Искренне Ваша

Совместные завтраки и ужины остались в прошлом – Нарцисса, Гермиона и Северус избегали друг друга. Нарцисса каждое утро несколько часов проводила у тела сына, Северус прятался у себя в лаборатории, а Гермиона перепутала день с ночью – бессонница не давала ей заснуть, и лишь под утро она забывалась в какой-то рваной полудреме; видела сны и в то же время слышала, как к ее кровати подходят эльфы, вздыхают, ставят на тумбочку питье. Иногда ее будили – если кто-нибудь являлся с визитом. Тогда она видела постаревшую лет на десять Нарциссу и механически отмечала, что черные кружева идут к ее светлым волосам. Слава Мерлину, что говорили в основном, визитеры – им приходилось лишь иногда кивать головой.

На третий день в дом явилось двое авроров проверить обстоятельства смерти покойного (Нарцисса, как это полагалось в случае смерти мага, сообщила в Министерство). Колдомедик, поводив волшебной палочкой над телом Драко, констатировал омертвление сердечной мышцы. Старший аврор удивленно приподнял брови – инфаркт у девятнадцатилетнего молодого человека вызывал у него подозрение; он решил осмотреть тело и обнаружил Темную метку на предплечье.

— Вы — супруга покойного? — спросил он у до того молчавшей Гермионы. Она кивнула. — Очень похоже, что ваш муж подвергся злонамеренному магическому воздействию. Миссис Малфой, вы никого не подозреваете? Хотите выдвинуть частное обвинение?

Гермиона отрицательно помотала головой, слишком интенсивно, должно быть, потому что аврор впервые взглянул ей в лицо прямо. И непонятно хмыкнул. Удивленная его реакцией, Гермиона в ответ посмотрела на него, и неприятный холодок пробежал у нее по спине: оказалось, что это никто иной как Хайни, один из двух авроров, допрашивавших её в Хогвартсе, когда погибла Сибилла Трелони, и в Мунго – после того, как в Лютном переулке аврорский патруль упустил Снейпа под оборотным зельем. С тех пор он, видимо, получил повышение…

От мистера Хайни ничего хорошего ждать не приходилось. Он тоже узнал Гермиону – об этом говорило неприятное выражение его лица.

— Надо же, какая встреча! — недобро усмехнулся Хайни. – Закатайте рукав – я хочу видеть ваше плечо.

— Вы не имеете права её осматривать! — неожиданно вмешалась Нарцисса. – Это незаконно. Вы здесь по другому поводу.

Аврор угрожающе сузил глаза. У Гермионы внутри образовалась неприятная пустота – если поведение Нарциссы вызовет у них подозрение, они сейчас начнут дотошно обыскивать дом и найдут Северуса. То ли Нарцисса не подумала об этом, то ли верила в его способность прятаться. Но Гермиона решила не рисковать.

— Это не проблема, сэр, — быстро сказала она и поспешно принялась закатывать рукав.

Хайни бросил разочарованный взгляд на ее предплечье.

— Теперь вы, мадам, — обратился он к Нарциссе. Та, покусав губы, подчинилась. Гермиона вдруг испуганно подумала, что на самом деле она понятия не имеет, есть ли у свекрови метка. С трепетом она следила, как обнажается кожа на руке Нарциссы. Увидев, что там ничего нет, Гермиона выдохнула.

— Мой сын родился слабеньким, с пороком сердца, и с детства наблюдался у целителя по сердечным болезням, — вдруг сказала Нирцисса. – Потом попал в плохую компанию. Он никогда не посвящал меня и Гермиону в свои дела, поэтому у нас нет предположений, кто мог это сделать с Драко. Господа желают узнать чего-нибудь еще?

— Достаточно, — буркнул Хайни, понимая, что больше ничего здесь не добьется. — Пиши: «Смерть от инфаркта при невыясненных обстоятельствах, — обратился он к коллеге. — На руке трупа обнаружена так называемая Темная метка. Свежая, сделана не боле года назад. Иных повреждений не найдено. Мать и жена покойного метки не имеют».

— Вы закончили? Теперь мы можем его похоронить? – спросила Гермиона.

— Да. Заключение, заверенное печатью Министерства магии, вам вышлют совиной почтой.

Когда они ушли, Нарцисса обеспокоенно посмотрела на Гермиону:

— Откуда этот аврор тебя знает? Мне показалось, что он к тебе, мягко говоря, не расположен.

Гермиона вздохнула. Наверное, лучше не делать из этого секрета, а то мало ли что подумает Нарцисса.

— Может быть, вы читали в газетах или слышали, что в марте прошлого года была убита преподаватель из Хогвартса Сибилла Трелони. Так вот это я нашла ее тело. Пожиратели подбросили её на улицу Хогсмида – для устрашения, наверное, — предположила Гермиона. В ответ на недоуменный взгляд Нарциссы она добавила: — Дело в том, что у Трелони на груди висела записка… с подписью Северуса. Пришлось её забрать. Я подала знак тревоги, а сама аппарировала в безопасное место. Но оказалось, что на земле остался обрывок бечевки, которой была привязана табличка с запиской. И, конечно же, авроры задались вопросом, что делала студентка Хогвартса на малопосещаемой улице и почему, найдя тело, она сразу же сбежала и вернулась только вечером. И что означает этот обрывок. Мне стоило бы сжечь табличку и остаться на месте до их прихода, но слишком уж всё это было неожиданно и страшно, вот и сглупила. Как раз этот Хайни (тогда он, правда, был младшим аврором) со своим коллегой допрашивали меня, что, как и куда я сбежала. Сказала, что испугалась и аппарировала домой, к маме, но они не очень-то мне поверили. Потом, где-то через полгода, они явились ко мне прямо на работу в Мунго – мне не повезло покупать ингредиенты в Лютном переулке одновременно с каким-то типом, за которым они следили. Короче, Хайни меня помнит с тех пор. Знаете, я испугалась, что он решит осмотреть весь Малфой-мэнор, и готова была позволить искать темную метку на мне где угодно, лишь бы он отстал! — призналась Гермиона, не совсем уверенная, как свекровь отнесется к её словам.

– Прости, но меня возмутило его поведение, — виновато сказала Нарцисса. – Без серьезных причин осматривать беременную женщину – это превышение полномочий! Ты просто не видела, как они бесчинствовали здесь, после ареста Люциуса!

— Да, они не всегда приятны в общении, — кивнула Гермиона.

Нарцисса выглядела так, словно она хочет что-то спросить, но не решается. Гермиона ободряюще улыбнулась ей.

— Меня всегда занимал вопрос, как получилось, что вы с Северусом стали друзьями, — осторожно заметила Нарцисса. — Это очень странно выглядит со стороны. Драко как-то сказал, что вы с ним помогли Северусу сбежать из Мунго. Но из твоего рассказа следует, что ты симпатизировала ему, еще когда училась в Хогвартсе. Ведь в глазах магического общества Северус – убийца Альбуса Дамблдора. Об этом трубили во все газетах…

Гермиона не ожидала, что тактичная Нарцисса спросит у нее о таком. Но, видимо, со смертью Драко всё изменилось… Мать Драко имеет право получить ответ – искренний, насколько это возможно.

