Наша встреча была - в полумраке беседа
Полувзрослого с полудетьми.
Хлопья снега за окнами, песни метели...
Мы из детской уйти не хотели,
Вместо сказки не жаждали бреда...
Если можешь - пойми!
Мы любили тебя - как могли, как умели;
Целый сад в наших душах бы мог расцвести,
Мы бы рай увидали воочью!..
Но, испуганы зимнею ночью,
Мы из детской уйти не посмели...
Если можешь - прости!
М. Цветаева
- Профессор Люпин, а расскажите нам сказку…
- …о зимней ночи и о…
-…волках, елях и снеге, только такую, чтоб была жуткая и мрачная…
-…и загадочная и таинственная…
-…и кровь стыла в жилах…
-…расскажите, профессор!
Фред и Джордж, одинаково ухмыляясь, пихают друг друга в бок. Перси, старательно играя роль старшего, солидно изрекает:
- Ну, ну, не слушайте их, профессор! Расскажите лучше что-то серьезное, о среде обитания гриндилоу, например.
Ты, с легкой улыбкой, поворачиваешься к младшим:
- А вы что хотели бы услышать?
- Лучше о квиддиче, профессор! – ломающимся голоском просит Рон, а Джинни смотрит как-то странно:
- Пожалуйста… о зимней ночи. И…о вас, профессор.
И ты тонешь в ее недетских глазах, что смотрят прямо на тебя, в упор, как в паутине запутываешься в рыжих волосах с отблесками огня из камина, и теряешься между смешными веснушками, рассыпанными щедрой горстью на детском личике. Странные образы возникают в голове, ты отрываешься, наконец, от ее взгляда, смотришь в камин, и видишь в языках пламени желтые волчьи глаза, горящие жаждой охоты. Обрывки разговоров, отпечатки лап, тени елей и сияние шерсти наслаиваются друг на друга и выливаются наружу негромким, но пронизывающим насквозь голосом:
- Там, за горами, у небесной черты, в тени высоких гор с шапками вечных снегов, и древних косматых сосен, живет гордое и дикое племя, что издревле дружит с волками. В этом странном союзе обе стороны равны, ведь все люди этого племени – оборотни…
- К-как вы, профес-сор? – поеживается в кресле младший. Недостаток тактичности, семейная черта Уизли, но ты лишь слегка улыбаешься Рону, и говоришь, глядя на нее:
- Да, как я.
Она вызывающе вздергивает подбородок и не отводит взгляд. Ты не выдерживаешь первым. Отгоняя мрачные мысли, снова поворачиваешься к огню и продолжаешь:
- В полнолуние деревенька пустеет – жители выходят на охоту. Две стаи – волчья и человечья – смешиваются в жажде крови, и в дикой, первобытной гонке уже не различить тех, кому присущи животные инстинкты, а кому – мышление и рассудок… В мрачном, страстном, кровавом пиршестве у поверженной туши все одинаковы, и солоноватый привкус крови в пасти смывает все различия…
- Хватит, профессор! Они же не уснут сегодня! – голос Перси выводит из состояния полубреда. Ты не заметил, как увлекся. Зверь внутри тебя постепенно успокаивается, и, досадливо порыкивая, сворачивается клубком. Ты обводишь взглядом детей, собравшихся в тесной, жарко натопленной комнатке: Рон дрожит в кресле, обхватив колени руками, у Перси дергается левая щека, близнецы почти вжались друг в дружку, и только один взгляд – прямой и спокойный. Ее взгляд.
- Все, всем пора спать. Расходитесь по кроватям, командует уже оправившийся Перси. – Завтра дослушаете, завтра.
Ты знаешь, что никакого "завтра" уже не будет: приезжают Молли с Артуром, а ты – возвращаешься обратно в свою берлогу, пережидать очередное полнолуние. Она тоже это знает, и поэтому задерживается на секунду, оборачивается, стоя в дверях комнаты, и, глядя на тебя все так же ясно и прямо, произносит:
