Платформа номер девять и три четверти, первое сентября. Толпа народу ждет поезда, все лавки заняты. Сидит Малфой на большом чемодане, рядом с ним еще один такой же чемодан. Подходит Гарри:
- Можно сесть?
- Можно.
Гарри садится на второй чемодан и вдруг вскрикивает:
- Ой блин, сову забыл!
Вынимает палочку:
- Акцио Хедвиг!
Малфой:
- Ты что, сдурел?! Нельзя применять магию на глазах маглов!
- А где ты тут видишь глаза маглов?
- А ты как думаешь, че в чемодане?!
Трилогия о неуловимых мстителях - серия приключенческих фильмов режиссера Эдмонда Кеосаяна. В трилогию входят картины «Неуловимые мстители», «Новые приключения неуловимых» и «Корона Российской империи, или Снова неуловимые».
Человеку в жизни дается ровно столько, сколько он может унести: ни больше, ни меньше. И если какие-то качества мешают ему этот груз в полной мере на себе протащить, в следующий раз условия будут еще жестче, чтобы он от таких качеств избавился, наконец.
"Лента дороги петляет в тумане, выводит к обломкам скал… с них еще хорошо подбрасывать камни ожившим волнам, когда ты не ждешь ответа".
У поручика Перова, помимо неутомимых попыток снискать расположение Овечкина и стать тому другом, есть и своя личная драма. Пронесенная сквозь время и до сих пор неизбывная. В том числе поэтому он так неразлучен с гитарой.
Ноябрь тысяча девятьсот восемнадцатого. Перешагнувший тридцатилетний рубеж Овечкин Петр Сергеевич проживает чужую юность как свою, а столь непохожий на него поручик Евгеньев охотно штабс-капитану в этом помогает. Позже тоска по Петербургу, которого Овечкин не увидит еще очень долго, смешивается у него с тоской по тому, кто уже не вернется. И слова приходят сами.
До роковой встречи с Валеркой Мещеряковым остается еще без малого два года.
Долгий-долгий макси, если вы к этому готовы. Ялта, Москва, немного Парижа и одна история, растянувшаяся на четыре с лишним года. История о взрослении, принятии, обстоятельствах преодолимой силы, путях, полных зеркал, в которые сложно не смотреться, и маяках, что мы выбираем сами.
Два эгоиста, неотступно делящих шахматную доску – один толкает, другой удерживает. И одна фигура, не знающая о том, что стоит разменной на этой доске.
Много кофе и Парижа, немного правды, немного любви.
Безвременье штабс-капитана Овечкина в отрезке Москва-Одесса, приправленное безотчетной ностальгией, выверенным цинизмом и толикой того, что, как акт, лишено глагола.