— Гарри говорил, что Тёмный Лорд может заставить своих слуг делать всё, что ему угодно. Думаю, что у Северуса просто не было другого выбора. Если бы он отказался, это сделал бы кто-нибудь другой. Итог был бы тот же… А такое извращенное удовольствие – заставить Альбуса Дамблдора в последнюю минуту своей жизни считать себя преданным близким другом – в духе Того-кого-нельзя-называть… Северус – просто орудие… как и в случае с Трелони.

— И Люциус тоже! — глаза у Нарциссы яростно блеснули. – А теперь он отобрал у меня и Драко – навсегда. Навсегда! – Она коснулась руки Гермионы: — Девочка моя, я хочу извиниться за те жестокие слова, которые сказала вам с Северусом. Я была не в себе, прости. За всё в ответе Темный Лорд и только он!

Гермиона сглотнула. Нарцисса, сама того не зная, была права, обвиняя их, и ей совершенно не за что просить прощения.

— Я… я всё понимаю, — промямлила она. – В такой ситуации не задумываешься, что говоришь.

Нарцисса всхлипнула и вдруг пылко обняла её.

— Только сохрани Люса, он — наша последняя надежда! — горячо шепнула она Гермионе на ухо, накрывая ладонью живот невестки. – Знай: что бы ни случилось, ты всегда можешь рассчитывать на меня. Северус сегодня есть, а завтра может уйти, а я буду с тобой всегда – если тебе это нужно…

— Спасибо, — Гермиона не знала, что еще можно ответить. Всегда? Она не хотела бы жить с Нарциссой всегда, но в ближайшее время поддержка свекрови ей понадобится.

Нарцисса мягко отстранилась и осмотрела невестку.

— У тебя совсем больной вид. Так нельзя — это может повредить ребенку.

— Бессонница. Пока я на ногах – спать хочу до безумия, но стоит только лечь – таращусь в потолок, — пожаловалась Гермиона.

— Обратись к Северусу, он даст тебе зелье от бессонницы, — посоветовала Нарцисса. – Северус варит очень действенные зелья.

***

Нарцисса, сама того не зная, дала Гермионе повод навестить Северуса. Они не встречались с тех пор, как он вернулся в Малфой-мэнор со своей ужасной ношей. За эти дни Гермиона несколько раз порывалась к нему сходить, но каждый раз, пытаясь представить, что она ему скажет, терялась. Все слова тут казались лишними, слушать, как умер Драко, она, честно говоря, была не готова. Что ему говорить?.. Нуждается ли Северус в ее утешениях, или же наоборот, она неосторожными словами только разбередит раны?

Гермионе пришлось довольно долго стучаться, прежде чем Северус отворил дверь. Не поздоровавшись, не вымолвив ни слова, он сразу же повернулся к ней спиной и принялся что-то методично крошить ножом на рабочем столе. Гермиона взглянула ему через плечо: судя по количеству нарубленных ингредиентов, занимался он этим уже несколько часов.

Она села на стул и принялась следить за тем, как движутся его руки и ходят лопатки на тощей спине. Нож с пугающей равномерностью стучал по разделочной доске. Время от времени Снейп двумя экономными движениями стряхивал крошево в миску и брал новый пучок травы.

— Час назад здесь были авроры, осмотрели тело, нашли метку у Драко, — сказала Гермиона. Нож в руке у Северуса замер. – Один из них помнит меня еще по Хогвартсу и Лютному переулку. Похоже, он снова возьмет меня… как это говорят… «в разработку». Нам с Нарциссой тоже пришлось показывать предплечья – спорить с ними мы не решились. Но всё закончилось благополучно – обещали прислать заключение. Теперь Драко можно похоронить.

Северус возобновил работу.

— Северус, — обратилась Гермиона к его молчаливой спине, — мне нужно снотворное – я в последнее время почти не сплю. Ночью читаю, днем брожу по дому в полудреме, все вокруг словно сквозь вату доходит. Вчера забыла, как зовут сестру Эшби. Кажется, она обиделась… Слушай, дай мне чего-нибудь, а то я так свихнусь!

— Нет, — не отрываясь от своего занятия, сказал Снейп.

— Нет? Почему? – опешила Гермиона.

— Зелье может повредить плоду.

— Эй! Не называй его так, у него есть имя — Люс! И разве ему не вредит то, что я не высыпаюсь?

Снейп вздохнул, медленно отложил нож и повернулся к ней.

— Понятия не имею – я не целитель. Зато знаю, что зелья от бессонницы противопоказаны беременным.

— Даже твои? – спросила Гермиона, с болью всматриваясь в его лицо. Он и так-то никогда не отличался привлекательностью, а сейчас был попросту страшен: длинный нос, тонкие стиснутые губы, дикие глаза и завеса давно не мытых волос.

— Даже мои. Справляйся сама – больше гуляй, пей чай с мятой, перед сном проветривай…

— Когда ты в последний раз ел? – перебила его Гермиона. – У тебя голодный вид.

— Эльфы носят мне сюда… чего-то, — он слегка растеряно оглянулся, и Гермиона увидела поднос с нетронутой едой.

— Что приносят – это хорошо, но её надо еще и есть. – Она подошла ближе и сняла салфетку. – Сэндвичи с копченой рыбой, кресс-салат и кофе. Тебе налить?

— Самое лучшее, что ты сейчас можешь сделать – это оставить меня в покое, — с усилием сказал Снейп.

Гермиона с сожалением отошла от рыбы – она так славно пахла!

— Знаешь, прятаться здесь — это не выход. — Она посмотрела на притягательный диванчик в углу, и мысли ее потянулись в другом направлении: – Можно, я лягу здесь? Вдруг получится уснуть? У тебя так спокойно… и ты тут … рядом, — последнее слово она произнесла на выдохе.

— Нет, здесь ты спать не будешь, – вяло отозвался Снейп, избегая смотреть на нее. – Здесь плохая вытяжка. И вообще…

— …ты не хочешь никого видеть… — догадалась Гермиона.

— Не хочу, — согласился Снейп. – Вообще никого.

Следовало бы обидеться, но она так устала, что даже это его «вообще» не особо задело её. Возможно, такому человеку, как Северус, действительно лучше переживать горе в одиночестве. Умом Гермиона это понимала, но лучше бы они хотя бы пять минут посидели, обнявшись, и она бы слушала, как стучит его сердце, а потом можно было бы как-то жить дальше…

— Ладно, я понимаю, — смирясь, вздохнула она. – Всё, уже ухожу. Но только поешь, хорошо? Не забудь!

Вместо ответа он дернул плечом. Это означало что-то вроде «может быть».

Гермиона бросила последний тоскливый взгляд на диванчик. Наверняка она бы смогла заснуть под убаюкивающий стук ножа. Но увы…

***

«Это у него временно, и мне совсем не обидно, я всё понимаю — уговаривала себя Гермиона, — наверно, я слишком давлю на Северуса, даже Гарри и Рон не раз намекали мне, что иногда я веду себя слишком настойчиво – любя меня, они не хотели говорить «навязчиво». С другой стороны, не могу же просто не обращать внимания на то, что такими темпами от Северуса скоро останутся одни глаза.

