Сестры, или Спасти Снейпа

Сказать, что Тонкс удивилась, застав у ворот двух девушек с тоской взирающих на нее снизу вверх – означает приукрасить действительность. Нет, она, конечно, выразила подобие удивления, но как-то вяло и серо, аккурат под цвет своих волос. Создавалось такое впечатление, что аврор находилась под действием сильного транквилизатора, призванного вытаскивать людей из глубокой депрессии и погружать их в пучины психоделического транса. Зато Гарри отреагировал куда как живее, сразу было ясно, что постоянные вопли Грюма над ухом Поттера: «Бдительность! Постоянная бдительность!» если и не сделали из него параноика, то были очень близки к поставленной цели. Учитывая, что Гарри провел не самые лучшие полчаса в купе Хогвартского экспресса в обществе Малфоя - младшего, бдительность у него была на высоте. Катика и пискнуть не успела, как в горло ей уперлась палочка. Почему Гарри выбрал на роль подследственного именно Катику, так и осталось загадкой – в конце концов, типаж Еленки абсолютно соответствовал тем стандартам, по которым Господь творил Малфоев (ну разве что носик был чуть курнос), так что по логике достаться должно было ей… но Гарри Поттер, как было известно нашим героиням, вообще отличался нестандартным подходом к жизни. Однако допрос Гарри начать не успел, так как ворота неожиданно распахнулись, треснув Катику по спине. Такой подлости от ворот Катика не ожидала, поэтому полетела прямиком в объятия Поттера. У того в этот момент сработало сразу несколько программ: «Девочек бить нельзя», «Постоянная Бдительность!!!», «Дай УПСу сдачи!» и совершенно излишний в данной ситуации «Экспеллиармус». Катика в свою очередь продемонстрировала не меньшую сообразительность, и когда Северус Снейп поднял фонарь повыше, чтобы рассмотреть происходящее, его глазам предстала следующая картина: краса и гордость Гриффиндора, потеряв в пылу сражения очки и палочку, пытается оторвать от себя явно взбесившуюся девицу. Означенная девица Северусу Снейпу была незнакома совершенно, но ее манера пинать противника в коленную чашечку, метить растопыренными пальцами в глаза, а также вульгарный прием «Ой-мне-больно-я-сдаюсь-ХА!-а-ты-дурак-и-поверил» живо напомнили ему собственное тяжелое детство и неприкаянную юность. «Вот прямо любовался бы и любовался…» - промелькнула было мысль у заслуженной жертвы Мародеров, но чувство долга задавило ее в зародыше.
- Минус 20 баллов с Гриффиндора! – прогремело над сражающимися.
Поттер встал по стойке смирно. Еленка спешно сунула вязальную спицу, которую носила с собой «на случай маньяков», обратно в сумочку. Катика, не веря своему счастью, обернулась...

Замедленная съемка: взметнувшиеся было смоляные локоны один за другим плавно укладываются в идеальное каре, прозрачно-золотистая радужка глаз становится центром вселенной, оглушительная тишина давит на барабанные перепонки… Двоим открывается Истина. Катика поняла, что все благие намерения и декларации о невмешательстве летят к чертям, и поклялась себе, что завтра же приступит к изучению способов избавления мира от Волдеморта в кратчайшие сроки. Профессор Зельеварения определенно стоил того, чтобы пожертвовать принципом невмешательства, личным временем и всем Гриффиндорским Трио вместе взятым. Снейп понял, что неприятностей в его жизни резко прибавилось: глаза девицы горели адовым пламенем, выражение ее лица наводило на мысли об очередном твердо принятом Волдемортовском решении «добить недобитую сволочь», и вообще что-то в ней было такое…

