Искренне Ваша

Часть вторая

Глава 25

Сначала она почти не испугалась. Мадам Помфри говорила, что многие волшебники время от времени испытывают трудности с уровнем магической силы.

Но её зыбкое спокойствие продержалось недолго.

Прошла неделя, и Гермионе уже приходилось сдерживать желание проверять каждые полчаса, не вернулась ли магия. Палочка не посылала в руку тепло, не нагревалась сама, превратившись в бесчувственный кусок деревяшки.

Откуда-то появились нервозность и раздражительность.

В конце концов Гермиона завернула палочку в кусок ткани, положила в футляр с надписью «с 382 года до Р. Х.» и отдала отцу:

- Убери, запри и не выдавай мне чаще, чем раз в месяц, как бы я тебя ни уговаривала.

***

За всё лето Гермиона ни разу не вышла в мир дальше садовой калитки. Поначалу она пыталась занять себя чем-нибудь полезным, чтобы не замечать, как уныло тянутся дни: стащила весь хлам, оставшийся от предыдущих жильцов, с чердака, - у родителей за десять лет так и не нашлось времени на это – запалила огромный костёр на заднем дворе и жгла старьё в течение целого вечера, невзирая на протесты соседей; отстранила отца от стрижки газонов, а мать – от уборки по дому. Она много ела, много спала, пила оставшиеся с зимы зелья, делала физические упражнения и читала биографии знаменитых людей, дабы убедить себя, что жизнь любого человека состоит из взлётов и падений.

Но чем дальше шло время, тем слабее становилась надежда на выздоровление. Она забросила все свои добровольно принятые обязанности и всё больше времени проводила в горизонтальном положении.

Тридцать первое июля ничем не отличалось от остальных безрадостных дней, и не было никаких причин, чтобы взять перо или ручку и написать письмо.

На вопрос отца, почему она не подаст документы в университет, Гермиона отвечала, что не хочет. Она стала избегать родителей, чтобы не видеть их тревожных и растерянных лиц.

На душе становилось всё тоскливее – она начала подозревать, что не зря профессор Маларен был в таком отчаянии.

***

В начале сентября зарядили дожди. А палочка так и лежала у отца в сейфе.

Однажды, пасмурным днём, Гермионе пришлось подняться с дивана, чтобы впустить в комнату белоснежную сову. Хедвиг отряхнулась, и брызги полетели во все стороны.

Гермиона, куда ты пропала?

Впала в нирвану, поступив в свою академию, и забыла приехать в Нору?

Гермиону охватило острое желание порвать письмо, не читая дальше. В нирвану?! Скорее, в чистилище, где души пребывают в неведении, что им предстоит: рай или ад!

На краю сознания промелькнула мыслишка, не слишком ли она драматизирует ситуацию. Интересно, у маглов и магов общая комната ожидания? И с каких пор она воспринимает существование людей, подобных, например, её родителям, как сравнимое с адскими мучениями?

Вернись на грешную землю и вспомни о друзьях, которые, между прочим, волнуются о тебе.

Немного о нас, если тебе ещё это интересно.

Почти нет. И её это даже не удивляет. Ничто в их мире теперь от неё не зависит, поэтому интересно быть не может. Интересно - это когда ты имеешь возможность на что-то влиять.

Рон целыми днями пропадает на тренировках, появляется поздно вечером, вымотанный, но довольный. Завидую ему: сам я уже не способен получать такое наслаждение от квиддича. Полетать часок-другой - это да, но весь день по команде какого-то дяди, который считает себя самым умным, - да ни за что!

Было бы чему завидовать!

У нашего Рыжего опять новая девушка. Он даже не познакомил нас, видимо, подозревает, что она ненадолго.

Отлично, хоть кому-то весело…

Я получил информацию от Кинси: та вещь, которую ты мечтала заполучить в свою коллекцию (помнишь зимние каникулы?), уплыла прямо у него из-под носа в Бостон, который в Америке. Её приобрёл магл-коллекционер, некто Джаспер Маджессон. Кинси навёл о нём справки: Маджессон - выходец из старинной семьи (знаешь, из тех, кто гордится, что их предки сошли на американскую землю с борта «МэйФлауэр»), до неприличия богат, и выкупить у него нашу штучку нереально. Он собирает всё, что связано с Великой французской революцией, и охотился за этой вещицей давно. Так что придётся добираться до неё не совсем законными способами. Но мне пока везёт: оказалось, что Маджессон ищет англичанина-секретаря, который бы разбирался в антиквариате. Пока американец не уехал из Лондона, я успел побывать у него на собеседовании и, кажется, ему понравился. Всё решится со дня на день. Но в любом случае, возьмёт он меня на работу или нет, я намерен перебраться в Штаты поближе к объекту моего интереса.

