Дамблдор: "Я все знаю, Гарри".
Г: "Я знаю, что вы всё знаете".
Д: "Вопрос в том, сказал бы ты, что ты знаешь, что я знаю, если бы я не знал бы, что ты знаешь, что я знаю, что ты знаешь?"
Г: "Я не знаю".
Д(надменно улыбаясь): "То-то же!"
- Слизерин! – шок в глазах Ала.
- Слизерин! – Рози прижимает руки к губам.
- Слизерин! Слизерин!.. Слизерин... Слизерин... – слово, стуком сердца раздающееся в ушах Джеймса. Точно в набат кто бьет.
Ал медленно встает. Медленно-медленно встает с колченогого табурета, осторожно-осторожно, будто боится, что от неосторожного движения мир рухнет. Аккуратно, четкими движениями снимает Шляпу.
Тишина и слышно как осенний ветер гудит и бьется в окно. Зал хранит молчание, а брат стоит неподвижно, уставившись в одну точку мертвым взглядом. Потом, будто решив что-то для себя, он оглядывается по сторонам и видит Джеймса. Бледное его лицо бледнеет еще больше, зеленые глаза странно смотрятся на пепельно-сером лице. Он вскидывает голову. Получается как-то судорожно.
Джеймсу больно. Больно, даже физически. Все происходит медленно. Медленно-медленно, но неотвратимо. Странное чувство овладевает им. Ему кажется, будто все происходит слишком быстро, так быстро, что он просто не успевает ничего понять, осознать.
Раздаются одиночные хлопки. Это Рози. Она умница и всегда ею была. Спустя мгновение многие уже оправились от шока и занимаются своими делами, обсуждают школу, преподавательский состав, Ала, каникулы... Но Джеймс все смотрит. Смотрит на Ала, деревянной походкой идущего к столу серебристо-зеленых, смотрит на мальчишку, подвинувшегося слегка, чтобы дать ему место. Того самого мальчишку, ту бледную вошь, чей папенька так холодно кивнул отцу.
Смотрит и не верит. И наиболее естественным, единственно верным кажется ему крикнуть на весь зал: "Ты же мой! Мой! Так куда же ты?.."
Но момент уже упущен, и вот Ал садится с тем белобрысым богомолом и настороженно оглядывает зал.
Церемония распределения идет своим чередом, а Джеймс все так же сидит потерянно, вцепившись массивную скамью побелевшими пальцами. Происходящее нелепо, глупо, нереально... Чтобы его Ал! Это бы смахивало на странный сон, вот только Джеймсу никогда не снятся кошмары. И в какой-то миг Джеймс остро жалеет о своих подначках. До темноты в глазах жалеет. Но ведь он потому и шутил так глупо, что и мысли не допускал о том, что Ал может попасть куда-то еще, не в Гриффидор.
Ал, которого он знал, как облупленного, поступил в Слизерин! Ну не бред ли?
Тот знакомится со своими однокурсниками, а Джеймс мучительно размышляет о том, что было бы, если бы он не приучал брата к мысли, что Слизерин - вполне реальный вариант? Изменилось бы что-нибудь?
А ведь весь прошлый год Джеймс мечтал о том, как они с Алом поставят Хог на уши, затмят славу Мародеров и Близнецов, грезил их будущими проказами, думал о том, что пройдет совсем немного времени, и они будут летать на метлах наперегонки, дразнить Хагридовых "милашек" и обсуждать учителей. И вся эта будущность, так любовно расписанная Джеймсом, грозила рассыпаться вдребезги из-за одного слова, сказанного рваной ветошью. Ну не смешно ли? Приговор был вынесен и обжалованию не подлежал.
И теперь не с Джеймсом будет Ал обсуждать девушек, не с ним ходить в Хогсмид, не ему будет доверять секреты. Страшно. Неужели теперь они - лишь братья? Неужели времена, когда они могли рассказать друг другу что угодно, канули в никуда?
Джеймс поднимает голову и ловит на себе отчаянный, загнанный какой-то взгляд Ала. Брат улыбается одними губами, тонкими, бескровными, почти белыми. А глаза испуганные, взгляд безнадежный.
И кивая тепло Алу, поднимая насмешливо брови, Джеймс чувствует, как страх отпускает, оставляя коленки предательски дрожать. И ощущая зарождающийся смех в груди, чувствуя накатывающую истерику, Джеймс уже знает, что все будет.
