Самый лучший папа

Северус пытался открыть глаза и не мог. Слишком яркий свет. Слишком звенящая тишина. Где он?

— Гарри, он очнулся...

Знакомый голос. Грейнджер? Та, которая теперь Уизли... Похоже. Хлопнула дверь, и в комнату ворвался вихрь, иначе не скажешь.

— Северус...

Как больно смотреть-то... Гарри... все хорошо...

— Эдри...

— С Эдрианом все хорошо... Представляешь, ему даже понравилось у Циссы... он даже сказал, что хочет себе такую жену...

Северус хотел сказать, что все хорошо, но смог только закашляться.

— Молчи, молчи... ты надышался каменной пыли, теперь надо выводить... Когда вас раскапывали, я немного психанул...

Северус представил себе это «немного»... наверняка, он все эти камни в пыль разнес... Гарри осторожно взял его за руку и погладил ладонь.

— Все хорошо... Хорька, который Драко, депортировали, и он уже где-то далеко... промышляет... Рон оказался самым крепким и сейчас пишет объяснительные о том, что случилось...

— И что?

— Он предотвратил покушение на лорда Малфоя...

Северус закашлялся и приподнялся на кровати.

— Лежи-лежи... ну, не отправлять же его теперь за решетку? Да и пострадал он не меньше... Нарцисса бы не пережила... Тем более, что она вернула Эдриана до начала судебного заседания... он с ней подружился и пригласил в гости... И она успокоила, что с вами все в порядке... хотя на самом деле... но она же не знала... я просто не смог иначе...

Все-таки с изворотливостью у Малфоя было лучше, чем с точным планированием. Северус иронично посмотрел на Гарри.

— Ну да... вот такой я идиот... спасатель хренов...

Северус большим пальцем бережно погладил запястье своего спасителя и с удовольствием отметил, как распахнулись его глаза. Может, и действительно — шанс?

— Эдриан к тебе рвется... я ему тоже сказал, что ты мужа Циссы спасал...

Северус аккуратно погладил старый шрам с вязью едва заметных слов «Я не должен лгать». Гарри смущенно улыбнулся:

— В этом случае можно... Он даже не догадывается, что его похищали... и пусть...

И пусть! На душе было невероятно легко, а на такие мелочи, что воздух до сих пор казался горячим, вполне можно не обращать внимания. Эдриан, наверное, считает его героем... как же... спас мужа прекрасной Циссы... может, и к лучшему...

Дверь медленно приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулась голова Эдриана:

— Ты не спишь?!

В два прыжка он очутился на широкой кровати и взял Северуса за другую руку. Хорошо-то как... Северус понял, что благодарен Малфою за эти мгновения абсолютного счастья. Гарри засуетился:

— Я сейчас принесу зелья...

Едва за ним хлопнула, закрываясь, дверь, как Эдриан прижался к самому уху Северуса и доверительно сказал:

— А я знаю, что ты меня спасал! Правда-правда... — он немного смущенно улыбнулся и продолжил: — Конечно, подслушивать плохо, но папа так орал... если хочешь, я могу притвориться, как будто не знаю... но все равно... ты — очень хороший...

Маленькие руки обхватили его поперек груди, и Северус почувствовал, что не может дышать. А Эдриан лишь сильнее прижался к нему, укладываясь под боком и устраивая острый подбородок на плече. Быстрые слезинки скатывались по вискам и терялись в волосах, и впервые в жизни Северусу не было за них стыдно.


* * *

Гарри напоил его зельем и долго выяснял у колдомедика, когда можно забрать пациента. Целитель посмеялся и посоветовал не быть таким мнительным: «Это же не проклятье, мистер Поттер! Сейчас зелье подействует, и забирайте!»

Зелье подействовало через полтора часа, и Северус был уже готов проклинать криворукого зельевара, который не выдерживает рецептуру, потому что если бы чемерицу добавили на четверть часа раньше, то для исцеления потребовалось бы времени на три четверти часа меньше. Гарри забавно уговаривал его не сердиться, Эдриан просто уснул под боком, пресыщенный впечатлениями, а Северуса не покидало ощущение нереальности происходящего. В таких сценах ему приходилось участвовать только в качестве зрителя...

Когда они оказались на пороге маленького дома, Гарри немного смутился:

— Ты же не возражаешь, что я перенес всех сюда?

— А должен?

Тогда Гарри смутился еще больше и быстро исчез на кухне под предлогом приготовления обеда. Эдриан усмехнулся и с видом знатока пояснил:

— Волнуется... — а потом ловко залез на камин и стащил с него тот самый мусоровоз. Мальчишка придирчиво оглядел его и сдул пыль: — Орехи возить будет... для белки...