Вот дело и сдвинулось с мёртвой точки, и я снова начинаю верить, что Цель достижима.

Для кого достижима, а для кого и нет.

Мы с Джинни расстались. Всё стало слишком обыденным, каким-то пресным и тягостным. Я поймал себя на том, что думаю о наших с ней часах, как об обязанности. Не думаю, что в ближайшее время вообще захочу с кем-нибудь встречаться. Не знаю, почему так происходит…

Вот это ей как раз понятно…

Мое приподнятое настроение действует Джинни на нервы: я обязан мучительно переживать наш разрыв, а я, по правде говоря, чувствую чуть ли не облегчение и с нетерпением жду заказанный порт-ключ в Бостон.

Рон, слава Мерлину, в наши с его сестрой дела не вмешивается, а вот миссис Уизли подкарауливает меня, чтобы поговорить по душам. Я бы съехал в дом Блэков, но особого смысла нет: уже на следующей неделе я буду по другую сторону океана. Да и с мистером Муди не охота сталкиваться.

Надеюсь, у тебя всё хорошо, и ты весело встретишь свой день рождения.

Увидимся на Рождество в Норе, да? Делай что хочешь, но на Рождество ты должна быть с нами!

Пиши.

ГП

Далее шла приписка другим почерком.

С днём варенья, Гермионка! Ужас, до чего хочется тебя увидеть! Не пропадай! Для тебя пожизненно забронирована восточная часть мансарды. Хочешь, я проведу туда душ? Тебе не придётся стоять в очереди в ванную. Всё сделаю в лучшем виде - только пообещай, что приедешь.

Твой (не меньше, чем раньше) Рон.

Только что его подпись была чёткой, а сейчас чернила расползлись тоненькими капиллярами.

Гарри, Рон,

у меня всё хорошо, но нагрузки огромные, я ничего не успеваю, поэтому не знаю, получится ли приехать к вам в Нору на Рождество. Если не смогу – не обижайтесь.

Гарри, я желаю тебе удачи, так же, как и тебе, Ронни.

Люблю вас обоих,

Гермиона.

***

Ещё несколько месяцев назад жизнь её была наполнена кипучей деятельностью и яркими чувствами: радость, отчаяние, облегчение, страх, влюблённость, вина, предвкушение, порой даже счастье – всё было в ней.

Письмо от друзей разбудило в ней воспоминания о тех, других письмах, которые в своё время ей приносили Ленор и Улялюм. Жаль, что ей пришлось их сжечь. Но многое она помнила наизусть. Глупо, да, но иногда утешительно.

…Он сказал, что их сотрудничество было полезным для обеих сторон. Но для неё одной полезностью дело не ограничилось. И его безразличие в последнюю встречу дало трещину. На тот момент маленькую, но она приложила бы все усилия, чтобы расширить её.

Да, теперь-то она ничем не может ему помочь, даже если сделать допущение, что он захотел бы опять принять её помощь. Его попросту может не быть в живых, а она не узнает об этом, потому что дорога обратно ей заказана.

Вот он лежит лицом в землю с нелепо раскинутыми руками, мантия неряшливо перекрутилась, волосы пересыпаны грязью и песком. Ум, гордость, отвага, решительность исчезли вместе с последним биением жизни, осталась только гниющая плоть, ничего общего не имеющая с тем человеком, которого она знала. Знала не так хорошо, как ей мечталось тёплыми весенними днями в библиотеке.

Мысль лихорадочно вращалась по кругу: опасность-смерть, опасность-смерть.

Самой навязчивой оказалась выкарабкавшаяся из отвратительных глубин её подсознания мысль о том, как Волдеморт чудовищным заклинанием поднимает пустую оболочку на ноги, и вот уже то, что было раньше Северусом Снейпом, зияя пустыми, выеденными тленом глазницами, пополняет армию инфери.

Конечно, не это она имела в виду, когда пообещала тогда, летом, думать о будущем. Подразумевалось хорошее будущее...

Она съёжилась и лежала неподвижно, пока мать не принесла ей ужин в комнату. Она съела несколько ложек какой-то еды – она не разобрала - приправленной солёной влагой, и забылась беспокойным сном, который не принёс освобождения.