Жизнь Северуса Снейпа была насыщенной событиями и буйными психами. Один только Темный Лорд мог сойти за целое отделение особо тяжелых случаев. А ведь таких отделений в Хогвартсе было четыре, да еще и Дамблдор терроризировал Снейпа как мог, годами подкидывая ему на стол монографии о новшествах в педагогике. Учитывая, что вот уже на протяжении пяти лет кроме Лорда и Дамблдора на нервы Снейпу действовал резвый Поттер, а потом в разной последовательности на него свалились помешанная Беллатрикс и аж три полуневменяемых бывших Мародера, страдавших каждый своей персональной манией, перспектива перед Мастером Зелий разворачивалась та еще. «Вот только тебя мне и не хватало», - обреченно подумал Снейп, на мгновение узревший будущее во всем его великолепии не хуже какой-нибудь Трелони. Настроение у него и так было ни к черту – в конце концов, послать встречать милого шалунишку, который по старой традиции не мог добраться до порога замка без приключений, можно было бы и кого-нибудь другого. Но нет. Именно он, Северус Снейп, удостоился этой чести. И вот вам, пожалуйста: мало того, что Поттер опять во что-то влип, так еще имеются в наличии две странные девицы. Брюнетка с израненной шеей, уже успевшая сцепиться с Поттером в рукопашной, и блондинка, оставшаяся целой и невредимой, но, судя по ее довольному виду, своего не упустившая – вон как Поттер подозрительно морщится и то и дело ощупывает рукой свою пятую точку. Интересно, откуда Поттер их приволок? Не сами же они ему на голову свалились? Явно не УПСы, уж этих-то он за версту чует. Да и не стали бы УПСы вежливо излагать сэру профессору нижайшую просьбу сопроводить их к руководителю учебного заведения, преподавателем которого любезный сэр является…
- За мной Поттер. И вы, мисс, - отрывисто приказал Снейп, разворачиваясь на каблуках.
Восторженный стон Катики разорвал ночь надвое. Птицы сорвались с насиженных веток, Поттер нервно вздрогнул, Еленка захохотала в голос. Удаляющаяся спина Снейпа эмоций не выразила.

«Нет, ну ты понимаешь, это же такой шанс… тем более что на дворе девяностые и времени, получается, у нас навалом, и вообще, ты ЕГО видела? …Неужели тебе не интересно? …Да ничего с ними не случится, он же не идиот и э-ээээ «твою лапочку» в ванной не утопит…» Поттер вышагивал за Снейпом и старался особо не прислушиваться к тому, что происходило у него за спиной, хотя получалось плохо. Голос брюнетки – кто-то назвал бы его чистым и звонким, а Гарри уже обозначил этот голос как «пронзительный» - буквально впивался в уши. О конспирации она явно не задумывалась. Блондинка то ли в принципе предпочитала разговаривать сквозь зубы, чем неприятно напоминала маму Малфоя – младшего, то ли считала, что всем портретам Хогвартса знания о ее домашних эльфах и их водобоязни ни к чему. Отвечала она еле слышно. Кое-что Поттер понял. Например, то, что хотя брюнетка и успела художественно расцарапать ему лицо, но считает его интересным и загадочным, потому что ей «всю дорогу нравились брюнеты», а также то, что девушки являются сестрами, что дома у одной из них остался то ли питбуль, то ли крокодил, требующий присмотра и поцелуя на ночь, а вторая ничуть не беспокоится за своего питомца, потому что успела от него избавиться, чему несказанно рада, что брюнетка каким-то образом умудрилась апарировать вместе с сестрой чуть ли не к воротам Хогвартса и очень хочет здесь остаться, и то, что блондинка предпочла бы вернуться домой. Поттер всей душой поддерживал мнение блондинки, однако сердце вещало, что брюнетка своего, так или иначе, добьется.

Перед дверьми, ведущими в Большой зал, Снейп остановился. Войти со странными девицами в зал в разгар праздничного ужина было бы глупо и неосторожно, мало ли кто они такие и вообще… а оставить их без присмотра было бы и вовсе неправильно.
- Поттер, вы идете на ужин. Мисс, вы идете за мной.
Гарри, вовсе не рассчитывавший так легко отделаться, бодро направился к дверям, машинально потирая на ходу саднившую ягодицу и мысленно желая брюнетке оказаться разделанной Снейпом на кусочки. Катика и Еленка проследовали за Снейпом к кабинету Дамблдора, мысленно желая... Еленка желала поужинать и по домам. Катика желала Снейпа и Гарри. Причем последнего - в виде отбивной.

Освещение в Хогвартсе было своеобразным. Катика, на дух не переваривавшая «интимный полумрак», уже не чаяла, когда же они доберутся до какой-нибудь светлой комнаты, в которой можно будет, как следует, рассмотреть и молчаливого сопровождающего, и саму себя. Ибо были у нее сомнения, касающиеся подозрительно побаливающей шеи. Еленка размышляла над проблемой возвращения к родным пенатам и с каждой секундой убеждалась в том, что Катику придется тащить домой связанной, обездвиженной и с кляпом во рту. Когда Катика опять извлекла из недр сумки проклятую палочку для риса и принялась что-то бормотать, Еленка поняла, что дело дрянь. Если на ночной дороге палочка на Катикины усилия не реагировала в принципе, то теперь с ее кончика срывались искорки, грозившие перерасти таки в полноценный «Люмос». Катика, явно довольная результатами эксперимента, вытащила вторую палочку и протянула ее подружке. Еленка, чувствуя себя не то волшебницей, не то сумасшедшей, нехотя начертила в воздухе что-то, похожее на «палка-палка-огуречик» и негромко сказала требуемое слово. Свет, озаривший сумрак коридора, выжигал сетчатку. Внутренний цензор Еленки временно взял отпуск. Через три минуты Еленка перестала материться, Катика закончила тереть глаза, Снейп сумел взять себя в руки и изобразить на лице фразу «Я ничего не видел и не слышал».

