Волдеморт приложил столько усилий, чтобы убить Гарри. В мире, где есть маховики времени. В мире, где со всей этой историй можно было покончить одной-единственной Авадой. В мире, где можно вернуться в прошлое и убить Трелони до произнесения пророчества.
Темную комнату освещала лишь луна, робко заглядывающая в окно. В этом дрожащем свете мелькнула какая-то тень, и сразу послышался горячий шепот:
— Панси! Панс! Ты спишь что-ли?
— Лав-Лав? Ты чего по ночам шорохаешься в чужом доме? А если у этого параноика какие-нибудь особо бдительные охранные чары? — хриплый голос Панси слегка дрожал.
— Вот дракл! Не подумала. Но ведь ничего не произошло? — И Лаванда храбро забралась на постель к подруге.
— Вот вы там в своей гриффиндорской башне все такие.
— Не заводись, Панси, я же по делу.
— По какому?
— Панс? Да ты что, не проснулась? Ты же сама просила меня посмотреть.
— На что? — изумлению Панси не было предела.
— Как смотрит на тебя Драко! И о чем ты только думаешь?.. Так вот. За день двести тридцать два раза!
— Откуда такая точность?
— Простенькие чары. Сама придумала еще в Хогвартсе, чтобы отмечать знаки внимания мальчиков. Не суть! Но смотрит он как-то странно, уж поверь моему опыту. — Лаванда поморщилась.
— Браун, ну ты даешь! А почему Флитвик любил не тебя, а Грейнджер? Ты разве не знаешь, что придумать новое заклятие практически нереально? Последний раз такое удалось студенту Снейпу. Сама понимаешь…
— Да? Не задумывалась над этим. — Лаванда сосредоточенно замолчала.
— Кстати, а что значит «странно»? — прервала ее размышления Панси.
— А то и значит. Без огонька! По идее, он на тебя должен смотреть, как книзл на сыр, а он… Как будто он тебя не хочет, а приценивается.
— Удивила. Это же Малфой! У них все через кошелек.
— И ты пойдешь за это замуж?
— А что здесь такого?
— Так ты тоже достоинства мужа в галлеонах измеряешь?
— Не говори ерунду, Лав-Лав! Не могу же я так просто нарушить договоренности родителей?
— Не можешь, значит? А этот хорек может?! Почти три года тебя маринует. Да у тебя могла бы быть такая личная жизнь! Только не говори, что тебе это безразлично. Ты же не вещь какая-то… Да он к своим запонкам проявляет больше любви!
— А кто здесь говорит о любви?
— И ты вот так просто с этим смиришься? — Лаванда выглядела совершенно обескураженной.
— А у меня есть выбор? Если я не сделаю того, чего от меня ждет семья, меня просто выжгут с родового гобелена и забудут, что была такая Пенелопа Паркинсон.
— Но ведь это неправильно! Я уверена, что Малфои не станут принуждать своего Дракусю, если он взбрыкнет. И уж точно не выжгут с гобелена. — Лаванда начала закипать.
— Так то ж Малфои! Они могут себе это позволить. — Спокойствию Панси позавидовал бы и сам Снейп.
— А Паркинсоны?
— Шутишь, да? — в голосе девушки слышалась неприкрытая горечь.
— Панси! Это нечестно! Этот хорек тебя не достоин!
— Да что ты говоришь!
— Ты хочешь за него замуж?
— Если честно, то уже нет!
— Тогда тебе повезло, что у тебя есть я!
— Лав-Лав, теперь переведи это с гриффиндорского на человеческий.
— А давай сделаем так, чтобы он от тебя сам отказался! Как в романах. Не объясняя причин, и чтобы все думали, что он виноват.
Лаванда в нетерпении заерзала на месте, недоумевая, как удается подруге сохранять спокойствие в такой нервирующей обстановке.
— Панси? Ты меня слышишь? — И Лаванда несколько раз провела ладонью перед невозмутимым лицом подруги.
— Слышу, слышу. В твоей идее есть что-то безумно привлекательное.
— Я рада, что тебе нравится.
— И какая у тебя идея?
— Поиграть с этим хорьком в жестокие игры.
— Лав-Лав! Он не по этой части.
— Панс, твоя попытка пошутить не зачтена. Так вот. Я предлагаю сначала вызвать в этом мелком хищнике звериную ревность, потом сделать вид, что ты повелась на его попытки тебя соблазнить, а потом, в самый-самый ответственный момент, отказать. С недоумением… типа, «как ты мог такое подумать? Я не такая!» И именно в такой последовательности!
— А тебе не приходило в голову, что он не будет ревновать? Или не попытается меня соблазнить?
— Панси, ты как ребенок! Все они одинаковые! Он уже привык считать тебя своей безделушкой. Вроде бы и не сильно нужна, а своя. Улавливаешь мысль? И что он, по-твоему, решит делать, если увидит, что ты на его изумленных глазах вдруг кого-то кадришь? Конечно же, попытается наложить на тебя лапу! Уж поверь моему опыту…
— Если ты такая умная, то почему до сих пор сохнешь по этому рыжему клоуну?
— Ум работает, пока сердце молчит. Так что с твоим холодным сердцем самое оно проворачивать такие авантюры.
— Мне нравится твоя идея. Но к кому Драко будет ревновать, не к шефу же?