С тех пор она зареклась думать о нём. Лишь только краешек чёрной мантии появлялся в сознании, она усилием воли сосредоточивалась на чём-нибудь другом, например, пыталась восстановить в памяти порядок справочных статей в «Тысяче и одной основе».

Да не ощутит он на своих плечах ещё и тяжесть её предчувствий.

***

Когда прошёл бесплодный сентябрь, мать предложила ей устроиться на работу. Сначала Гермиона наотрез отказалась, но, подумав, что не может и дальше сидеть на шее у родителей, сказала, что поищет что-нибудь.

Было непривычно рано вставать, идти куда-то, видеть вокруг себя множество людей, ощущать чужие тела в подземке в час пик.

Она обошла несколько контор, но везде требовали документ об образовании, а она не имела возможности зачаровать свой хогвартский диплом таким образом, чтобы он выглядел, как магловский школьный аттестат.

Ей не хотелось обращаться за этой малостью к друзьям: она знала, что подделкой документов дело не ограничится, что Гарри с Роном сразу же прилетят её спасать, а Гарри и своих проблем хватает. И Рон примется её опекать, пригласит жить в Нору, привяжет себя к ней, а она не желает заедать чью-то жизнь.

В тот день, когда она уже почти собралась устроиться официанткой в ресторан фастфуда, где всем было глубоко наплевать, есть у неё образование или нет, ей на глаза попалось объявление о том, что в муниципальную больницу срочно требуется лаборантка. Слово "срочно" давало надежду, что наниматели не будут слишком разборчивы.

На этот раз ей повезло: задёрганный заведующий лабораторией, невысокий худой мужчина с намечающейся лысиной, на которую он старательно начёсывал длинные жидкие пряди волос в безуспешной попытке скрыть плешь, был явно рад, что нашёлся желающий на небольшую зарплату. Он готов был поверить голословному утверждению соискательницы, что ей приходилось работать в медицинском учреждении. Гермионе даже не обязательно было держать пальцы скрещенными: она провела немало времени, помогая мадам Помфри с лекарственными зельями.

- Вы можете приступить прямо сейчас? Наша предыдущая лаборантка уволилась без предупреждения. Я дам вам работу попроще, остальное пока буду делать сам. Надеюсь, вы быстро втянетесь, и я смогу перевалить на вас рутину.

- Хорошо, сэр. Где взять халат?

***

Понаблюдав за тем, с какой ловкостью новая сотрудница управляется с лабораторной посудой, её наниматель объявил сегодняшний день днём выхода из чёрной полосы и разрешил ей прерваться и сходить на ланч в кафетерий на втором этаже больницы.

Купив кофе и сэндвич, Гермиона уселась за столик у окна. «Это хотя бы что-то», - подумала она. Сквозь пелену октябрьского дождя на противоположной стороне улицы можно было разглядеть унылые многоквартирные дома, заполонившие этот далеко не самый богатый район города. Она откусила от безвкусного бутерброда и вспомнила Хогвартс. Прошло всего три месяца, а кажется, что три года…

- О, кто это тут у нас? Почему мы ещё не знакомы? - раздался весёлый голос.

- Наверно потому, что я работаю здесь всего два часа, - ответила она, поднимая глаза на стройного молодого человека с подносом.

- Уже целых два часа, - поправил он девушку. - Сэм Блумберг, ординатор в кардиологии.

- Гермиона Грейнджер, лаборантка.

- То самое «сокровище»?

- Просто я не роняю пробирки, когда работаю, - пожала плечами Гермиона.

- Тогда понятно - ваша предшественница колотила посуду со страшной силой, - засмеялся Сэм.

Гермиона подумала, что он довольно мил, и в другое время она бы обязательно с ним поболтала, но за лето она одичала, да и, честно признаться, у неё не было никакого желания открывать рот и что-то говорить. Она молча смотрела на собеседника и выжидала, когда же он поймёт, что некстати.

- Вы где-нибудь учитесь? - спросил Сэм, усаживаясь напротив.

- Нет.

- Зарабатываете на обучение? – предположил молодой человек.

- Нет, просто не хочу! - сердито отрезала Гермиона.


В глазах Блумберга мелькнуло удивление, он нахмурился.

- Наверно, я не вовремя?

- Наверно, - скривилась Гермиона.

