым её окружили со всех сторон, и я твёрдо намерена ей помочь, иначе она недолго продержится. Почему я проявляю к ней такое участие? Потому что уверена: дети не должны отвечать за ошибки своих родителей! Думаю, Вы со мной согласитесь.
Я решила, что в этом деле мне может пригодиться то лекарство, которое Вы принимали непосредственно перед нашей последней встречей.
Вы, конечно, скажете, что я опять лезу не в своё дело, но я не могу на всё это больше смотреть и ничего не делать! Обещаю Вам быть предельно осторожной, всё хорошо продумать и не делать резких движений.
Так вот: если бы Вы посоветовали мне место, где можно беспрепятственно купить это лекарство, моя признательность не имела бы границ. Сама изготовить я его не смогу по понятным причинам, заказывать что-либо в лавке мистера П. не хочу и Вам очень-очень не советую: он слишком много болтает о своих покупателях. После нашей встречи ко мне пришли прямо на работу с единственной целью поговорить о тех, кто получал заказ одновременно со мной. Так что теперь я имею полное право называть Вас «сеньора Неосторожность».
Надеюсь, Вы не откажете мне в помощи и на этот раз. Потому что я всё равно сделаю то, что задумала! Если Вы мне не поможете, я обращусь к мистеру В, так и знайте.
Искренне Ваша,
Пруденс
Про ликантропное зелье она решила пока ему не писать. Так, на всякий случай…
P.S. «Ленивец» сейчас в Бостоне, Массачусетс, всеми силами старается приблизить окончание Вашей карьеры. Но об этом известно только мне и Р.У. Клуб орнитологов в глубоком недоумении – они думают, что мой друг просто решил отдохнуть. Мы на всякий случай не стали их разуверять. Но с Вами мне бы хотелось поговорить на эту тему, мне кажется, Ваша помощь ему, как всегда, не помешает.
P.P.S. Передавайте привет и благодарность Д. - его подарок оказался чрезвычайно полезен. Если Д. хорошо знает историю своей семьи, он поймёт, что я имею в виду.
***
На следующей неделе Гермиона несколько раз выходила в магловский Лондон, чтобы позвонить домой и узнать, не пришло ли ей письмо из Португалии. В пятничный вечер она забрала долгожданный ответ.
Сеньорита Наглая Шантажистка,
знайте, что Вам не удалось меня разжалобить - всё, что с Вами произошло и происходит, Вы, несомненно, заслужили. Я уже имела сомнительное удовольствие указывать Вам на Вашу самонадеянность, беспечность, неумение адекватно оценивать свои силы и способности и предвидеть развитие событий больше, чем на один шаг вперёд, наивность и сентиментальную глупость, которую почему-то принято называть сочувствием.
Шантаж не удался – я помогу Вам лишь потому, что никак не могу избавиться от вредной привычки заботиться о сохранении жизни и здоровья своих учеников, от которых всё равно не дождёшься ни грана благодарности. Вы-то хотя бы утруждаетесь делать вид, что прислушиваетесь к моим советам (о мистере В). Поэтому и я сделаю вид, будто я Вам поверила.
Хорошо, раз мистер Хитрый лавочник оказался битой картой, посмотрим, нет ли у нас других козырей… Спросите у ДаблПи* – это прозвище придумал её одноклассник, ДаблДжи*, хотя Вы вряд ли подозревали в нём способность что-нибудь придумать, а, между прочим, зря - где я в своё время рекомендовала приобретать редкие лекарства. Пароль для продавца не изменился – она должна вспомнить.
Ваш друг-ленивец, чем бы он ни занимался, должен быть очень осторожным: недавно я случайно слышала, как мой работодатель упомянул о Бостоне. При этом он заметно нервничал, если я правильно интерпретировала его мимику: он становится всё больше похож на своего фамилиара.
Ваша Ремедиос Ортега
«Ваша Ремедиос Ортега?» – Гермиона погладила пальцем подпись. Это письмо не может быть брошено в камин, нет!
***
Гермиона подкараулила в коридоре мистера Эшби.
– Вы не могли бы отправить эту записку Панси? Младшему персоналу запрещено пользоваться совяльней клиники.
Целитель кивнул, взял записку и с хитрой улыбкой посмотрел на Гермиону.
– Опять хотите втянуть мою крестницу в какое-нибудь сомнительное мероприятие?
– Я пригласила её поесть мороженого у Фортескью, только и всего.
– Одно другому не мешает. Кафе – очень удобное место для разработки планов. Если план никак не выстраивается, заказываешь ещё один шарик, и дело сразу идёт на лад.
Из палаты напротив величественно выплыла миссис Паркер. Увидев Гермиону, она махнула рукой, приглашая следовать за собой.