Северус опустился в кресло, сжимая подлокотники, только бы занять руки. Он отчаянно боялся спугнуть это мгновение каким-нибудь неловким словом или жестом. Но ничего не происходило: Эдриан катал по полу мусоровоз, а Гарри гремел на кухне посудой, и Северус постепенно успокоился.

Они так и не поговорили о том, как будут жить дальше, но как никогда стало очевидно, что настал момент принятия решения. Поздний обед плавно перетек в посиделки у камина, и Гарри предложил выпить вина.

— Не сегодня... — отказался Северус и тут же поспешил пояснить: — Алкоголь несовместим с лечебным зельем.

Разговор не клеился, и когда пришло время укладывать Эдриана спать, Северус с облегчением отправился на второй этаж, оставив помрачневшего Гарри у камина. Чтение сегодня тоже не доставляло обычной радости — Эдриан был каким-то притихшим и непривычно задумчивым. Никаких посторонних вопросов и рассуждений. Казалось, что и он чего-то ждал. Задумавшись, Северус запустил пальцы в его волосы и принялся ласково их перебирать. Вопрос застал врасплох:

— Ты ведь нас не бросишь?

— Что за глупости?

— Нет, ты скажи...

— Конечно, не брошу!

Эдриан успокоился. Засыпая, он обнял подушку и поджал колени, и когда Северус наклонился, чтобы поцеловать его в лоб, то ему показалось, что тот с улыбкой прошептал:

— Папа...

Северус легко спустился по лестнице и не сразу заметил Гарри. Тот свернулся в кресле, закутавшись в плед, и смотрел на огонь в камине. На появление Северуса он никак не отреагировал. Похоже, разговор откладывается.

— Ну... я пошел?

— Да... спокойной ночи...

— Спокойной...

Гарри вылез из кресла и проводил его до дверей. В глаза он старался не смотреть. Что случилось? Если он хочет, чтобы Северус остался, то почему прямо не скажет? Или есть еще причина?

— До завтра...

— До завтра...

Дверь почти бесшумно закрылась, и Северусу захотелось ударить по ней кулаком. Едва сдержавшись, он аппарировал домой. Тихая пустая квартира казалась нежилой: безликие функциональные вещи и полное отсутствие уюта. Тишина, обычно дарящая спокойствие, сейчас угнетала. Северус подошел к окну и уткнулся горячим лбом в холодное стекло. В ушах явственно звучали слова Люциуса: «Ты можешь упустить свой шанс на счастье»... Можешь... а можешь и не упустить... на самом деле, все просто! А вдруг Гарри совсем не то имел в виду? А черти в голове нашептывали голосом Малфоя: «Не попробуешь — не узнаешь!» Северус решительно зашел в спальню и вышел оттуда с подушкой. Остальные вещи он заберет потом, но вот спать он может только на ней...

Быстро, чтобы не растерять решительности, он вышел из квартиры и аппарировал сразу же, как оказался на улице. Если Гарри имел в виду другое, он переживет! Некоторые вещи стоит делать своевременно... тем более, что даже Люциус заметил... а уж тот-то в этом деле понимает...

Дверь открылась сразу, словно только его и ждали.

— Северус?

Мерлин! Сколько же в этом взгляде неверия и... надежды...

— Понимаешь, я не могу спать на другой подушке... — Северус протиснулся в дом мимо совершенно обалдевшего Гарри. — А я уже не в том возрасте, когда этим можно пренебречь...

— Ты... вернулся?

— Это очевидно... — Северус уже начал нервничать оттого, что совсем не продумал, что же он будет говорить...

— Почему?

— Оставь вас одних, — ворчливо начал он, но резко замолчал. А то вдруг скажет что-нибудь неправильное...

У Гарри во взгляде промелькнула искра понимания:

— Но ты же не можешь спать на диване в гостиной?

— Конечно, не могу... он маленький и неудобный...

— И с Эдрианом не можешь... — продолжал недоверчивый Поттер.

Неужели непонятно? Северус выдохнул... а так хотелось не объяснять очевидное:

— И с Эдрианом не могу... И я не такой гад, чтобы выгонять из постели хозяина...

Ну же, Гарри... ну же...

— Но тогда остается...

Да сколько можно?! Иногда слова только все портят! Северус отбросил подушку и пресек этот дурацкий разговор старым, как мир, способом — поцелуем.


КОНЕЦ