- Тогда извините, - обиженно ответил он, пересаживаясь за соседний столик.

Это было грубо, но она ничего не могла поделать с собой. Ей хотелось, чтобы её просто оставили в покое.

***

Однообразные серые дни тянулись один за другим. Родители Гермионы были рады, что она хотя бы чем-то занимается. Разумеется, не о такой карьере для дочери они мечтали, но появилась надежда, что девушка постепенно придет в себя, и к ней вернётся вкус к жизни.

Её начальник был ею чрезвычайно доволен и поручал ей всё более сложные анализы. Любуясь её скупыми точными движениями, он как-то сказал:

- Вам надо учиться, Гермиона. Можно взять кредит на образование, если хотите, я выступлю поручителем.

- Спасибо, это очень великодушно с вашей стороны. Но дело не в деньгах.

- А в чём тогда? Мозги у вас в порядке, и вы не ленивы. Что вам мешает получить образование?

- Я поступала, но не прошла по состоянию здоровья. Это было для меня как гром среди ясного неба. Пришлось возвращаться домой ни с чем. К сожалению, моё заболевание очень плохо лечится, но изредка бывают случаи самостоятельного выздоровления.

- Сколько угодно мест, где вы можете учиться заочно. Свет клином не сошёлся на одном единственном университете! – завлаб непонимающе уставился на неё.

- Я всё это прекрасно понимаю, но... Не знаю, как объяснить: неинтересно, нет желания. Я слишком долго жила только одной этой мыслью, чего только ни делала, чтобы достичь желаемого, но такого результата не ожидала. Меня подкосило, я перегорела, и теперь не хочу ничего. Мне всё равно.

- Звучит нелепо, нормальный человек не должен позволять себе зацикливаться на единственной неудаче.

- Кто сказал, что я нормальный человек? - вздохнула Гермиона.

- Вы просто избалованная эгоцентричная дурочка, которая напридумывала себе чёрт знает что и погрязла в бесполезной жалости к себе, - резко сказал её собеседник. - Вы должны взять себя в руки и повернуться к жизни лицом. Ненормальная она, видите ли!

- Зачем вы так? Вы же не знаете моих обстоятельств, - обиделась Гермиона.

- Вы только что мне их сообщили. Если вас всё устраивает в своём теперешнем положении, мне же лучше! Тогда за работу! Вас ждёт увлекательнейшее дело - анализ мочи.

В эту минуту Гермионе захотелось поплакаться кому-нибудь, кто сможет понять, как она скучает по магии, по непередаваемому словами ощущению тепла от палочки. «Но кругом одни маглы», - подумала она и сразу же подивилась абсурдности ситуации: в первый раз в жизни она мысленно дистанцировалась от неволшебников. И когда? Когда стала сквибом! В последнее время окружающие люди казались ей удручающе одинаковыми: однообразная одежда, где красота давно принесена в жертву удобству, однообразные лица с приклеенными улыбками, призванными свидетельствовать о креативном настрое их обладателей, однообразная речь - порождение однообразных мыслей.

Принимая решение переждать потерю магических способностей вдали от волшебного мира, она и не предполагала, насколько она срослась с миром, где провела семь из девятнадцати лет жизни. Сейчас она с удовольствием бы послушала про шансы «Пушек» выйти в финал, или про операции Министерства по предотвращению незаконного ввоза котлов на территорию Британии, или про творческую биографию Селестины Уорбек, или даже про Марс в доме Венеры - что-нибудь чуднóе и нелепое, но имеющее отношение к оставленной ею жизни.

Она посмотрела на часы - время ланча. Каждый день ей было всё труднее заставить себя подняться в кафетерий, хотя все её коллеги давно уже поняли, что рассчитывать на лёгкую болтовню, подсев за её столик, - пустое дело. Сегодня в зале было людно. Гермионе пришлось соседствовать с двумя практикантами - парнем и девушкой. Они флиртовали, и молодой человек, пытаясь произвести впечатление на свою светловолосую подружку, сыпал латынью. Девушка поощряюще улыбалась и одобрительно хлопала ресницами. Все были довольны, страдали только латынь и Гермиона. В какой-то особенно варварский момент она не выдержала и поправила оратора. На лице практикантки отразилось брезгливое недоумение, и Гермиона поняла, что стала в клинике своей Луной Лавгуд, которая априори ничего дельного сказать не может.

- Где же вы изучали латынь? - неприязненно осведомился молодой человек.

- Самообразование, - коротко ответила Гермиона.

- Самообразование?! И вы считаете, что можете вмешиваться в чужие разговоры со своими дилетантскими замечаниями?

Практикантка рассматривала Гермиону, словно та была неприятным назойливым насекомым.

Было обидно. Было очень обидно. Чтобы не сорваться она уставилась на солонку, стоящую посередине столешницы. Стало жарко, кожу покалывало от напряжения, перед глазами поплыли оранжевые пятна. Гермиона зажмурилась.

Вдруг что-то больно царапнуло по щеке, и буквально сразу же послышались визг и грохот опрокинутого стула. Гермиона резко открыла глаза: только кучка соли и маленькие осколки, разлетевшиеся по всему столу, и те же парень с девушкой - чуть поодаль, с совершенно круглыми глазами.

- У вас кровь, - сказала девушка Гермионе. - Кровь на лице.

Гермиона дотронулась до щеки, и пальцы коснулись чего-то липкого.

- Хорошо, что не в глаза, - заметил парень.

Вокруг них начала собираться толпа.

- Что это вообще было? - с нервным смешком спросила блондинка, ни к кому конкретно не обращаясь.

- Странно всё это, - ответил её приятель, с подозрением глядя на Гермиону.

- Что здесь происходит? - к ним протискивался сотрудник службы безопасности клиники.

Практикант пожал плечами:

- Мы сидели, разговаривали, и вдруг взорвалась солонка. В ней совершенно точно была соль - я ею пользовался пять минут назад.

- Разберёмся, - сказал охранник. - А вы, мисс, сходите в приёмное отделение, приведите себя в порядок.

- Да, да, хорошо… Извините, - пробормотала Гермиона и выскочила из кафе. На улице ей удалось быстро поймать такси.

***

Дома никого не было. Она бросилась к телефону:

- Папа, мне нужен шифр от сейфа, - прокричала она в трубку.

- Что за спешка? - удивился мистер Грейнджер на том конце провода.

- Мне нужна моя палочка.

- Вечером получишь, у меня больной на приёме.

- Мне надо сейчас! - всю её апатию как рукой сняло. - Папа, пожалуйста, скажи мне шифр. У меня был выброс магии, как в детстве. Я должна проверить!

- Хорошо. Шифр - название летнего домика, где мы отдыхами перед твоим поступлением в Хогвартс. Помнишь его?

- Конечно. Спасибо, пап!

Она положила трубку прежде, чем он успел что-то ещё сказать. Вихрем взлетев на второй этаж, она бросилась в кабинет отца. Через минуту палочка была извлечена из сейфа и из футляра.

Взмах – ничего!

Взмах – ничего!

Взмах – ничего!

Ни тепла, ни чувства срастания палочки с рукой. Ничего.

Взмах, и палочка, пролетев полкомнаты, ударилась о стену и осталась лежать на ковре.

Не получилось даже заплакать - сухая жгучая досада высушила слёзы ещё до того, как они успели навернуться на глаза.

Она просидела на полу до самого возвращения родителей; отец помог ей подняться и отвёл в её комнату; мама со вздохом подобрала палочку и спрятала её обратно в сейф.

На ужин Гермиона не вышла. Рано утром она тихо спустилась в кухню попить воды и съесть кусок хлеба. Следующие два дня она провела, изучая растительный узор на обоях, которыми была оклеена её спальня, поднимаясь с постели только для того, чтобы сходить в туалет.

Родители поначалу не заходили к ней, полагая, что ей надо побыть одной, но когда пошли вторые сутки её затворничества, миссис Грейнджер попыталась расшевелить её.

- Оставь меня в покое! - рявкнула Гермиона. И мама ретировалась.

Родители совершенно растерялись. Они подумывали о том, чтобы отправить письмо кому-нибудь из её друзей, но обнаружили, что не знают ничьих адресов.

- Звонил твой начальник и спрашивал, когда ты выйдешь на работу, - миссис Грейнджер попыталась воззвать к чувству долга дочери.

- Никогда, - буркнула Гермиона и отвернулась лицом к стенке.

Чтобы выманить её из комнаты, миссис Грейнджер перестала приносить наверх воду.

И через полдня Гермиона вынуждена была прийти попить.

Он упала на табуретку - ноги её плохо держали. Мать поставила перед ней чашку горячего молока.

- Что ты с собой делаешь, Миона?!

- Ничего не делаю.

- Вот именно! Ты давно смотрела на себя в зеркало?

