Что такое "Клинит на поттериане"?
Каждый раз, проходя мимо магазина "Продукты", у которого на вывеске буквы наклонены в разные стороны, постоянно читаешь "Проду!", пока не увидишь следующие буквы.
Чтобы решиться на этот визит, Поттеру понадобилось несколько дней (благо на службе было затишье, преобладала рутина). И несколько бессонных ночей. В течение которых он не заснул, кажется, ни на минуту. Думал. Думал, думал, думал. Анализировал, сводил концы с концами (э… иногда буквально. Уф!..), безжалостно задавал себе вопросы и честно отвечал на них. Очень старался. И снова думал. Сомнения и страхи чуть не прикончили его. Но всякий раз перед глазами вставала фигура Драко Малфоя, обнимающего и целующего снеговика… — и Гарри решился! Поттер он, в конце концов, или гномий ночной горшок?!
А что скажут друзья? Гермиона, скорее всего, поймёт и однозначно поддержит — ей лишь бы побунтовать и позащищать угнетаемые меньшинства; с Роном будут проблемы, он не поверит, обалдеет, возмутится, возможно, взбрыкнёт и наговорит обидных глупостей, но быстро отойдёт и пожалеет о сказанном; Джинни вообще не удивится — она единственная, кто знает о… сексуальных наклонностях Гарри, из-за которых они и расстались больше года назад, искренне решив остаться друзьями, разве что кандидатура Малфоя вызовет у неё активный протест… Ну и пусть протестует, велика цаца! Коллеги, знакомые, пресса? Поднимется шумиха или удастся утаить интимные подробности? «Блин, я ещё ничего не сказал Хорьку, даже не виделся с ним, всё это вилами на воде писано, а в голову лезут какие-то заоблачные перспективы! Буду решать проблемы по мере их возникновения. А если заранее пугать себя трудностями, то лучше вообще не жить! И не любить Малфоя!»
Самое главное, чего никак не удавалось сообразить — что именно тому сказать. Какие бы слова вконец измученный Гарри ни придумывал в запале захвативших его новых чувств, записывая торопливо на бумажке, но проходило несколько минут — и понимал, что Хорёк просто пошлёт его. Жёстко, цинично и очень далеко. И правильно сделает! Вот подходит к вам парень, с которым вы, мягко говоря, не дружите, и сообщает проникновенным голосом, что хотел бы с вами того… э… ну… в общем… Да, проникновенный голос и серьёзные внятные объяснения — это точно не Гаррино. Тогда что же делать? Как одному влюблённому дураку подкатить к другому влюблённому дураку, чтобы сходу не нарваться на отказ, грубость, кулак или на Баубиллиус, Эварте Статум, Петрификус Тоталус, Орбис, а то и на Круциатус?
* * *
По Тоттенхэм-Корт-Роуд косолапо семенил снеговик. И скрипел одним башмаком. Хыр-хыр, хыр-хыр. Нет, разумеется, снеговик был не настоящий, слепленный из снега, а ростовая фигура — ничего удивительного для первых дней нового года. Перед одним из домов он остановился, разглядывая табличку с номером, вывеску магазина электроники и объявление о сдаче мест в хостеле и квартир эконом-класса, подтянул спустившиеся меховые белые штаны, набитые в форме шара, поправил на голове ведёрко, лихо перекинул через плечо конец полосатого красно-жёлтого шарфа, зачем-то почесал пластмассовый нос-морковку и смело толкнул дверь в подъезд.
Драко всего полчаса назад вернулся с заседания Юридического Отдела Министерства магии, где предварительно рассматривалась его кандидатура на место младшего секретаря юридической консультации. И, всё ещё пребывая под впечатлением от жёстких нападок некоторых недоброжелателей, пытался, нервно вышагивая по небольшой комнате между кроватью и письменным столом, по горячим следам составить список своих аргументированных объяснений и доводов для следующего, решающего, заседания. Он слегка волновался — эта работа была бы начинающему легисту Малфою серьёзным подспорьем в карьере, да и, что там скрывать, хоть не большое, но стабильное министерское жалованье ему бы совсем не помешало.
Поглощённый мысленным спором с будущими коллегами, Драко не сразу услышал дверной звонок — надо сказать, срабатывавший через раз и не слишком громкий.
С недовольным видом отворив дверь и заранее готовясь решительно отразить ставшие привычными попытки нетактичных соседей стрельнуть сигарет или занять «пару-фунтов-до-пятницы-чё-тебе-жалко-что-ли-бро», он остолбенел и открыл рот.
На пороге стояло слегка мохнатое чудище. Снеговик. Ростом — немного выше Драко, белый синтетический костюм, искусственная морковка вместо носа, идиотская пунктирная улыбка. В дырочках глаз — подозрительный блеск. Настоящее ведро на башке, полосатый шарф. Гриффиндорский…
Снеговик помахал рукавицей и сдвинул набок свой головной убор — на его лбу отчётливо была нарисована знакомая каждому британскому магу молния.
Драко с перекошенным лицом отступил на шаг. Он захотел спрятаться от этого ужаса, от своего детского кошмара. И не только детского. Исчезнуть, сбежать. Или испепелить его.
— Палочка, Акцио! — Ему в руку влетела волшебная палочка, Малфой тут же наставил её на маггловского монстра.
Тот попятился и голосом Поттера возмутился:
— Ты чего, хорёк?! Поосторожнее! Я безоружный!