– Спасибо, сэр, я должна идти.
– Эта мелочь не стоит благодарности, – галантно ответил целитель.
***
– Садитесь, – скомандовала старшая медиковедьма, когда они пришли в её кабинет. Она взмахом палочки заперла дверь и наложила чары неслышимости.
Гермиона послушно села, недоумевая, чем вызваны такие предосторожности.
– Объясните мне, мисс Грейнджер, почему у нас с такой скоростью расходуется обезболивающее зелье.
– Не имею представления, – замирая, ответила девушка.
– Не имеете представления?! Тогда я вам скажу. Вы поите им пациентку из шестой палаты, нарушая мои инструкции.
– Нет, ничего подобного, мэм, – упорствовала Гермиона. – Я даю ей четыре капли на стакан, как вы мне и велели.
– Кому вы морочите голову, Грейнджер?! Я работаю в клинике уже сорок лет и в состоянии заметить, когда мои распоряжения игнорируются.
Гермиона молчала.
– Я прекрасно понимаю, почему вы это делаете. Только хочу предупредить: если дело выйдет наружу, я свалю всё на вас. Как бы ни было жалко эту девушку, я не готова ради неё рисковать своей работой. Могу лишь до поры до времени закрывать глаза на ваши действия. Вы поняли меня, мисс Грейнджер?
– Да, мэм.
– За мою снисходительность хотела бы попросить вас об одной услуге.
– Всё, что в моих силах, миссис Паркер, – вздохнула Гермиона.
– Не могли бы вы достать для меня автограф Антонио Агуаменти?
«Только и всего?! Фуф…»
– Да, разумеется, могу. Я пошлю ему сову – он живёт на севере страны.
– Итальянец? На севере? – всплеснула руками миссис Паркер.
– Он не итальянец, мэм. Он англичанин из старинной чистокровной семьи.
– Как интересно! – у женщины загорелись глаза. – Он женат? Сколько ему лет?
– Я точно не могу сказать, но мне кажется, он ваш ровесник, мэм. Он не женат и никогда не был.
– Он интересный мужчина?
– М-м-м… у него запоминающаяся внешность и незаурядные манеры.
– Расскажите что-нибудь ещё!
– Ну, он души не чает в своей кошке.
– Как мило! Ещё!
– Он аккуратист и чистюля. По-моему, даже чересчур, до педантизма.
– О, в вопросах чистоты трудно переусердствовать, поверьте мне, мисс Грейнджер! Где он живёт?
– В замке.
– Ах! В собственном замке!
«По крайней мере, он часто ведёт себя так, будто и впрямь считает Хогвартс своей собственностью», - подумала Гермиона.
– Такой обаятельный мужчина, при деньгах и до сих пор не женат… Как такое могло случиться?! – поразилась миссис Паркер.
– Не знаю, мэм. Трагедия в прошлом, как мне представляется, – нагнетала романтический туман Гермиона. – Ну, вы понимаете…
– Как же вам повезло, мисс Грейнджер! Быть знакомой с таким человеком! – вздохнула медиковедьма. – А тут только боль, кровь, плач, и так – каждый день…
– Знаете что, миссис Паркер, напишите ему. Ему будет приятно.
– Да? Вы думаете, он ответит?
- Почему нет?! Я приложу от себя записку. Вы позволите? – она потянулась к перу:
Уважаемый мистер Агуаменти,
для меня было большой радостью узнать, что Ваша книга увидела свет. Очень любезно с Вашей стороны прислать мне один экземпляр с дарственной надписью. Я обнаружила, что и там, где я работаю, есть поклонницы Вашего таланта. Прилагаю письмо одной из них. Если не трудно, не могли бы Вы ответить ей хотя бы парой строк.
Искренне Ваша,
Гермиона Грейнджер
Миссис Паркер задумчиво сказала:
– Я, пожалуй, дома напишу. Здесь трудно сосредоточиться.
– Хорошо, миссис Паркер, отправим завтра. Я пойду?
– Да, да, идите и подумайте над тем, что я сказала, – гораздо мягче, чем в начале разговора, напомнила женщина.
***
Впервые за несколько месяцев Гермиона оказалась в месте, где люди наслаждаются жизнью. Просто и незамысловато. Очевидно, теория маленьких радостей была популярна и в волшебном мире – в кафе-мороженом Флориана Фортескью большинство столиков были заняты.
Миссис Флинт очень долго, по мнению Гермионы, изучала меню.
– В чём дело, Панси?! Ничего не нравится?
– Нет, наоборот – в том-то и дело! Мне хочется всего – не могу выбрать.
– Тогда закрой глаза и просто ткни пальцем, – раздражённо предложила Гермиона. Ещё полчаса назад она сидела у постели Николь Доусон и смотрела на её желтоватую, похожую на пергамент кожу. Уголки губ Ники потрескались, и тело издавало неприятный запах больного человека. Передозировка Веритасерума давала о себе знать.