Добравшись до кабинета Дамблдора, Снейп незамедлительно призвал бутылку огневиски, пустой стакан и две чашки чая. Катика и Еленка, успевшие по очереди заглянуть в карманное зеркальце и сделавшие из увиденного не очень-то радостные выводы, послушно сели в указанные им кресла.
- А знаешь, - шепотом сказала Катика, - я не переживу, если мне придется еще раз пройти через все это. Я совершенно не нравилась себе шестнадцатилетней. Чертовы прыщи. Я их только к 20 годам свела. Удавлюсь, если это снова начнется.
- Угу, - ответила Еленка, - тебе-то хорошо, в конце концов, у них тут мандрагоры всякие, а вот лишние три кило на заднице - это тебе не прыщик. Это сразу видно.
- Ну, пока-то вроде ничего нет.
- Это единственное, что примиряет меня с действительностью, - вздохнула Еленка, - хотя я все еще надеюсь на то, что у меня солнечный удар и галлюцинации. Впрочем… Нет. Такой хреновый чай в галлюцинациях не подают. Слава тебе, Господи, хоть лимонных долек не предложили, ненавижу мармелад.
- Печенье? – вежливо осведомился Дамблдор.
- Спасибо, я на диете, - печально отказалась Еленка прежде, чем поняла, что не может держать язык за зубами, и что народу в кабинете прибавилось.

Рапорт Снейпа Дамблдору о происшествии на вверенной ему территории был краток, содержателен и точен. Под эпитетами, отпущенными докладчиком в адрес Поттера, Катика подписалась бы собственноручно. Половину определений, данных Снейпом ей лично, Катика мысленно пообещала себе при первой же возможности вставить в качестве подписи на форуме. Вторую половину она уже неоднократно слышала и могла только изумляться солидарности профессора, видевшего ее всего каких-то полчаса, с мнением ее собственных родителей, знавших ее более четверти века. Комментарии, данные действиям Еленки во время драки и ее способностям к магии, рисовали портрет такой выдающейся личности, что Катика, пользуясь тем, что Снейп принялся расхаживать по кабинету, потихоньку вытащила злополучную палочку и снова принялась экспериментировать. Здоровая конкуренция всегда сопровождала нежную дружбу наших героинь, заставляя каждую осваивать не только те области знания, к которым лежала душа, но и те, в которых блистала подруга. Единственным исключением стали химия у Катики и рисование у Еленки. И Катика намеревалась сохранять статус-кво и далее. С пятой попытки «Люмос» все-таки удался, и внимание присутствующих переключилось с доклада Снейпа на состояние собственной сетчатки.
- Не хуже, чем у тебя, - гордо толкнула Катика локтем подругу.
- Не хуже, - согласилась та, чем немедленно насторожила Катику.

Никогда в жизни Еленка не признала бы, что Катика что-то делает так же хорошо, как она сама. То есть, признала бы, но при этом скривила бы соответствующую гримасу, которая дала бы понять всем окружающим, что признание вырвано у нее единственно необходимостью поддержать веру подруги-дилетантки в возможность достижения хотя бы подножия тех вершин, с которых Еленка взирает на ойкумену. В мире Еленки существовал только один Авторитет и только один Мастер – она сама. Когда она посещала поликлинику, весь персонал, начиная с регистратуры, начинал практиковать медитацию и пить успокоительное. Еленка совершенно точно знала, к какому врачу ей нужно идти, какое лекарство ей пить, как именно бинтовать руку и делать укол, какие прививки делать ребенку, как пломбировать зуб, какой нерв удалять и какой диагноз ставить. В итоге, было совершенно неясно, за каким чертом Еленка вообще пришла в поликлинику, раз она все сама знает и умеет… Вобщем, для Еленки слово «равенство» входило в состав ругательств, ибо она признавала только «превосходство». Припомнив, что подружка совсем недавно призналась вслух, что сидит на диете, да еще и посторонним людям, вдобавок мужчинам, Катика запоздало осознала, что принимать из рук профессора Зельеварения еду или питье было вообще-то несколько безрассудно. Хотя сама Катика не успела сделать и глотка, им это помочь не могло. Во-первых, Еленка явно находилась под действием Веритасерума и выжать из нее всю правду уже ничего не стоило, во-вторых, Катика отлично помнила, как в детстве ей вливали в рот микстуру, нимало не беспокоясь о ее на то согласии. Что-то подсказывало ей: Дамблдора решительный отказ от чая не остановит. К тому же в распоряжении потенциального противника оставалась легиллименция. Придя к столь неутешительному выводу, Катика смело отхлебнула половину чашки и, не дождавшись, пока ее кто-то о чем-то спросит, поведала миру: «Вообще-то я не умею колдовать», - после чего на волю вырвалось подсознание.

