10 лет после войны. Рон просыпается посреди ночи и видит: Гермиона спит с Гарри.
- Гермиона! Что это такое? - орёт Рон.
- Это тебе снится, Рональд! - спокойно отвечает Гермиона.
- Блин! Ну третью неделю одно и то же снится! - ругается Рон, ложась спать.
Данный материал может содержать сцены насилия, описание однополых связей и других НЕДЕТСКИХ отношений.
Я предупрежден(-а) и осознаю, что делаю, читая нижеизложенный текст/просматривая видео.
Бывает, первая влюбленность приходит только в семнадцать. Бывает, все заканчивается, едва начавшись.
Комментарии:
Фик писался на фест по поколению некст, по заявке от Чацкая: «Фем, Гермиона/Виктуар. Несчастной Герми в детстве не давала Флер. Отыгралась умная гриффиндорка на дочке». Но что выросло -- то выросло ))
Рыжий лесной муравей метался среди широко расставленных округлых букв каролингского минускула, как в диковинном двухмерном лабиринте. Добежав до книжного края, он вцепился задними лапками в рыхлый пергамент, вытянулся вперед, ощупывая усиками горячий послеполуденный воздух, и снова отбежал на безопасную территорию. Виктуар смахнула муравья на покрытую опавшей хвоей землю и перевернула страницу.
В первые дни она пробовала заниматься на пляже, но мерное дыхание моря убаюкивало, путая мысли, мелкий песок забивался между книжных страниц, и даже под защитой прибрежных скал лицо и плечи девушки скоро обгорели. Нет, лучше уж слушать нестройный шум сосновых верхушек и терпеть назойливых муравьев. К тому же, в лесу ее гораздо труднее отыскать.
Слежавшаяся прошлогодняя шишка ударилась о плечо и отскочила в редкую траву. Виктуар приподнялась на локте и откинула волосы со лба, оглядываясь по сторонам. Тут же вторая шишка угодила ей прямо в затылок.
— Ура-а-а! Трепещите, мерзкие твари! Еще один свирепый дракон пал от руки могучего волшебника! — послышался победный вопль из-за кустов. Пожалуй, не было в семействе Уизли ни одной матери, которая хоть раз не пожелала бы для Чарли менее экзотической профессии.
— Луи, сколько раз я просила не мешать мне заниматься! Честное слово, пожалуюсь маме — и вместо охоты на драконов будешь сидеть в своей комнате и зубрить латынь!
— Меня послали тебя разыскать, — Луи обиженно надул губы. — Тетя Гермиона приехала.
Виктуар захлопнула книгу и поднялась с колен, отряхивая прилипшие к коже кусочки коры и линялую хвою.
— Передай, что я сейчас приду, — вздохнула она, но Луи уже не слышал: рыжая макушка мелькала между сосен, и лес оглашали громкие крики увлеченного игрой девятилетнего мальчишки.
Тот, кто выдумал младших братьев, определенно был выпускником Гриффиндора.
* * *
Вилла «Поющие сосны» принадлежала Огюсту Майолю, мужу Габриель. Несколько лет прожив в гражданском браке и породив немалое количество сплетен и пересудов (Огюст был весьма известным в магической Франции художником), пара наконец-то узаконила свои отношения, но детей заводить не торопилась — Габриель смеялась, что созреет для материнства годам этак к пятидесяти, а до тех пор будет тренироваться на племянниках.
Обычно вилла оставалась в полном распоряжении Флер и детей на целое лето: Огюст предпочитал отправляться за вдохновением в более экзотические места. Из поездок они с Габриель возвращались к концу августа, и тогда к запахам моря и хвои в доме примешивались незнакомые ароматы пряностей и тропических фруктов, а густой басовитый хохот Огюста разбивал сонную тишину «Поющих сосен».
Этим летом Габриель осталась в Париже, отправив мужа «куда-то на острова» — в сентябре Огюст должен был участвовать в серьезной выставке, так что «муза и соратница», как любили называть Габриель в магической прессе, с головой погрузилась в водоворот организационной суеты.
С Гермионой она столкнулась в фойе отеля, где бронировала места для почетных гостей. Оказалось, та прибыла в столицу на международную конференцию правозащитников, окончившуюся раньше срока — азиатская делегация из-за каких-то проблем с порталом так и не добралась до Парижа. Портключ Гермионы должен был сработать тремя днями позже, обращаться во французское министерство за новым не было смысла, и Габриель, резонно заметив, что середина лета — не лучшее время для осмотра парижских достопримечательностей, предложила свояченице провести эти три дня на средиземноморском побережье.
…Виктуар взбежала по ступенькам террасы, надеясь проскользнуть в дом как можно незаметней, но у входной двери ее уже поджидала мать. Выглядела она как всегда безупречно. Светлое платье сидело точно по фигуре и оставляло открытыми плечи и шею — предмет особой гордости Флер Уизли. «Не опускай подбородок, тебе ведь не нужны лишние морщины, — не уставала она повторять Виктуар. — Шея всегда выдает истинный возраст женщины». Окинув критическим взглядом старшую дочь, в чьих растрепанных волосах застряла сосновая хвоя, Флер не терпящим возражений тоном произнесла:
— У тебя есть десять минут, чтобы привести себя в порядок и спуститься в столовую. Мы будем пить чай.