Что останется от неё самой, если она не поспит еще две-три ночи? Истеричный комок плоти, заключающий в себя другой комок плоти?

Ну что ж… Подсознательно они знали, что это случится. Гермиона, во всяком случае, знала – как только увидела Драко выходящим из кабинета и спотыкающимся на ровном месте. И уверена, что Северус тоже предвидел такой конец. При молчаливом согласии друг друга они приговорили Драко Малфоя к смерти. А теперь обнаружили, что сложно не столько принять решение, сколько потом принять его последствия.

***

До того погруженная в свои мысли, Гермиона обнаружила, что уже давно куда-то идёт. Малфой-мэнор, конечно, не Хогвартс, но и тут можно заблудиться, если раньше никогда не забредал в эти коридоры…

Вверх по ступенькам, поворот, еще поворот… тупик. Тупик? Гермиона спохватилась, что не помнит, где выход в основное крыло. Память о коридорах Хогвартса наложилась на мысленный план Малфой-мэнора, и получилась непонятная мешанина. «Как это не вовремя!» — поморщилась она, чувствуя тяжесть внизу живота. Хотелось полежать, а собственная спальня неизвестно где. Кругом запертые комнаты, некуда даже приткнуться. Садиться на холодный пол – тоже не выход. Вернуться и признаться Северусу, что заблудилась в трех соснах, стыдно. Да он ее и не впустит во второй раз — похоже, она исчерпала запасы его терпения на сегодня.

— Втогой повогот налево и ввегх по ступеням, — сказал откуда-то сверху грассирующий баритон. Гермиона подняла глаза. С портрета на нее внимательно смотрел моложавый мужчина в завитом парике. – Соболезную вашей потере, мадам.

— Благодарю вас, месье, — прошептала она, не особо задумываясь, куда он ее направляет. В глаза словно насыпали песку, голова кружилась. Где эти эльфы, когда они нужны? Хоть кто-то побеспокоился о ней — давным-давно умерший человек, слепок души которого заключили в портрет. Интересно, хотел ли он этого? Жить в раме на стене в полузабытом коридоре, ожидая, что раз в месяц тут кто-нибудь пройдет. Надо будет перевесить его в гостиную, подумала Гермиона.

…Второй поворот налево. А вот и лестница. Гермиона поднялась по ступеням и очутилась в огромное помещение. Большой парадный зал Малфой-мэнор. Последний раз она была здесь в день свадьбы с Драко. Наверное, хорошо, что она случайно забрела сюда. Завтра Драко кремируют, а она так и не попрощалась с ним – малодушно избегала оставаться с покойником наедине. Наверно, не случайно человек с портрета направил ее сюда. Портреты почему-то всегда всё знают.

***

Зал тонул в полумгле. Тишина, такая невыносимо звонкая, окружала со всех сторон, сжимала в кольцо, лишь иногда слышалось потрескивание свечей в темных, громоздких канделябрах. Гермионе показалось, что это не подсвечники, а скрюченные, узловатые пальцы держат свечи. Стены и углы зала тонули во мраке, освещен был лишь постамент, на котором лежало тело. Над постаментом, в изголовье ложа, свисал тяжелый штандарт с изображением герба семьи Малфоев. Тело покойника было укрыто плащаницей с вытканной змеёй Слизерина. В неярком свете свечей зеленый цвет плащаницы выглядел почти черным, лишь посверкивали серебряные нити змеиной спины.

Гермиона приблизилась к постаменту и бросила взгляд на Драко. Скоро от этого красивого лица останется лишь зола. Боже мой, девятнадцать! Драко было всего девятнадцать. Гермиона вспомнила слова Николь про месть. Именно в эту минуту она до конца поняла сестру.

— Драко, я он заплатит за это! – в абсолютной тишине, нарушаемой лишь потрескиванием свечей, слова звучали весомо. Как клятва. Это клятва. Пусть без свидетелей, но она крепче Нерушимого обета.

Лёгкое колебание воздуха. Огоньки свечей резко качнулись, вызывая движение теней на лице покойника, казалось, ресницы дрогнули, и в уголках рта появилась чуть заметная усмешка. «Это мне кажется, игра света и тени» — твердо сказала себе Гермиона. Но нет, пламя свечей больше не дрожало, но ухмылка на губах Драко ширилась, его веки вздрагивали. Гермиона почувствовала, как холод ужаса поднимается от ее ступней, выше и выше, запуская когти в каждую клеточку тела, но, несмотря на это, не смогла оторвать взгляд от кривящегося лица покойника. Глаза его открылись, зрачки совершили несколько хаотичных движений, пока не остановились на её лице, изо рта вырвался то ли хрип, то ли свист. Гермиона чувствовала, как Люс в ней заходится в безмолвном крике, пропуская через себя материнский страх.

— Я отобрал у тебя его, я отберу у тебя это маленькое отродье предателя, ты потеряешь всё, всё, что любишь, но разум я оставлю тебе, чтобы было больнее, ты узнаешь, с кем ты решила тягаться! – глаза трупа сверлили её, а слова жгли мозг — Ты узнаешшшь, узнаешшшь! — руки покойника скребли по слизеринскому покрывалу. Мысль о ребенке позволила её скинуть оцепенение, и она истошно закричала:

— Убирайся отсюда, убирайся!!! – то, что Волдеморт посмел проникнуть в чужое тело и теперь угрожает ей и нерожденному сыну, наполнила Гермиону клокочущей яростью, мгновенно перекрывшей страх. Её протяжный вопль, похожий на вой, подпитываемый магической силой, нарастал.

В это самое время в лаборатории Снейп, наклонившийся к камину, чтобы помешать поленья, вздрогнул и выронил кочергу, почувствововав острый укол беспокойства. Он выбежал в коридор и понесся вперед. За поворотом его слуха достиг жуткий, рвущий нервы, крик Гермионы.

Северус ворвался в зал и увидел её, сжимающую горло Драко и шипящую «Убирайся, убирайся!» Он метнулся к Гермионе, схватил её запястья и с силой оторвал её руки от шеи покойника. Лицо Гермионы постепенно приобретало осмысленное выражение, она посмотрела на Снейпа и в следующую секунду без чувств упала в подставленные им объятья.

***

…Ей снилось какая-то муть: Минерва Макгонагалл с бородой как у Дамблдора, ползущие по полу Большого зала Хогвартса змеи, Драко, зачитывающий ей приговор в Визенгамоте… Впрочем, она так и не успела услышать, ко скольки годам заключения ее приговаривают, потому что в мозг настойчиво ввинчивались чьи-то раздраженные голоса.

— …если она тронется умом, то в этом будешь виноват ты! — это, кажется, Северус. Да, точно он. И уже на взводе. Но хотя бы разговаривает.

— Не преувеличивай! Гермиона — молодая здоровая женщина с устойчивой и гибкой психикой, с чего бы ей сходить с ума?

Вулвертон. Конечно. На кого еще Северус реагирует так эмоционально? Даже Гарри не удостаивался этого рыка в голосе. Лучше, чем молчание… Но что здесь опять понадобилось Вулвертону?