Допрашивать Катику, даже под Веритасерумом, оказалось делом нелегким. Четким «да» или «нет» она не ограничивалась: в дело пошли аллюзии, ассоциации, метафоры, гиперболы и другие, известные профессиональным писателям и филологам-любителям приемы. Для того чтобы извлечь рациональное зерно из того бреда, который Катика выдавала на гора, спрашивающим приходилось делать над собой усилие, подстраиваясь под ход мыслей девушки, причем искомое зерно оказывалось настолько ничтожным, что не стоило потраченного на его поиски времени. Учитывая, что до увлечения книгами Роулинг Катика была горячей поклонницей Толкина и вобщем-то оставалась ею по сей день, очертания описываемого ей «родного» мира были весьма и весьма причудливыми. С Еленкой тоже оказалось все непросто. Собственно говоря, возможно чай и оказал бы на нее ожидаемое воздействие, не коснись дело поддержания фигуры в надлежащем виде – здесь Еленка проявляла стальную волю к достижению эффекта и хранила воистину партизанское молчание о методах и способах. Как только ее мозг вывел логическую связь между событиями «мне-задают-вопрос» и «я-отвечаю-что-вынуждена-сидеть-на-диете», Еленка просто перестала разговаривать и принялась высчитывать в уме количество калорий, содержащихся… Когда Дамблдор, выведенный из терпения невнятными ответами Катики и упорным молчанием Еленки, попытался прочитать ее мысли, то был неприятно удивлен, обнаружив сводную таблицу калорийности всего сущего, включая кожаные ремни и сосновую кору.

Тем не менее, допрос продолжался, и часа через два сведения, полученные от сестер Марч, выглядели примерно следующим образом: всякими там волшебными палочками девушки никогда ранее не пользовались, поскольку им по статусу они не положены, ибо люди – это не эльфы, не майар и уж тем более не валары. Далее последовала длинная ссылка на некоего Фрейда, какую-то головологию, которой «только и должны пользоваться уважающие себя ведьмы, а не дурацкими палочками размахивать», и якобы существующую связь между посохом и мужским шовинизмом. Общий смысл Катикиной тирады был, в принципе, ясен, но крайне неприличен, поэтому вдаваться в подробности Дамблдор и Снейп не решились. Но Катика не успокоилась, пока не ознакомила новых знакомых с одной из самых невинных версий песенки «А на волшебном посохе нехилый набалдашник». Чисто для иллюстрации теоретических выкладок. Кто такие валары выяснить не удалось, в основном потому, что при произнесении этого слова Катика демонстративно плевала на пол, а Еленка молча делала этакий своеобразный жест – то ли призывающий неких духов, то ли посылающий этих самых духов куда-то очень далеко. Так как детям, а подросткам в особенности, всегда нравится делать то, что запрещено (на этом месте Снейп закатил глаза), Катика и Еленка решили на досуге поиграть в магию и доигрались до того, что их забросило в окрестности совершенно незнакомого им замка – ой, ну надо же, а это оказалась школа волшебства! Они были бы рады немедленно вернуться домой, но как это сделать не представляют, в основном потому, что плохо разбираются в перемещениях во времени. Ибо был ясный день, а попали они в беззвездную ночь, и вообще, на дворе 2008 год от Рождества Христова… При упоминании о перемещениях во времени Дамблдор насторожился и поинтересовался, не знают ли они – ну совершенно случайно – такого темного мага, как Волдеморт. Поскольку действие Веритасерума начинало потихонечку ослабевать, Катика, почти пришедшая в себя, радостно, четко и без всяких филологических выкрутасов прощебетала:
- Волдемортов мы никаких знать не знаем, горлум-горлум, моя прелессссть. Нет Темного Властелина кроме Моргота и Саурон Наместник Его! А всяким хоббитам мы ноги-то пообрываем!