- Мне всё равно.

- Почему? Ну почему?!

- Ты знаешь, почему.

- Миллионы людей даже не подозревают о существовании магии. И прекрасно живут. Работают, учатся, влюбляются, растят детей, ходят в кино, путешествуют. Просто забудь о том, что ты была волшебницей.

- В том-то и дело, что они не подозревают…

- Тогда вот что: возвращайся обратно!

Гермиона в первый раз за разговор подняла глаза на мать.

- Я не могу, я буду там человеком второго сорта.

- Помнится, перед отъездом в Стокгольм ты говорила, что готова бороться за место в магическом мире. И что же теперь, ты сразу сложила лапки?

- Я не подозревала, что бороться придётся без магии.

- Это отговорка, моя милая! – сердито сказала миссис Грейнджер и поморщилась, увидев, что в её стерильно чистую кухню забежал Косолапус.

Полунизл увлечённо гонял какой-то предмет по полу, воспользовавшись тем, что можно в кои-то веки размять лапы – всё это время он нёс вахту на кресле в комнате Гермионы.

- Посмотри, с чем это там играет твой кот.

- Лапус, иди сюда, - Гермиона нырнула под стол, лишь бы больше не видеть осуждающий взгляд матери.

Кот с подозрением сощурился на хозяйку, поняв, что она покушается на его новую, ещё не успевшую надоесть забаву. Он прикрыл лапой вещицу и угрожающе растопырил усы, но на Гермиону это не произвело особого впечатления. Косолапус предусмотрительно откатил неизвестный предмет подальше от хозяйки.

- Ах ты, паршивец! - воскликнула девушка.

Что-то знакомое блеснуло под лапой кота, и Гермиона попыталась поймать его хотя бы за хвост. Но рыжий негодяй выскочил с противоположного конца стола, схватив свою добычу зубами.

- Мама, держи его! – запыхавшись, крикнула Гермиона, и миссис Грейнджер с радостью услышала азарт в голосе дочери. Она схватила кота поперёк косматого живота, хотя обычно побаивалась его когтей. Кот недовольно мяукнул и завертелся в руках женщины. Что-то звякнуло.

Гермиона неловко выбралась из-под стола, приложившись макушкой, и подбежала к матери.

- Смотри-ка! - удивилась та.

У Гермионы расширились глаза; она быстро наклонилась и подобрала с пола тонкое серебряное кольцо.

- Интересно, чьё оно? У меня такого точно нет, - мать отпустила Косолапуса, и он, недовольно фыркнув, сбежал с кухни.

- Это мне подарили, - пояснила Гермиона.

- Хорошо же ты обращаешься с подарками! – возмутилась миссис Грейнджер.

- Я положила его в кармашек сумки и забыла о нём; видимо, выпало.

- Какой интересный орнамент!

- Оно старинное; скорее всего, гоблинской работы, - пробормотала Гермиона, разглядывая кольцо на своей ладони.

- Так надень его! – безапелляционно потребовала миссис Грейнджер.

Гермиона с сомнением посмотрела на мать.

- Человек, который подарил тебе его, хотел, чтобы ты его носила, разве нет? Или чтобы с ним играл твой ужасный зверь?

- Наверно, чтобы носила, - Гермиона впервые за долгое время улыбнулась.

Хотя тот, кто порой ей снился, был вовсе не Драко, но, тем не менее, она до сих пор испытывала к Малфою-младшему симпатию. Влюблённость прошла, но осталась память об их близости. Они вряд ли могли стать друзьями, однако они больше никогда не будут чужими друг другу.

Она осторожно продела палец в серебряную окружность.

- Какая жалость, оно тебе велико! - посетовала мама.

- Погоди жалеть! Смотри!

Кольцо потеплело и, волшебным образом сузившись, тесно обхватило палец Гермионы. Она помахала кистью. Кольцо держалось крепко, нашёптывая своим серым блеском, что не всё потеряно.

- Я пойду собирать вещи, - помолчав, сказала она. Мне и вправду пора возвращаться.

***

Отвращение к жизни уступило место неестественному деятельному возбуждению. Не могло же кольцо стать той воодушевляющей силой, в которой она так нуждалась. Или могло? Кто знает: гоблинская работа…

Гермиона сновала по комнате, кидая на диван то, что надо взять с собой.