– Точно! Я так и сделаю! – Панси зажмурилась и растопырила пальцы. – Я выберу сразу пять сортов, чтобы не тратить время.
– Весьма разумно, миссис Флинт, – язвительно заметила Гермиона.
– Спасибо, – ответила Панси и безмятежно улыбнулась. Она была спокойна как … «Как корова», – подумала Гермиона, вспоминая чуткую нервность Николь.
Им принесли их заказ. Панси сразу же принялась за дело.
Гермиона поморщилась:
– Панси, погоди есть. Мне надо с тобой серьёзно поговорить.
– Да я тебя слушаю, слушаю, – Панси отправила очередную ложку в рот. – Опять что-нибудь с деканом?
– Нет. Ну, не совсем. Немного, – признала Гермиона.
– Ничего не меняется в этом мире, – хмыкнула миссис Флинт и перешла к следующему шарику. – А ты что не ешь, ведь вкусно же!
– Панси, вспомни, он говорил тебе что-нибудь о зельях?
Панси чуть не подавилась.
– Ага, говорил, три раза в неделю пять лет подряд!
– Да не на лекциях! Только тебе и Драко. Конфиденциально.
– М-м-м… было такое, а что?
– Он вам рассказывал о своем поставщике?
– Предположим… – Панси прекратила жевать и посмотрела на Гермиону.
– Тогда ты должна знать, как его найти, – выпалила та.
– Да, я помню, но... – на лице Панси отразилось сомнение.
– Профессор пишет, что пароль не изменился. Не могла бы ты кое-что купить для меня?
– Нет. Мне нельзя аппарировать, – пояснила Панси, облизывая ложку.
Сложив два и два, Гермиона схватила подругу за руку.
– Ты беременна?!
– Ага! Маркус просто обалдел, когда узнал! В хорошем смысле, – хихикнула миссис Флинт.
– Поздравляю, наверно, это здорово, – с некоторым сомнением проговорила Гермиона.
Она никогда не понимала, как можно радоваться, когда у тебя впереди три месяца бессонных ночей. А сначала роды. «Хотя, если бы… тогда, конечно, да… но вряд ли, и вообще…», - неопределенно подумала она.
– Могла бы проявить побольше энтузиазма! – упрекнула её Панси. – Эх, Грейнджер, Грейнджер, что с тебя взять…
– Я, правда, рада! – заверила её Гермиона. – Просто устала и нервничаю… Что же мне делать?
– Есть мороженое, а то растает, – посоветовала Панси. – Я скажу тебе, как найти поставщика, а Рыжий пусть оттранспортирует тебя в Эдинбург. Всего-то дел!
– Да? Но Рон, он не знает, что я…
– Пережила интеллектуальный оргазм со Снейпом? Рона не обязательно посвящать в подробности.
Гермиона нахмурилась.
– Я не люблю ему врать.
Панси закатила глаза:
– А кто писал друзьям, будто учится в Стокгольме? Не ты разве?
– Это – другое! – возразила Гермиона.
– Не вижу разницы, - отрезала Панси. – Смотри на вещи проще. Кстати, что ты собираешься купить в Эдинбурге?
– Оборотное зелье.
– Ого! – присвистнула Панси. – Так вроде оно сейчас запрещено? Ордонансом Скримджера?
– Если бы оно было разрешено, я купила бы его в соседней аптеке.
– Не волнуйся, я буду навещать тебя в Азкабане. Если муж разрешит.
– Договорились, не забудь! – с деланным легкомыслием отозвалась Гермиона. Она понимала, что, пытаясь помочь Николь Доусон, ввязывается в по-настоящему опасную авантюру. «Это тебе не шкурки бумсланга воровать!»
***
Эдинбург встретил их первым снегом.
Незнакомые города всегда будоражили воображение Гермионы обещанием маленьких личных открытий: за каждым поворотом могло скрываться что-нибудь интересное, что могло бы пополнить копилку впечатлений, откуда впоследствии их можно вытряхивать и смаковать, разгоняя тягомотину будней.
Они аппарировали в маленький переулок Старого города. На лице Рона блуждала лёгкая полуулыбка.
– Ты первый раз здесь? – спросил он, приложив руку козырьком и поверх крыш глядя на возвышающийся над городом Замок.
– Да. А когда ты успел здесь побывать?
– С мамой, когда учился водить форд: она хотела посмотреть на северную столицу, а я - почувствовать себя уверенно на магловских дорогах. Отец сказал: чем бесцельно колесить, лучше выбрать определённую цель – быстрей научишься. Мы ехали среди холмов; иногда приходилось вылезать из машины, чтобы прогнать овец с дороги. На ночь остановились на берегу какого-то озера, было тихо и слышно, как плещется рыба в воде.