Выступление Катики имело ошеломляющий успех. Во-первых, Еленка сочла за благо сунуть подруге в рот очередную карамельку, пока та не начала проповедовать Черную Книгу Арды. Две мятные конфеты за вечер – такого праздника Катика давно себе не устраивала. Во-вторых, Дамблдор и Снейп разом пришли к выводу, что дело пахнет не только прогулками во времени, но и параллельными мирами, а это хоть и было необычно (мягко говоря), но, по сравнению с нависшей угрозой войны в магическом мире, не столь значимо.
- Детей надо бы уложить спать, - неопределенно покрутил рукой Дамблдор, - А мы пока подумаем над сложившейся ситуацией…
- Сразу предупреждаю, спать я ложусь не раньше двенадцати, - заявила Еленка и для пущей убедительности скрестила руки на груди.
- А я не ложусь спать на пустой желудок, - не менее категорично выразила свое ИМХО Катика, - Хотя… Я ж могу и наколдовать мяска… пару килограммчиков… Вот как только выключат свет, так сразу же и начну.

Позволить Катике колдовать без присмотра означало подвергать угрозе безопасность окружающих. Тем более что морить девочек голодом никто и не собирался. Пока Катика и Еленка занимались поглощением бутербродов и тыквенного сока, в кабинете Дамблдора успел собраться весь преподавательский состав Хогвартса. В основном взгляды почтенных наставников привлекала Катика – взъерошенная, перевозбужденная, с засохшей кровью на горле, умудрившаяся запихнуть в рот аж половину бутерброда и судорожно пытающаяся его прожевать. Периодически Катика устремляла немигающие янтарные очи, по-прежнему горящие огнем дикого энтузиазма, прямо на Снейпа, отчего тот вздрагивал и подавлял желание перекреститься. Он уже прямо-таки видел, как нехорошая девица разгуливает по Хогвартсу в черной мантии с гербом Гриффиндора, взрывает котлы на Зельеварении, переводит впустую запасы редких ингредиентов и срывает лично ему уроки ЗОТС. Чего ждать от ее тихой сестрицы он тоже примерно представлял и заранее сочинял оправдательную речь, в которой полностью отрицал перед Люциусом свою вину за то, что Малфой – младший увлекся какой-то безродной, нищей, да еще, судя по всему, магглорожденной охотницей за наследниками крупных состояний и уже успел тайно с ней обвенчаться. В бледных голубых глазах блондинки отражалось сознание собственной неотразимости и чувство превосходства над всем, что дышит. Хотя о трудах Фрейда профессор Снейп до сего несчастливого дня не слышал, но определенные выводы из сложных и запутанных отношений окружающих его людей вывел для себя уже давно и, вобщем, был недалек от истины, поименовав известный комплекс «комплексом Хагрида».

Минерва Макгонагалл, выслушавшая краткую версию событий в изложении Снейпа и решение Дамблдора провести за завтраком процедуру распределения сестер «дабы не сеять смущение в умах учеников», прикидывала, стоит ли вести брюнетку в спальню Гриффиндора или подождать до завтра, когда точно станет ясно, на какой факультет попадет блондинка. Не то чтобы она сомневалась – по всем приметам девочку ждал Слизерин – но разлучать Катику и Еленку, явно переживших шок, ей казалось жестоким. Дамблдор, Флитвик, Вектор и Спраут решали, на какой курс зачислить нежданное пополнение. Первый? Второй? Шестой? Младшие курсы не подходили хотя бы потому, что девочки осваивали магию быстро и эффективно. Учитывая, что колдовали они по-прежнему с помощью обычных палочек для риса, в которых волшебного было не больше, чем в попкорне, а «Люмос», тем не менее, получался у них поистине ошеломляющий… не говоря уже о том, что Катика, подслушавшая заклинание, с помощью которого Снейп заполучил вторую бутылку огневиски, теперь методично и последовательно знакомилась с коллекцией личного снейповского бара (на столе уже выстроилась целая батарея вин и Снейп, сначала пытавшийся вернуть их на положенное место, уже махнул на все рукой и только вздыхал, когда Макгонагалл с видом знатока читала вслух надписи на пыльных этикетках, предчувствуя, что на дегустацию некоторых особенно ценных экспонатов коллег все-таки придется пригласить) … Одним словом, среди малолетних колдунов делать сестрам было нечего. С другой стороны, для шестого курса у девочек не хватало знаний, умений, а самое главное результатов СОВ. Но была еще третья сторона – знания дело наживное, зато шестикурсники вполне могут сами за себя в случае чего постоять, да и девочки будут себя лучше чувствовать среди ровесников.
- А переночуют пускай в лазарете, - сказал Дамблдор.