Волдеморт: Этот стакан наполовину пуст!
Дамблдор: Нет, этот стакан наполовину полон!
Снейп попытается найти и отравить автора анекдота номер 2136
Когтерванец и Грейнджер: А что в стакане?
Пуфендуец и Рон Уизли попытаются выпить то что в стакане
Слизеринец и Драко Малфой попытаются своровать стакан.
Гарри Поттер бросится спасать стакан из этого сумасшествия
Внимание вопрос: Что сделает со стаканом гриффиндорец?
Драко сидит, широко распахнув усталые глаза, в тихом и пустом доме.
Малейший шорох он принимает за шуршание маминой юбки, тень семенящего по своим делам эльфа – за тень отца.
По ночам еще снятся пышные приемы, нарядные платья, интересные разговоры… Ласковый взгляд матери, гордый – отца. Его пахнущая морем мантия и мягкий, чуть дурманящий запах маминых волос.
Просыпаясь, он думает о том, что все это – в прошлом. Что надо жить настоящим и мечтать о будущем.
Тихо сопит в подушку беременная жена, лунный свет, мягко проникая сквозь высокое окно, ложится причудливыми узорами. Ветка, несмотря на безветренную погоду, беззвучно бьет в стекло. И яблони цветут.
Драко сидит, беспомощно уставившись в окно пустым взглядом, и не может побороть мысль о том, что все это – лишь сон. Затянувшийся сон…
И вот-вот раздастся почтительно-подобострастный голос эльфа, приглашающий «мистера Драко» присоединиться к утренней трапезе родителей. А он, лениво и чуть брезгливо отстранив домовика, станет неспешно одеваться, наслаждаясь весенним солнцем. Небрежно кивнув зеркалу, рассыпавшемуся в неуклюжих комплиментах, Драко подойдет к закрытой двери в столовую, и как в далеком детстве, станет подслушивать разговор родителей. А ну как они проговорятся о чем-нибудь интересном? Но папа, как обычно, распахнет дверь, и, отхлебывая кофе из изящной фарфоровой чашки, произнесет: «Малфои не шпионят за собственными родителями, тем более так бездарно». А Драко скажет делано-удивленно: «А за чужими, значит, можно?» и недоуменно поднимет бровь. Мама прыснет со смеху, а Драко с отцом укоризненно на нее посмотрят, а затем, быстро переглянувшись, осуждающе покачают головами.
И они будут есть серебряными вилками, и это будет в порядке вещей. И семейные портреты будут как всегда осуждающе смотреть на него, и домовики будут причудливо сочетать в себе высокомерие и подобострастие… И все будет хорошо, и ему купят новую метлу, а мама будет шуршать юбками, проходя мимо, поправлять привычным жестом выбившийся локон. А отец после завтрака уткнется в газету и будет время от времени певуче, нараспев, читать выдержки. Драко ничего, как всегда, не поймет и будет жадно вглядываться в его лицо. После обеда придет плешивый гувернер и будет учить его чистописанию. И будет читать длинные, размеренные и такие занудные нотации, а муха будет методично, настойчиво долбиться в стекло головой. Наверное, ей тоже до смерти надоело. «Каждый уважающий себя молодой человек обязан…» - гулко раздается в комнате («кабинете», как всегда говорит Драко), и веки слипаются… Медленно-медленно… Разумеется, он не спит!
- Ты ведь устал, милый… - раздается тихо. – Спишь уже сидя…
А это вовсе не так. Он мучительно, напряженно пытается вспомнить, что же он делал после. Ведь не учился же круглые сутки… и не помнит.
Прошлое ушло под воду, как Атлантида. Бессмысленно вспоминать былое.
Но есть такие моменты, которые он рад бы забыть, но не может.
Был ветер. И была весна.
Все такой же твердой походкой мать подошла к окну и решительно распахнула ставни. Драко робко возразил, что это вредно, для ее хрупкого здоровья, но она настояла на своем. "Если жить не сейчас, то когда?" - это был риторический вопрос. Она любила задавать риторические вопросы.
"Яблони цветут", - сказала она. Но они не цвели.
Старые деревья стояли, угрюмо покачивая узловатыми ветками, и ждали непонятно чего. Казалось, они уже не зацветут, они были слишком стары.
Но утро встретило Драко тонким ароматом и высоким небом. Только мама этого уже не увидела.