«Прежде всего надо устроиться на работу», - решила она. И тут пришлось признать, что Рой Фишер при данных обстоятельствах - самый лучший кандидат в её начальники: он знаком с её деловыми качествами и сможет придумать применение её способностям. Такая большая клиника - даже сквибу найдётся, чем там заняться. Она представила, как ночью бродит по коридорам Мунго на манер Филча, а за ней семенит Косолапус. Но вряд ли кошек пускают в лечебное учреждение, да и Косолапус всегда норовил смыться один по своим кошачьим делам.

Надо наступить на горло своей гордости и смириться с тем, что она опять будет вынуждена терпеть иго Аптекаря. Зато если ей где и помогут, то в клинике Св. Мунго. Гермиона вспомнила, что мадам Помфри с уважением отзывалась о заведующем отделением магических расстройств. Какую же фамилию она назвала тогда?

Одно хорошо: теперь Фишер не станет ей надоедать со вступлением в ту мерзкую организацию.

Бережно завернув в свитер футляр с палочкой, Гермиона сунула свёрток на самое дно торбы.

- Тебе придётся пожить здесь, пока я не подберу нам подходящее жильё.

Косолапус демонстративно отвернулся: он всё ещё обижался на хозяйку, отобравшую у него ту славную штуковину, от которой распространялось чудесная тёплая радость, приятно щекотавшая усы.

Гермиона обнаружила, что вещи на ней болтаются, и с нетерпением ждала той минуты, когда можно будет переодеться в мантию.

Обняв на прощание родителей и пообещав навестить их в следующее воскресенье, она зашагала к станции метро.

***

В «Дырявом котле» было столпотворение, но Гермионе посчастливилось найти себе местечко недалеко от входа. Она заказала большущую чашку чая с крекерами и приготовилась провести здесь немало времени: ей надо было найти кого-нибудь, за кем можно было бы увязаться и попасть на Диагон аллею - без магии проход был для неё недоступен, а привлекать внимание к своему бедственному положению ей не хотелось.

- Гермиона, а я почему-то думала, что ты в Швеции! - молодая женщина с розовыми волосами брякнулась на соседний стул.

- Привет, Тонкс! - обрадовалась Гермиона. - Я соскучилась по Англии, решила выбраться на выходные.

- Плохо переносишь перемещения? - с сочувствием спросила Нимфадора.

- Почему? - не поняла девушка.

- Да вон какая зелёная! - хмыкнула Тонкс.

- А... В общем, да, - подтвердила Гермиона. - Ты откуда и куда?

- Да вот забежала перекусить по дороге, - уклончиво ответила аврорша, ухватив крекер с тарелки Гермионы. - Извини, очень есть хочется.

- Бери ещё, - девушка подвинула к собеседнице тарелку. - Спецоперация?

Тонкс сделала большие глаза и кивнула.

- Как профессор Люпин?

Нимфадора вздохнула и сказала:

- Не очень. Зелья качественного нигде не достать.

Гермиона поморщилась от досады. У неё были записи Снейпа, и в другое время она бы смогла помочь Ремусу сама. Ещё одна причина попытаться устроиться в Мунго. Возможно, удастся подсунуть Фишеру рецепт. Снейп, разумеется, будет в ярости, но где он сейчас? Гермиона невидящими глазами уставилась в стол.

- Гермиона?

- Я постараюсь узнать, не варят ли такое зелье у нас в Академии.

Тонкс слабо улыбнулась и погладила её по руке.

- Ничего, как-нибудь справимся. Главное, я сумела его убедить, что мы должны быть вместе.

- Да?! - обрадовалась Гермиона.

- Угу, - довольно ухмыльнулась Тонкс. – Пока, правда, живём во грехе - копим деньги на свадьбу. Сама понимаешь, Рему нелегко найти постоянную работу.

Внезапно сквозь черты привлекательной молодой женщины проступило усталое лицо профессора Люпина. Каждый раз Гермиону поражали способности метаморфмага.

Тонкс заметила замешательство собеседницы и правильно его истолковала:

- Это Рем? - спросила она.

- Да, - подтвердила Гермиона. - Ты делаешь это непроизвольно?

- Моё слабое место. Из-за этого меня чуть не отчислили из аврорского училища. Когда я волнуюсь и думаю о ком-то, у меня вылезает его физиономия, - усмехнулась Тонкс. – Но впоследствии оказалось, что полезного от этой моей особенности больше, чем вредного. Мои доклады начальству всегда в лицах - это удобно на оперативной работе. Знаешь, почему меня недолюбливает Северус? То есть Снейп - никак не могу поверить, что он и вправду...