— С чего бы?! С чего бы ей тогда душить покойника? — рявкнул Северус. — Это нормально, ублюдок?!

Гермиона вздрогнула. Что?! Душила покойника? Час от часу не легче! Но если Северус говорит, значит, так оно и было.

— По тону твоих высказываний я вижу, что ты обвиняешь в её состоянии меня, — Вулвертон был спокоен как слон, словно не его только что оскорбили. — Объяснись.

— Нет, это ты мне объясни, почему, заглянув к ней в сознание, я увидел там плачущую двадцатилетнюю Минерву и Поттера, корчащегося у могильного камня?! Мало того, я обнаружил там свои собственные воспоминания об одном из дней моей жизни, который я сам бы хотел забыть, если б это было возможно!

Хоть она в этом и не виновата, Гермиона почувствовала себя так, словно подглядывала за Северусом в замочную скважину. Или он за ней. Она-то думала, что ей удалось забыть этот эпизод, который ей в качестве наказания подсунул Вулвертон – самой, или при помощи того же Свидетеля. Но, видимо, где-то в глубине её памяти он всё же хранился. Её разобрала такая злость на Вулвертона, что она дала себе слово заставить его стереть чужие воспоминания – она была уверена, что он это сможет.

— Конечно, это возможно – тебе стоит только попросить меня, Северус, — голосом змея-искусителя предложил Вулвертон.

Прекрасная попытка увести разговор в сторону

— Оставь при себе свои фокусы — не нуждаюсь! — взорвался Снейп. – Теперь я понимаю, как ты заставил мою мать наложить на себя руки! Чтоб ты сдох, мерзавец!

— Довольно истерики, — оборвал его Вулвертон. — Я не заставлял Эйлин лезть в петлю, это было целиком и полностью ее собственным решением. И кто ты такой, чтобы обвинять меня? От Гермионы я бы еще принял упрёк – иногда я обходился с ней жестко – но не от тебя. У тебя принципов не больше, чем у меня – хватит тут изображать благородное негодование.

— Мои принципы или их отсутствие – мое личное дело, – бросил Северус.

— Ну не скажи! – хохотнул Вулвертон. – Драко Малфой как раз и пострадал из-за их отсутствия.

— Что ты несешь?! – прошипел Снейп, но уже менее уверенно.

— Разделался с соперником и думаешь, что никто не узнает? – ядовито поинтересовался Вулвертон. – Империо с самоуничтожением в случае взлома разве не ты ему поставил?

— Империо с самоуничтожением? Вздор! Это технически невозможно!

— Ну да, конечно, Северус! — издевательски протянул Вулвертон. – Не забывай, что мне, как твоему учителю, хорошо известно, на что ты способен…

Придется просыпаться, иначе они окончательно разругаются. И живот болит всё сильнее и сильнее.

Вулвертон говорил странные вещи, и Гермиона не хотела знать, что он скажет дальше – даже боялась. Из того, что она уже услышала, явствовало, что Северус не был с ней до конца откровенен. Или он не хотел еще больше отягчать ее совесть или боялся непонимания. Нет, она не будет у него ничего спрашивать при Вулвертоне. Или вообще не будет. Если он не хочет ей чего-то рассказывать – его право.

К тому же она не совсем поняла, в чем Северус упрекает Вулвертона. Она кого-то душила? Драко? Чушь какая-то! Она ничего такого не помнит.

Как же болит живот!..

Она не удержалась от стона.

— Гермиона? — позвал её Снейп.

Она приподнялась и огляделась: её спальня. Но Гермиона не смогла бы ответить, как она здесь оказалась; последнее, что она помнила, это лабораторию Северуса.

— Ты съел те сэндвичи? – спросила она. Снейп кивнул и выразительно взглянул на Вулвертона, тот пожал плечами. — Что ты там говорил, что я будто бы душила Драко? — вспомнила она.

— Ты кричала, и когда я прибежал в зал, ты как раз этим и занималась. Что это тебе в голову взбрело? Старые обиды? – небрежно спросил Северус, тем не менее, очень внимательно изучая её лицо.

Гермиона наморщила лоб: что-то такое забрезжило…

— Кажется, мне снилось, что Волдеморт вселился в мёртвое тело Драко и угрожает мне, а я разозлилась и вцепилась в шею. Так это было на самом деле?

— Трясла ты его вполне по-настоящему, — бросил Снейп. – Я тебя еле оттащил!

Ей стало не по себе. В памяти всплыла отвратительная усмешка на лице мёртвого Драко.

— Он же не мог на самом деле?.. – осторожно спросила Гермиона.

Северус закатил глаза:

— Тёмный лорд, конечно, сильный волшебник, но чтобы на расстоянии вселяться в покойников, это вряд ли! Тебе просто привиделось.

Вулвертон издал непонятный смешок. Снейп подозрительно на него покосился.

— Могу подтвердить, — сказал Свидетель. – Люди на такое в принципе не способны ввиду ограниченности физических и ментальных возможностей. Горе, усталость, бессонница вызвали у тебя такое странное видение. Ты слишком впечатлительна, — почти обвиняюще добавил он.

Снейп гневно сверкнул на него глазами:

— Если бы ты держался бы от неё подальше, с ней бы всё было в порядке! Какое вообще право ты имеешь вламываться к ней в голову да еще и подсовывать чужие впечатления?! Я уж не говорю о том, что меня ты не спрашивал, хочу ли я с кем-нибудь делиться подробностями своего прошлого. Сомневаюсь, что Минерва или Поттер догадываются, как ты используешь их воспоминания!

Вулвертон холодно смотрел на него:

— Ты спрашиваешь, какое право я имею? Право сильного. Знаешь такое? Ты в своё время признал его за Волдемортом, признай и за мной и успокойся же, наконец! Я делаю со своими Старшими ведьмами то, что считаю нужным – запомни раз и навсегда. И должен тебя огорчить: ни твоё мнение, ни Минервы, ни Гарри по этому поводу меня совершенно не интересует.

Северус сделал движение, словно собирается на него наброситься. В этот момент живот опять скрутило спазмом, и до Гермионы, наконец, дошло, что означает эта периодическая боль. Видимо, наследник Малфоев родится недоношенным.

— Северус, позови Нарциссу — мне кажется, что у меня пошли схватки. И, пожалуйста, не могли бы вы оба уйти – я вовсе не хочу рожать у вас на глазах, вы уж извините!

Северус кивнул. Вулвертон подошёл к кровати:

— Я сейчас уйду, раз ты хочешь, но послушай совет: во время родов, когда малыш станет выходить, попробуй вытянуть немного силы из ближайшего источника – это полезно и матери, и ребенку, да и облегчает сам процесс.

Гермиона с сомнением посмотрела на него:

— Чтобы подсоединиться к источнику, нужно сосредоточиться, а я не уверена, что смогу это сделать, когда станет по-настоящему больно.

— Сможешь, — успокоил её Вулвертон, — я знаю, что говорю. Может, я и монстр, каким меня изображает наш любезный Северус, но всё-таки предпочитаю, чтобы мои ведьмы не страдали зазря.

Снейп фыркнул, но промолчал.