– Разве не проще было аппарировать? – спросила Гермиона, не понимавшая прелестей походной жизни.
– Ей захотелось проветриться, так она сказала, чтобы не чувствовать себя рабыней. Про рабыню я не очень понял, мне казалось, ей всё это нравится, – Рон неопределённо повертел рукой в воздухе.
– Быть домохозяйкой? Наверно, нравится, но рутина... – задумчиво проговорила Гермиона.
– Это ещё одна причина не жениться, – ухмыльнулся Уизли.
Гермиона улыбнулась.
– Какие проблемы?! Женишься, когда захочется.
– Мама считает по-другому, – вздохнул Рон. – Джинни рассталась с Гарри, близнецы заняты бизнесом, Перси – карьерой в Министерстве, Чарли – вообще не по этой части. Вся её надежда на меня – ей мало одного женатого сына.
Он остановился и огляделся:
– Мерлин, ну где же эта улица?
– Давай спросим у кого-нибудь, – предложила Гермиона.
– Нет, сами найдём! – сердито отрезал Рон и уткнулся в карту. – Тут особо заблудиться негде – просто мы за разговором промахнули один поворот. Придётся вернуться… Возьмём, к примеру, Рема с Тонкс. Не женаты, а живут вместе. И никто им по мозгам не ездит!
– Их свадьба – вопрос времени.
– Дамблдор тоже не был женат, но это не мешало ему быть уважаемым членом общества.
– Вот она! – Гермиона показала на табличку. – Теперь осталось найти аптеку.
– Думаешь, я знаю, как выглядит магловская аптека?! – проворчал Рон.
Аптека, современное помещение со стандартными витринами, никак не ассоциировалась с подпольным распространением запрещённых магических веществ.
– Слушай, нам точно сюда? – шепнул Рон, подавленный магловской чистотой.
– Да. Подожди меня здесь.
Она подошла к девушке за кассой.
– Я хотела бы видеть мистера Р. МакРиди.
– Никакого мистера МакРиди у нас нет.
Гермиона ещё раз сверилась с бумажкой, которую ей нацарапала Панси между восьмым и девятым шариками мороженого.
– Но он должен быть! – обескураженно проговорила она.
– У нас работает миссис Регина МакРиди, – сжалилась девушка.
«Почему я была уверена, что поставщик – мужчина? Теперь кассирша меня непременно запомнит», – огорчилась Гермиона.
– Не могли бы вы её позвать?
– Регина, к тебе пришли! – крикнула девушка в подсобное помещение.
– Иду, – отозвались оттуда.
Миссис МакРиди оказалась ухоженной дамой средних лет, на вид –
стопроцентной маглой.
– Здравствуйте. Чем могу помочь? – вежливо, но отстранённо спросила она.
– Добрый день, миссис МакРиди. У меня для вас посылка.
– Так вы – приезжая? – задала контрольный вопрос МакРиди.
Гермиона энергично закивала, подавая свою реплику:
– Да, в Эдинбурге – в первый раз. Мечтаю забраться на Касл Рок. Но сегодня определённо не мой день: по дороге сюда у меня спустило колесо, а запаски не было.
Для маглов эти слова звучали вполне обыденно и не вызывали подозрения.
Женщина еле заметно кивнула:
– Прошу за мной.
Они очутились в крошечной комнатушке: стол, два стула, офисный шкаф, жалюзи на окнах.
– Я хотела бы приобрести у вас активное* оборотное зелье.
– Это возможно. Четыре тысячи фунтов за кварту. Галлеоны не беру.
– Дороговато, – поморщилась Гермиона. Почти все её сбережения.
– Милочка, – снисходительно сказала женщина, – в оборотное зелье входит несколько запрещённых ныне ингредиентов, и готовится оно почти три месяца. Поэтому такая цена.
Гермиона сморгнула. Обмануть второй раз она себя не даст, хватит ей и Пилта.
– Зелье можно приготовить за двадцать один день, если зельевар заранее позаботился собрать в полнолуние водоросли. Кроме того, в этом году был хороший урожай на златоглазок, и цены на них упали.
– В обеденный перерыв я принесу зелье сюда, заберёте в три.
– Спасибо, миссис МакРиди.
В четыре часа дня Гермиона в обнимку с зельем и Роном аппарировала в свою лондонскую квартиру. Напоив Рона чаем с бутербродами, она аккуратно выпроводила его, ещё раз пообещав приехать в Нору на Рождество.
"А теперь надо всё хорошенько обдумать", – сказала Гермиона Косолапусу. Он приоткрыл один глаз, давая понять, что полностью с ней согласен.