Только теперь Драко заметил, что у того «между ног», а реально — на талии, ну на том месте, которое теоретически должно соответствовать паху на теле бесполого снеговика, висит на веревочке и нагло так выпирает ещё одна морковка. Настоящая, слегка заветренная, но крепкая, крупненькая. Сочная на вид. Задорно торчит чуть обкусанным кончиком…
Пауза длилась, казалось, целую вечность. Глаз Поттера за глазами снеговика было не разглядеть, но Драко чувствовал, что они прожигают его. А ещё чувствовал, как визитёр вспотел в своём идиотском наряде — буквально взмок и тяжело засопел. «Ещё задохнётся, чего доброго, а меня обвинят, что довёл национального героя до удушья на пороге моей съёмной квартиры».
Снеговик гулко сглотнул — материал, из которого был изготовлен каркас его головы, сработал акустически непредсказуемо и выдал звук наподобие сантехнической раковины, поглощающей первый хлюп воды, стремящейся в слив, после того как из неё рывком вынули пробку...
"Я — дурак", — подумали оба мима.
Ещё не вполне осознавая, что делает, да и не особо стараясь здраво оценивать ситуацию — ибо бесполезно! — Драко опустил палочку и кивком, как и подобает джентльмену, пригласил прижавшегося к стене ряженого.
Тот, подавив инстинктивное желание сбежать, напомнил себе, что в любви и на войне все средства… ничего так…. типа наплевать… И аккуратно побил одной, обутой в подобие черного валенка, конечностью о другую — звук был неаутен… неправильный.
Драко нахмурился: "То, что внутри, — или обморозилось, или уже околело... колом то есть встало. Звук явно какой-то деревянный". — И невольно поднял взгляд выше... Белый гость отчаянно шмыгнул носом.
— Заходи уже, Потти, раз припёрся. А то соседей распугаешь. Шикарный костюм! Армани, Эрменеджильдо Зенья? Десмонд Меррион? Тебе идёт.
Снеговик боком протиснулся в дверь, случайно ткнув хозяина своей нижней морковкой, сразу понуро повисшей. Тот демонстративно уставился на неё:
— О, любишь большие крепкие корне… плоды? Вижу, уже надкусил, не удержался.
Снеговик покачал бёдрами, причем все три фрагмента костюма двигались несогласованно: то ли со значением, с пошлым таким значением, то ли оные отрицая, но рыхлая масса самого низкого «снежка» некоторое время колебалась. Гарри попытался остановить это эротическое безобразие, прижав пухлый шар оказавшимися коротковатыми для такой цели руками. Не дотянулся и издал глухой, полупридушенный возлас.
Малфой вопрошающе поднял бровь: «Ну?»
Снежный человек беспомощно развел руками, дескать — оно само! Но отвечать на вопрос, видно, не собирался. При этом одна из варежек ракетой слетела с руки. Оголившаяся кисть была влажной и красной от холода.
«Замерз, скотина, и ведь не ответит! Скромник гриффиндорский… Как прицепить бесстыдную фигню к паху — так ума хватает, а как…. Интересно, он сейчас станет ее подымать?» — имея в виду, разумеется, варежку, Малфой попытался закрывающимся жестом этак равнодушно сложить руки на груди. Снеговик слегка поколебался (в прямом смысле слова тоже) и снова попробовал воздеть руки горе, отчего украшающее его голову ведро, естественно, свалилось прямо на ноги хозяину квартиры. Но тот успел отскочить.
«Что сей танец живота по-гриффиндорски должен означать? Может, молитва или призыв о помощи, а я всё стою как статуя!» — озадачился Малфой, но решил поощрительно хмыкнуть и этак неопределенно дернул плечом.
Поттера слегка согнуло вперед, голова костюма с гулким чпоком отсоединилась от туловища и покатилась было вниз, но, подпрыгнув на нижнем «холмике», очутилась у Драко в руках — сработал инстинкт ловца… не пропьешь ведь! Удерживая реквизит за ярко-красный конус носа, тот открыл рот, собираясь сказать что-то едкое… Даже уже придумал — что именно, пообидней. Но лохматая голова, потное лицо, жалкие растерянные глазищи Поттера выглядели… трогательно. Наезжать на это внезапно расхотелось.
— Казенная? — Слова давались Малфою с трудом, будто тормозили, как полозья санок на посыпанной песком горке. — Поломать нельзя?
Как ни странно, Поттер его понял и предпринял робкую попытку улыбнуться:
— Нет, это я сам придумал, внутри еще шарики из этого… пенопласта, только надевать трудно, ну и снимать… И руки чего-то мёрзнут... Глупо, да? Извини, — договаривал он, уже совсем потерявшись, и слегка переместился вбок, где ожидаемо споткнулся о собственное ведро. — Мне… уйти?
— Да, — ответил Драко. Поттер резко отвернулся, ища глазами выход, неуклюже пытаясь сохранить баланс. — Да, очень глупо, но поэтому я не могу… — Голос Малфоя окреп. Он сделал решительный шаг по направлению к своему псевдо-снежному гостю, для верности придерживая того за концы аляповатого шарфа. — Просто не имею права выпустить тебя на улицу в таком виде… Полагаю, в случае чего, это будет квалифицировано Визенгамотом как оставление в опасности или как грубое моральное надругательство над имиджем британского мага.
— Ну, тогда я, наверное, разденусь? — На Драко смотрели счастливые зеленые фонарики.
— Позже, — серьёзно и строго ответил он. — Сначала, чтобы ты не простудился — чай… Морковный.
Поттер засиял, как новенький галлеон:
— То есть моя морковка сойдёт? — Но под укоризненным взглядом Малфоя решил сбавить обороты и смутился: — Это... ну… для заварки... то есть для закуски…