Тут в комнату стремительно вошла Нарцисса и недовольно посмотрела на мужчин.

— Вам не кажется, господа, что вам не место у постели рожающей женщины? Рада вас видеть, мистер Вулвертон, но в данный момент, к сожалению, не имею возможности уделить вам внимание.

— Разумеется, миссис Малфой, разумеется! Ваше желание для меня закон, — с этими словами Вулвертон поцеловал Нарциссе руку. – Гермиона, послушай моего совета, и всё пройдет хорошо.

Северус открыл рот, чтобы что-то сказать, наверняка едкое, но Гермиона не стала дожидаться, пока скандал разразится по новой, и сказала:

— Да, спасибо. Теперь идите, пожалуйста.

Северус вышел вслед за Вулвертоном, напоследок бросив на Гермиону нечитаемый взгляд, но ей было уже слишком больно, чтобы разгадывать его значение.

— Иногда даже самые умные мужчины проявляют поразительную бестактность! — фыркнула Нарцисса. Пожалуй, Гермиона была с ней согласна.

— Вы уже вызвали кого-нибудь из Мунго? — спросила она. – У меня вот-вот начнется.

— Из Мунго? Для чего? – удивилась Нарцисса.

— Чтобы принять роды. Мне же нельзя аппарировать и пользоваться кружаной сетью.

Нарцисса вздохнула и погладила её по руке.

— Я совсем забыла, что ты маглорожденная. У волшебников роды принимают домовые эльфы. Не беспокойся, они понимают в этом толк.

Гермиона сглотнула, представив, что до нее или ее новорожденного малыша будут дотрагиваться эти существа.

— Не в этом дело. Просто я… м-м-м… стесняюсь их.

— Брезгуешь, — догадалась Нарцисса. – Помнится, Драко рассказывал, что в школе ты даже пыталась создать организацию по защите домовых эльфов. У нее еще было какое-то неблагозвучное название… Да и здесь ты очень обращалась с ними, как с равными.

— Это разные вещи, — отрезала Гермиона. – Я считаю, что они должны иметь равные права с волшебниками, но это не значит, что я жажду вступать с ними в телесный контакт.

— Наверное, для тебя, не привыкшей с детства к домовикам, это действительно тяжело, — нахмурилась Нарцисса.

— Ладно, — вздохнула Гермиона, — пусть будет эльф. Но только один! И лучше «она», чем «он».

***

Люциус Драко Малфой появился на свет одиннадцатого ноября одна тысяча девятьсот девяносто девятого года в три двадцать – через три дня после смерти своего отца.

Как только младенец издал свой первый крик, эльфы толпой повалили в комнату, где лежала Гермиона и её новорожденный сын. По тому, что свекровь спокойно пережидала, когда кончится столпотворение, Гермиона поняла, что это тоже одна из бесчисленных традиций волшебного общества.

Глядя, как домовики с трепетом рассматривают маленького Люса, она подумала, что волшебники все-таки отличаются от обычных людей намного больше, чем она привыкла считать. В начале первого курса у нее был период безграничного восхищения, ей, двенадцатилетней, казалось, что в магическом мире всё иначе. Но в скорости, поближе познакомившись со своими одноклассниками, понаблюдав за преподавателями, Гермиона сделала вывод, что они ничем не отличаются от обычных людей, кроме способностей к магии, и до недавнего прошлого так и считала. Может, это была защитное свойство психики – находить в новом для себя мире сходство с прежним. Но события последнего года поколебали эту уверенность. Ей пришло в голову, что и через пятьдесят лет будет открывать для себя что-то новое в этом мире. Всё-таки хорошо, что после потери магии она смогла заставить себя вернуться к волшебникам. Это её место.



***

«Драко Люциус Малфой, 1980 — 1999» — буквы на гранитной плите тускло поблескивали в полутьме склепа.

— Ты так и не рассказал мне, что именно там произошло, — тихо сказала Гермиона Северусу. Он дернул плечом, показывая, что не желает об этом говорить.

— Знаешь, Северус, я понимаю, что тебе не хочется об этом вспоминать, но пойми и меня: я имею право знать.

Снейп скривил губы и раздраженно посмотрел на нее.

— Тебе обязательно нужны подробности? Не боишься узнать лишнего?

— Боюсь, но разве это важно в данном случае? Я знаю, ты заботишься о моей безопасности, но я должна знать! – Гермиона поймала его замерзшие пальцы и успокаивающе сжала. Взгляд его смягчился.

— Паром запоздал, и мы не сразу, но нашли дом, где проходят собрания, – он стоит на краю пустоши, милях в десяти от Фоксдейла.

— Северус, теперь, когда мы знаем, где находится его убежище, не проще ли послать туда авроров?

— Кого-то арестуют, кого-то убьют, кто-то успеет аппарировать, Темный лорд ускользнет, как всегда. Зато он будет точно знать, что-то кто-то из Ближнего круга – предатель. Никаких сомнений не останется. Поверь мне, допрос с пристрастием от Темного лорда – не самый лучший подарок на Рождество.

Гермиона поежилась, не отпуская его пальцев. Снейп подвинулся ближе, теперь они стояли совсем рядом, не отрывая взгляд от плиты, за которой была спрятана урна с прахом Драко.

— Под домом есть подземные помещения, где Лорд держит милые его сердцу вещи. Например, головы своих жертв. Надо сказать, это весьма экзотическое зрелище – Нагайна, кольцами свернувшаяся среди подобного добра.

— Она напала на вас?

— Нет. Нам удалось беспрепятственно вернуть табакерку на место, не потревожив змею — температура там низкая, и Нагайна полусонная. Если б на этом всё кончилось, можно было бы сказать, что нам повезло, — невесело усмехнулся Снейп. – Но когда мы уже вышли из дома, пришёл вызов от Лорда. Нам пришлось быстро возвращаться и делать вид, что мы только что аппарировали в коридор. Всё это было впопыхах, и Драко… он не успел прийти в себя. Одного взгляда было достаточно, чтобы заметить его волнение. К сожалению, когда Лорд поинтересовался о причинах беспокойства, Драко не сумел придумать что-нибудь убедительное – он просто замолчал, тем самым усилив подозрения Лорда.

Он вздохнул.

— И?

— Лорд полез к нему в сознание, разумеется, почувствовал мой Империо и попытаться сломать. Он был разъярён, как раздразненная кобра, и не рассчитал силу — сердце Драко не выдержало болевого шока. Еще одно «везение» — если бы Лорд делал бы всё аккуратнее, он бы обязательно узнал, что его хоркрукс уничтожен – воспоминания о только что сделанном видно в первую очередь. Может быть, он даже понял бы, кто наложил Империо. И сейчас бы мы с тобой не разговаривали…

— Ты сделал всё правильно, Северус. Если бы ни твое Империо, у нас бы сейчас не осталось никакой надежды, что когда-нибудь Волдеморт будет остановлен. Может, никто никогда не оценит всего, что ты сделал, и как дорого тебе это далось, но хотя бы я скажу: спасибо, — закончила она дрогнувшим голосом.

Снейп коротко кивнул, в последний раз взглянул на могильную плиту и вышел из склепа.