— К шефу было бы очень достоверно. Но ты права, своей харизмой Снейп парализует возможных соперников.
— Лав-Лав, ты серьезно? Вы же никогда не считали нашего декана.
— Панс, у меня есть глаза! И интуиция! Наш шеф ого-го какой мужик, и твой женишок по сравнению с ним проигрывает.
— Вот слышали бы тебя сейчас твои сокурсники.
— А что мои сокурсники? Герми тоже на него поглядывает глазами подстреленной лани. Да и Гарри…
— Гарри?
— Не в этом смысле! Хотя…
— Лав-Лав, ты отвлекаешься!
— Ну хорошо, хорошо! Я думаю, что для наших целей идеально подойдет Алан!
— Алан?
— Ну не Толик же! И не Антонин.
— А почему не Долохов?
— Он тебе не подходит!
— Вот так сразу? А Поттера мы даже рассматривать не будем?
— Конечно! Малфой же не идиот. Если уж менять хорька, то на зверя покрупнее.
Лаванда откинулась на подушки:
— Ох, Панси, я даже тебе завидую. Такая интрига…
* * *
Гарри уже второй час честно пытался уснуть. Он считал гиппогрифов, книзлов, дракклов… Потом перешел на маггловских овец. Ничего не помогало. Из головы не шли образы бывших врагов и нынешних невольных союзников. Он привык считать Пожирателей Смерти абсолютными злодеями, а теперь его законченная картина мира пошла крупными трещинами. Как можно было увязать воедино лик безжалостного убийцы и спасителя Гермионы от безумной Беллы? Или представить, что заносчивый аристократ будет драться на вениках с несгибаемым шпионом и по совместительству гнусным учителем? И что этот самый учитель, оказывается, гулял в свое удовольствие. Мало того! Пользовался популярностью. И это с его-то внешностью! И на что эти женщины только клюют? Голова шла кругом. Гарри бы еще понял, если Малфой… А Малфой-то оказывается никогда. А Снейп всегда. И ведь при этом трогательно хранил в памяти образ первой любви. Воспоминания не лгут. Особенно такие яркие.
Размышления прервала серебристая выдра, юрко метнувшаяся по комнате.
— Гарри, ты спишь? — шепотом спросила выдра голосом Гермионы.
Гарри улыбнулся и послал ответного патронуса подруге. Через минуту дверь приоткрылась, и на пороге появилась слегка смущенная Гермиона.
— Я тебя не разбудила?
— Нет, Герми, а ты чего не спишь?
— Не знаю… Большой дом. Тишина. Пустота. Как в склепе…
— Ну у тебя и ассоциации!
— Не могу ничего поделать, Гарри, просто что-то тревожно. Вот чувствую я, что они чего-то затевают.
— Они?
— Ну да. Снейп, Малфой и Долохов.
— Конечно, затевают. Золото добывать собираются.
— Да нет, Гарри. Я просто раньше не думала, что они нас захотят из-под удара вывести. Думала, что Пожиратели… Конечно, кроме Снейпа, — быстро поправилась девушка. — В общем, что они совсем о людях не думают, только о деле… а оказалось…
— А оказалось, что они тоже люди? Ага, Герми, не поверишь, я сам об этом думал. Я даже представить себе не мог, что Малфой не изменял жене! На него ж посмотришь— и сразу ясно: гуляет! А Снейп наоборот…
— Ага. Про Снейпа я до сих пор… Хотя если присмотреться… Есть в нем что-то такое.
— Какое?
— Ну, не знаю… Завораживающее.
— Завораживающее? И ты туда же?
— И Гарри, только ты не обижайся, если бы они не разругались с твоей мамой, то он вполне бы мог быть твоим отцом. И ты бы его хотел спасти не только из-за задания.
— Ну, подруга, тебя и понесло в дебри. Я его и сейчас хочу спасти не только по заданию Кингсли. А потому что… Вот гиппогрифье дерьмо, как все сложно объяснить! Мы его просто один раз уже бросили. Я до сих пор в кошмарах вижу это его: «Посмотри на меня!» А мы ушли.И он остался. Веришь, Герми, я во сне сотни раз бегал в хижину, открывал ее а там… пустота. И только сердце в ушах отстукивает: «мертв… мертв… мертв…» Нет уж. Я его теперь не упущу!
— Хорошо, Гарри. Я тоже через себя перепрыгну, но его спасу!
— А остальных?
Гермиона думала недолго:
— И остальных! Мы же теперь вместе.
Друзья помолчали. Они прекрасно все понимали. Как спасать человека, который в первую очередь начнет спасать тебя?
* * *
А вышеназванные коллеги по клубу Пожирателей Смерти спали крепко, как люди, живущие в мире с собой: Северус Снейп — без снов, оградив комнату десятком разнообразных защитных и оповещающих заклятий. Люциус Малфой перед сном выпил пару бокалов вина, написал трогательное письмо Нарциссе, надел на волосы специальную сеточку и, пока не уснул, хихикая, читал слезливый дамский роман из библиотеки Долохова. А Антонин Долохов перед тем, как улечься, нашел своего Лютого. Долго диагностировал этого глупого пучеглазку, потом, убедившись, что с ним все в порядке, уложил на соседнюю подушку и слегка прикрыл теплой ладонью. Ничего страшного.