Гермиона открыла рот и… и закрыла его. «Не время», - подумала она.

- Почему?

- На шестом курсе я вбила себе в голову, что без ума от него - тогда он ещё не выглядел, как оголодавший вампир, и в его чувстве юмора яд не достиг теперешней концентрации. Он казался таким загадочным и неприступным - то, что надо молоденькой дурочке, чтобы вообразить себя влюблённой.

Гермиона с преувеличенной тщательностью расправила мантию на коленях. Этот манёвр позволил ей опустить голову - она подозревала, что заливается краской. Да уж, она определённо отстала в развитии от Тонкс: у самой Гермионы эта болезнь началась только в конце седьмого курса.

Тонкс с удовольствием отхлебнула эля из большой глиняной кружки, и её глаза приняли мечтательное выражение.

- В один прекрасный весенний день моё помешательство достигло апогея. Вообрази: я сижу на продвинутых зельях и думаю о нём, о нём, о нём и ещё раз о нём. Он входит в аудиторию и презрительным взором окидывает класс, ну знаешь, тем самым, фирменным. Он смотрит и видит, что я сижу с его собственным лицом. Это уже плохо. Так ещё выражение этого лица было совершено идиотским, как мне потом сказали одноклассники, – в этот момент я в подробностях представляла, каков он в постели. Каааак он разозлился - надо было видеть – решил, что я над ним издеваюсь. А я в тот момент даже не въехала, почему он так разоряется.

- И что дальше?

- Дальше лето, каникулы, другая любовь…

- Профессор Люпин?

- О, нет, конечно! До Рема было много кого ещё. Но это и к лучшему, я должна была дорасти до него.

- И ты хочешь сказать, что эта мелочь стала причиной неприязни к тебе со стороны профессора Снейпа? – недоверчиво спросила Гермиона.

- У него всегда было болезненное самолюбие; он видит оскорбление там, где его нет. И с тех пор ничего не изменилось.

- Почему ты так уверенно об этом говоришь? – было почему-то обидно.

- Просто я замечаю больше, чем можно заподозрить, глядя на цвет моих голос, - она запустила пятерню в свои розовые пряди. – Это иногда удобно. Кстати, ты в курсе, что Гарри уехал в Штаты на полгода? Все наши в шоке, один мелкий Уизли загадочно улыбается, но молчит. Муди пытался поговорить с Поттером перед его отъездом, но наш герой закусил удила. К твоему другу надо ещё подход подобрать, а Аластор привык командовать.

- Я получила письмо от Гарри, ему действительно нужно было уехать, - сказала Гермиона. – Где сейчас Рон, ты не знаешь?

- Тренируется, по выходным бывает дома, в Норе. Не хочешь его навестить?

- Я бы с радостью, но аппарация в Сент-Кечпоул меня добьёт, - Гермиона быстро сделала кислое лицо.

- А ты случайно не залетела, дорогуша? – хихикнула Тонкс. - Одну мою подругу во время беременности буквально выворачивало при аппарации, да и в каминной сети мутило.

- В последний раз я занималась сексом полгода назад, - уныло призналась Гермиона.

- У, как всё запущено! И кто же тот счастливчик, которого ты так долго не можешь забыть?

Гермиона пожала плечами и невольно взглянула на своё кольцо.

Тонкс наморщила лоб:

- Не хочешь – не говори. Где-то мне похожее попадалось. Не могу вспомнить.

Гермиона как бы невзначай повернула руку так, чтобы Тонкс больше не было видно кольца. Вдруг ещё и вправду вспомнит! Интересно, какое лицо будет у метаморфини, если сказать ей, что эта вещь – подарок её двоюродного брата. Интересно, но проверять не стоит.

- Мерлин, уже почти три! – Тонкс глянула на большие часы над входной дверью. - Мне давно пора быть в отделе. Ты идёшь?

- Иду. Давай ты откроешь стену, а то у меня палочка на самом дне сумки, - Гермионе не хотелось раньше времени признаваться, что она стала сквибом.

- Ну ты даёшь! Разве так можно?! Палочка должна всегда быть под рукой, - строго сказала Тонкс. – Это я тебе как аврор говорю.

- Лучше как друг проведи меня, - улыбнулась Гермиона. – Я дойду до Мунго и там её достану, честное слово.

- Ладно! Ну что, потопали?

Пока всё шло по плану.