***

Профессор истории Гулического университета Джаспер Маджессон дождался, когда аудиторию покинет последний студент и уселся на край стола, качая ногой – так ему лучше думалось. Сегодня во время обеда Майкл Ривз пригласил его на свидание. Это слово, конечно, не было произнесено, но Джаспер был готов поклясться, что после ресторана ему предложат продолжить вечер у Ривза дома. Ну, в принципе, закономерно: они уже несколько раз ходили выпить портера в паб, в университетской столовой чаще всего садились за один столик и почти каждый вечер болтали по скайпу. А вчера Майкл притащил ему в аудиторию кофе с пончиками, и Джаспер понял, что за ним ухаживают. Ривз был в его вкусе, и раньше бы Джаспер не думал бы ни секунды: зачем отказываться от того, что само плывет тебе в руки? Но то раньше. Джасу не хотелось, чтобы Майкл почувствовал тем клином, которым выбивают другой клин – он уже считал его своим другом.

Джаспер недовольно поёрзал на столе. Он становится сентиментальным идиотом. С чего он взял, что Майклу нужно от него что-то большее, чем хороший трах? Не стоит приписывать свои заморочки другим. К жизни надо относиться проще, тогда она будет приятнее. Ривз сам хочет сближения, а у Джаспера уже несколько месяцев никого не было. А Гарри… Джаспер вздохнул. Видимо, Гермиона Малфой не посчитала нужным передать Гарри его координаты. Джаспера убивало, что его надежды на встречу с Гарри зависят от этой юной ханжи. Тогда, в «Евростар», он, как мог, держался вежливо, хотя у него сводило скулы от злости – это его и Гарри личная жизнь, какого черта он должен оправдываться перед незнакомой девчонкой-гомофобкой?!

Неделю назад Джаспер зашёл на кафедру орнитологии – Майкл наконец-то свел все данные по местам наблюдениям сов в Лондоне и показал ему карту. Как и ожидал Джаспер, в столице обнаружилось несколько мест, где сов видели необыкновенно часто, и это были вовсе не Хэмпстед-Хит или Гринвич парк.

В воскресенье он отправился в Лондон, выбрав две самые жирные точки на карте Майкла. Первая из них пришлась на малолюдную улицу с несколькими заброшенными офисными зданиями. Ничего примечательного Джаспер не обнаружил, не считая неисправной телефонной будки. Второе место – оживленная торговая улица, на которой Джасперу бросился в глаза ремонтирующийся универмаг «Чист и Лозоход лимитед». Лондонцы спешили мимо, привычно не обращая внимания на затянутые сеткой витрины. С тыльной стороне к зданию примыкал небольшой садик, огражденный решеткой с острыми металлическими пиками. Джаспер подумал, что если маги захотели бы спрятать здесь свое учреждение, то лучшего места было бы не найти. Он зашел в кафе напротив и взял эспрессо, между делом спросив у официантки, давно ли в универмаге идет ремонт. Наморщив лоб, она ответила, что работает здесь четыре года и не помнит, чтобы магазин напротив когда-нибудь был открыт. Ремонтировать четыре года небольшой универмаг – это слишком долго даже для медлительных европейцев, подумал Джаспер и заказал себе большой сэндвич и еще кофе.

Кофе оставалось на донышке, когда он заметил, как из витрины (!) универмага вышел седовласый джентльмен в странной одежде, похожей на облачение католического священника. Джаспер огляделся – никто из посетителей кафе, сидящих лицом к улице, ничего не заметил. Что волшебники любят и умеют отводить глаза, Джаспер убедился на собственном опыте. Бросив на стол пятифунтовую бумажку, он сорвался с места и выскочил на улицу. Посетитель неработающего универмага уже успел пройти два дома. Джаспер побежал за ним. Странный человек нырнул в арку дома, и Джаспер только и успел увидеть, как тот в прямом смысле растворился в воздухе.

Он вернулся, несколько раз прошелся мимо загадочной витрины и убедился, что обычному человеку попасть внутрь не под силу. Пришлось возвращаться в кафе. В ответ на удивленный взгляд официантки он соврал, что принял прохожего за одного давнишнего знакомого, и снова занял свой наблюдательный пункт. Стало смеркаться, в зале зажгли свет, и вместо универмага Джаспер мог видеть лишь своё отражение в стекле. Он расплатился и вышел на улицу. «Чист и Лозоход» смотрел на него темными окнами, и Джаспер снова ощутил то острое чувство потери, с которым, казалось бы, свыкся. Надо было возвращаться в Гулич – завтра утренние лекции.



***

… За спиной заскрипела дверь. Джаспер обернулся. Майкл – как знал.

— Ну что надумал, Джас? – преувеличенно небрежно спросил Ривз. – Идём?

Ресторан, рука на колене в такси, поцелуй в лифте, неплохой секс и, если повезет, минет, потом неловкий вопрос «может, останешься до утра», в то время как на самом деле оба этого не хотят, – всё это уже столько раз было в жизни Джаспера, что еще один такой опыт погоды не сделает. Джаспер знал себя – как только схлынет посторгазменная эйфория, ему станет скучно. Ту пустоту внутри, которая образовалась после ухода Гарри, всё равно не заполнишь ничем.

Ривз понял его молчание по-своему. Он подошёл ближе и вспрыгнул на стол, усевшись рядом с Джаспером. Приобняв его, он тихо сказал:

— Ничего не будет, если ты не захочешь. Просто съедим немного дорогой еды, послушаем музыку, я расскажу тебе что-нибудь про сов – раз ты их так любишь.

— Не в совах дело, — вздохнул Джаспер. – Давай оставим всё как есть, Майк? Я — не тот человек, который тебе нужен.

Майкл спрыгнул на пол и взглянул Джасперу в глаза.

— Когда так говорят, это обычно означает «ты — не тот человек, который мне нужен».

Джаспер пожал плечами:

— Ну, в общем, да, — если уж ты хочешь расставить точки над i. Мне жаль, что ты потерял со мной столько времени.

Майкл криво усмехнулся.

— Спасибо за откровенность. Ну а друг-то тебе еще нужен?

— Я был бы рад, если мы продолжали бы общаться так, как раньше, — неожиданно для себя сказал Джаспер.

Если посмотреть на дело объективно, он использовал Майкла, чтобы получить необходимую информацию. Как и многих других до него. Может быть, пора ему научиться просто дружить без всяких задних мыслей? Звучит как цитата из дурацкой книжки для бойскаутов. Но попробовать хочется.

— Ну раз так, — протянул Майкл, — тогда переодеваемся в джинсы и несвежие майки, пьем пиво «У Смита» и играем в дартс, как настоящие натуралы. И никаких разговоров об учебных планах и символике храма у Голдинга!

— Ты меня с кем-то спутал, — облегченно рассмеялся Джаспер. – Я читаю только специальную литературу. Ну и время от времени биографию Ди Маджо.

***

Два дня спустя

Джаспер положил ведомость в лоток и собирался уйти, но тут его окликнула секретарь декана.

— Профессор Маджессон, сегодня утром, пока вы были на лекции…

У неё на столе зазвонило сразу два телефона, а из сумки запиликал мобильник. Женщина мученически глаза и состроила извиняющую улыбку, одно рукой сдергивая трубку, другой пытаясь достать мобильник. Дожидаться, пока она освободится, не хотелось, и Джаспер рассудил, что секретарь вполне может позвонить ему.

Жил Джаспер не на территории кампуса, а на съемной квартире в городе. Вариться двадцать четыре часа в сутки в университетском окружении его не прельщало. По дороге домой он подумал, что раз в субботу лекций ему в расписание не поставили, то имеет смысл снова попытать счастья в Лондоне — должно же ему когда-нибудь провезти. Если Гермиона Малфой не желает помочь ему, что ж, Джаспер обойдется без неё. Наверняка среди магов найдутся и более доброжелательные люди, чем эта лохматая беременная девица. Удалось же ему найти подход к смотрителю Хогвартса – а видно, что далеко тот не самый общительный человек. С другой стороны, если сидеть все лето в компании одной лишь кошки, поневоле одичаешь…

***

Джаспер захлопнул за собой дверь квартиры и прошел по коридору. Надо завтра с утра занести хозяйке деньги за аренду, лениво подумал он. В гостиной ему бросились в глаза, что стол стоит неровно, словно его двигали. И двигал его отнюдь не Джаспер. Он замер, прислушиваясь. В квартире явно кто-то побывал — вон и журнал на столе лежит не так, как утром.

Джаспера прошиб холодный пот. Неужели до него все-таки добрались? Он внезапно помнил старуху в Литтл Уингинге, которая просматривала за ним сквозь занавеску. И в Лондоне его могли засечь, пока он глазел на мрачные витрины универмага. Проследить потом за ним до Гулича — дело нехитрое, особенно для волшебника. Тут до него дошло, что секретарша, должно быть, хотела предупредить, что его кто-то искал, а он, кретин, поленился подождать!

Впрочем, никто пока не спешил на него нападать, и Джаспер стал медленно отступать к выходу — может, он ещё успеет сбежать. Что делать дальше, Джаспер не знал, — лишь бы выбраться из ловушки.

С каждым шагом надежда благополучно унести отсюда ноги росла. Миновав коридор, Джаспер одним молниеносным движением выкрутил замóк и толкнул дверь, которая, вместо того, чтобы распахнуться настежь, врезалась в какое-то препятствие.

Неужели не успел? Джаспер рванулся вперед, намереваясь сопротивляться до последнего.

Препятствием оказался светловолосый парень среднего роста с бумажными пакетами под мышками. Из одного торчал пучок петрушки. Вид этой самой петрушки немного успокоил Джаспера – слишком уж безобидным выглядел незнакомец.

— Ошиблись этажом? — предположил он, одновременно прислушиваясь, не поднимается ли кто по лестнице.

— Нет, не ошибся! — улыбнулся парень и до боли знакомым жестом потер переносицу.

Джаспер обессилено привалился к двери; сердце сладко заныло от сумасшедшей надежды.

— Гарри? — недоверчиво выдохнул он.

— Узнал все-таки! — улыбка сделалась шире. — А я от нечего делать заглянул в твой холодильник и решил смотаться в магазин — надо же что-то есть!

Будет ли человек, которому нет до тебя совершенно никакого дела, беспокоиться о содержимом твоего холодильника? Джаспер полагал, что нет.

— Означает ли это, что ты останешься у меня на некоторое время? — осторожно спросил он.

— Знаешь, Джас, мне неловко говорить, — прошептал Гарри ему в губы, — но я не намерен выпускать тебя из постели все выходные. Что ты думаешь по этому поводу?

— Только не в этом виде! — проговорил Джаспер, пытаясь совладать с голосом. — По остальным пунктам возражений не имею.

***

В первые дни после родов всё свое время Гермиона отдавала своему сыну, не доверяя эльфам. Нарцисса пыталась доказать ей, что домовики – прекрасные няньки, на что Гермиона отвечала железным аргументом, что ей нравится возиться с малышом, и с какой это стати она должна уступать эту радость каким-то эльфам. Правда, после недели сна урывками она пересмотрела своё категоричное отношение к этому вопросу и иногда позволяла эльфам укачивать малыша, сама же уходила из детской, чтобы хоть немного поспать.

Где-то через месяц ей пришлось вспомнить, что кроме детской и спальни существует и другой мир, который требует ее внимания – Малфой-мэнор посетил с визитом Лоренс Эшби.

Он сидел в библиотеке около часа, пока Гермиона освободилась. Спускаясь к нему, она опасалась, что он попеняет ей за долгое ожидание. Но Эшби был спокоен и сосредоточен.

— Ларри, — слабо улыбнулась Гермиона, — извините за ожидание. К сожалению, Нарцисса в последнее время никого не принимает, а я пытаюсь быть хорошей мамой Люсу, и не всегда получается вовремя освободиться...

Эшби понимающе кивнул:

— Ничего страшного. Я как раз хотел поговорить с вами с глазу на глаз.

Что бы это такое могло быть – то, что заставило Лоренса Эшби еще раз выползти из своей холостяцкой берлоги куда-нибудь, кроме Мунго?

— Да, конечно. Кофе? Херес? – предложила Гермиона.

— Херес, если позволите, — попросил Эшби, усаживаясь в кресло. Он сделал глоток из принесенной домовиком рюмки и откашлялся. — Мне очень не хочется растравлять вашу рану, но обстоятельства таковы, что нам с вами необходимо именно сейчас подумать о будущем Люциуса-младшего.

— Мне казалось, что его будущее вполне обеспечено, — удивилась Гермиона. — Люс — внук Люциуса Малфоя от старшего сына. Он унаследует все состояние Малфоев после смерти деда, так как наш брак с Драко занесен в Книгу Ветвей. Разве не так?

— Совершенно верно. Унаследует — если успеет. О, не пугайтесь, Гермиона, я не совсем удачно выразился. Мне стало известно, что в Министерстве магии готовится указ о конфискации имущества лиц, осужденных за антиправительственную деятельность. Может так случится, что передавать по наследству будет уже нечего – слишком уж Малфой-мэнор лакомый кусок. Всё состояние отойдет в пользу магической Британии, а конкретно, в пользу Министерства, — поморщился Эшби. – Цисса получит обязательную вдовью долю, остальное уйдет в казну.

— Это надёжная информация? – усомнилась Гермиона. — Выглядит невероятно, особенно в магической Британии. Нельзя просто взять и отобрать старинное имение, которое передавалось от отца к сыну в неизменном виде уже несколько столетий!

— Разделяю ваше возмущение, но источник у меня надежный. И даже есть косвенное подтверждение: хорошо знакомый вам мистер Фишер недавно обмолвился, что его работа наконец получила признание в Министерстве и будет должным образом вознаграждена. И он, дескать, надеется в скором времени стать землевладельцем… Откуда, скажите мне, у Министерства земли, чтобы раздавать вот таким вот господам?

— Похоже, вы правы, — кивнула Гермиона. – Но пока Малфой-мэнор не конфискован, Люциус может распоряжаться им, как ему угодно. Например, — она задумалась, — подарить его своей жене, которая не обвинялась в антиправительственной деятельности.

— Не обвинялась, потому что у аврората руки не дошли, — заметил Эшби. – А как только Нарцисса получит в собственность Малфой-мэнор, сразу найдутся старые неосторожные письма, неожиданные свидетели… Это не выход. Поместье должно быть подарено Люциусу-младшему, который в своем нежном возрасте не мог себя скомпрометировать.

Гермиона с сомнением покачала головой.

— По закону я, как мать, управляю всем имуществом своего сына до его совершеннолетия. Подарить всё имущество Люсу фактически означает отдать его мне. Каковы, по-вашему, шансы, что Люциус Малфой, ближайший сподвижник Лорда, отдаст что-нибудь грязнокровке? Да он вообще ничего не знает ни о нашем браке, ни о смерти Драко, ни о рождении Люса – семье запрещено с ним переписываться. Что можно сделать в этой ситуации?

Гермиона ждала, что скажет Эшби — вряд ли явился сюда, чтобы сотрясать воздух пустыми разглагольствованиями.

— Пожалуй, я смогу кое с кем в Азкабане договориться о посещении, главное, чтобы в Министерстве об этом не узнали.

Гермиона изумленно уставилась на него:

— С кем там можно договориться?! С дементорами?

— Кроме дементоров там есть и люди. Начальник тюрьмы и двое его подчиненных, которые разносят заключенным питание, собирают и сбрасывают в море покойников.

— Кто добровольно согласится жить рядом с этими ужасными тварями?! – Гермиону передернуло.

— Там неплохо платят. Да и никто подолгу там не задерживается – либо быстро увольняются, либо накладывают на себя руки.

К счастью, у нее нет необходимости отправляться в столь мрачное место.

— Нарицисса будет счастлива повидать мужа, — сказала Гермиона.

— Безусловно, она была бы счастлива, но на свидание с Люциусом должны пойти вы, а не Цисса, — уверенно заявил Эшби.

Гермиона огорошено уставилась на него:

— Простите?

— Не кажется ли вам, Гермиона, что, оставляя состояние малолетнему внуку, Люциус должен лично познакомиться с его матерью, которая будет управлять наследством? Он, прежде всего, практичный человек, и у вас есть шансы его уговорить, если будете правильно себя вести. Расскажите всё как есть, с подробностями. Без искажений – если он поймает вас на неточности, то вам не завоевать его доверие. И вот что еще: возьмете с собой Люса. Одно дело знать заочно о существовании внука, другое дело – увидеть его.

— Люса – в Азкабан?! Вы с ума сошли! Ох, извините, Ларри, — сразу опомнилась Гермиона.

Эшби отмахнулся.

— Отрицательный эффект проявляется, только когда человек находится в Аскабане достаточно долго — хотя бы неделю. Дементоры не особо интересуются посетителями, хотя, конечно, они прощупают вас издали, но от этого никто еще не умирал. К тому же, я просто уверен, что вы неплохо владеете Патронусом.

Еще никто не умирал?! На нее накатила злость.

— Нет, об этом не может быть и речи! – Гермиона обожгла Эшби яростным взглядом. – Мой сын не лабораторная крыса, чтобы ставить на нем эксперименты.

— Лабораторная крыса? – он озадаченно наморщил лоб. – Это что-то магловское?

— Какая разница, магловское, не магловское! – она вскочила со стула. — Ларри, вы понимаете, что я не хочу рисковать здоровьем ребенка ради заведомо провальной встречи?!

— Гермиона, успокойтесь, сядьте. Вспомните, у старшей ведьмы есть постоянный доступ к источнику магической энергии. Вы можете заставить Патронус прыгать вокруг вас с Люсом хоть пять часов подряд.

— Для Патронуса прежде всего нужны радостные воспоминания, магическая сила – дело второе. А я только что овдовела, если помните, — неприязненно сказала Гермиона.

Эшби наклонил голову, пристально посмотрел на нее и вкрадчиво спросил:

— Это, конечно, не моё дело, дорогая, но неужели тот человек, ради которого вы напоили Роя Фишера сывороткой правды и готовы были лезть хоть к черту в пекло, не доставил вам пары приятных минут, о которых можно было бы вспомнить?

Что?!

— Я вас не узнаю, мистер Эшби! – у Гермионы запылали скулы. – Это действительно не ваше дело!

— Крайние обстоятельства вынуждают меня отбросить тактичность, — чопорно сказал Эшби. – Мне бы не хотелось, чтобы вы думали, что я пытаюсь давить на вас.

— По-моему, вы именно этим сейчас и занимаетесь… Приди я к Люциусу Малфою хоть с десятью внуками, он не станет меня слушать! Знаете, где и при каких обстоятельствах мы в последний раз с ним виделись? Три года назад, когда Упивающиеся смертью напали на нас в Министерстве магии. Тогда его как раз и арестовали. Вполне возможно, что мы с Люциусом Малфоем даже выпустили друг в друга пару заклинаний. А может, и больше… Не представляю, как я после этого буду у него что-то просить.

— Так вы принимали непосредственное участие в том инциденте? — лицо Эшби посуровело.

— Инциденте?! Группа взрослых магов напала на пятерых школьников!

— Но как я слышал, вы недолго оставались без помощи. Подоспели подмога. Очень результативная операция аврората, надо признать.

Гермиона передернула плечами.

— Для нас всё выглядело серьёзно. Меня, например, чуть не прикончил один из пожирателей.

— Да, поэтому цинизм аврората поражает, — желчно сказал Эшби. – Сделать приманкой детей!

— Приманкой?

— Со стороны это выглядит, как обычная провокация – приманить их на Поттера и всех взять скопом. Что вы там вообще забыли?

Гермиона промолчала, надеясь, что это риторический вопрос.

— Получается, что своим арестом мой кузен косвенно обязан вам, Гермиона. Значит, будет справедливо, если вы постараетесь решить проблему, отчасти вами же и созданную.

— Какая ерунда! – возмущенно воскликнула Гермиона. — Мистер Малфой примкнул к Темному лорду еще до моего рождения. Он не спрашивал моего совета, когда отправился в ту ночь Министерство! Я не имею никакого отношения к его аресту.

— Хорошо-хорошо, оставим это, — быстро сказал Эшби. — Как бы то ни было, вам придется поговорить с Люциусом. Ради сына, ради Нарциссы, ради памяти Драко. Только представьте себе – кто-нибудь вроде Роя Фишера будет сидеть за столом в большом обеденном зале Малфой-мэнора, есть с фамильного серебра Малфоев, спать на постельном белье, которое вышивала еще жена Абрахаса Малфоя… А что он сделает с родовой усыпальницей, как вы думаете? С гробницей вашего мужа?

— Это удар ниже пояса, Ларри, — вздохнула Гермиона. – Ладно, я попробую.

— Вот и умница! – Эшби улыбнулся. – Драко не ошибся с выбором.

***

После его ухода Гермиона еще некоторое время сидела в библиотеке и думала о том, почему описанная Ларри картина воцарения Фишера в Малфой-мэноре показалась ей настолько отвратительной и в какой момент она стала считать этот дом своим…