Открыв дверь в свою комнату, Виктуар почувствовала, как ее окатило волной горячего воздуха — утром она забыла закрыть ставни, и охлаждающие чары весь день работали вхолостую. Тело тут же покрылось испариной, волосы прилипли к влажному лбу и шее. На ходу стягивая мокрую от пота футболку, Виктуар подошла к окну и захлопнула ставни.
Подойдя к шкафу, чтобы достать чистое платье, девушка остановилась перед одной из зеркальных створок и посмотрела на свое отражение.
Дети Билла и Флер совсем не походили друг на друга. Младший, Луи, — рыжеволосый и голубоглазый, — вылитый отец. Доминик досталось вейловское наследие матери, и уже сейчас, в четырнадцать, девочка обещала стать настоящей красавицей. И только во внешности Виктуар странным образом перемешались черты обоих родителей: волосы светлые, но не «лунные», а скорее соломенные, в рыжину; аккуратный носик Флер, но отцовский широкий рот, казавшийся слишком большим на бледном овале лица, покрытом еле заметной россыпью веснушек; тонкая талия матери, но широкие бедра и грудь, которая никак не хотела перестать расти, — Виктуар казалось, что еще немного — и по этой части она сравняется с Молли Уизли. «Le villain petit canard», — так когда-то назвала девочку одна из подруг Апполины Делакур при первой встрече. «Гадкий утенок», — перевела про себя маленькая Виктуар, а потом долго плакала в подушку.
Наспех проведя расческой по волосам, Виктуар привычным движением свернула их в тугой узел, натянула платье и выскочила в прохладный коридор.
С Гермионой Виктуар не встречалась с Рождества, тем неожиданнее было увидеть ее настолько изменившейся: та загорела, на лбу появилось несколько тонких морщин, удивительно шедших этому живому умному лицу, и…
— Вы постриглись?! — изумленно воскликнула Виктуар вместо приветствия.
— Виктуар! — по голосу Флер было слышно, что она никак не ожидала от старшей дочери такой бестактности. Гермиона звонко расхохоталась, а Виктуар почувствовала, как заливается краской. Ее можно было понять — по традиции для каждой, в чьих жилах течет хоть капля вейловской крови, волосы были такой же частью тела и обладали такой же ценностью, как ухо, нос или палец. В свое время, когда соседки Виктуар по рейвенкловской спальне вовсю экспериментировали с прическами, ей не удалось уговорить Флер даже на то, чтобы просто подстричь челку.
— Ничего, Виктуар, — успокоила девушку Гермиона, улыбнувшись и тряхнув короткими кудрями. — Рон отреагировал примерно так же… когда заметил.
Разговор за столом вертелся вокруг общих лондонских знакомых, мальчишеских проказ — Луи и Хьюго, младший сын Гермионы и Рона, были ровесниками — и планах Виктуар на будущее: в следующем году она оканчивала Хогвартс. А после чая Гермиона легко поднялась из-за стола и, повернувшись к племянникам, спросила:
— Ну и кто из вас проводит меня на пляж?
* * *
Утро пятницы Виктуар решила посвятить изучению дальнего ряда книг в книжном шкафу. Она едва приступила к делу, когда в соседней столовой загудел камин, и в пламени показалась голова Билла Уизли. Закончив разговор, Виктуар отправилась на поиски Флер — передать, что отец прибудет на виллу к вечеру и останется до конца уик-энда — но обнаружила дома одну лишь Доминик. В отличие от старшей сестры, отпраздновавшей в мае свое совершеннолетие, Доминик было запрещено колдовать на каникулах, и теперь, обложившись баночками с кремами, флаконами с зельями, примочками, притирками, пилочками и щипчиками, будущая покорительница сердец приводила себя в порядок, как она выражалась, «допотопными средствами». На вопрос Виктуар «Где все?» Доминик сначала пробормотала что-то о неразумных старших сестрах, которые не ценят своего счастья, но потом все же ответила, что «все» сразу после завтрака отправились на пляж.
Виктуар спустилась по крутой тропинке, издалека заметив сидящих в тени скалы женщин. На Флер была широкополая шляпа, надежно защищавшая волосы от солнца, и шелковый халат. Гермиона, по-видимому, недавно вернулась из воды: на макушке волосы еще темнели от влаги, хотя высохшие кончики уже скрутились тугими колечками. Море было не так спокойно, как утром, и за шумом волн и криками чаек приближения Виктуар никто не заметил. Она было собиралась окликнуть мать, как вдруг Гермиона негромко спросила:
— Тебе это ничего не напоминает? Море, пляж, ты и я… При желании можно представить, что ничего не изменилось…
— Пятнадцать лет прошло, Гермиона. Все изменилось. И… это другое море, — Виктуар увидела, как спина матери напряглась, и тонкие пальцы непроизвольно вцепились в песок.
— Четырнадцать лет, Флер. Четырнадцать, если быть точной… Но ты права — море здесь совершенно другое, — Гермиона развернулась вполоборота, и ее профиль четко обозначился на фоне неправдоподобно синей, как на картинах Огюста, воды. — Мне кажется, здесь мы бы сумели зайти гораздо дальше поцелуев.
Флер резко поднялась на ноги, что-то крича Луи — кажется, чтобы тот немедленно отошел от воды, — но Виктуар слышала ее словно через толстый слой ваты, чувствуя, как бешено колотится сердце и краснеют не только щеки, но и шея, и плечи… Она почти побежала назад по тропинке, не замечая, как сыплются из-под ног мелкие камешки, и остановилась только на самом верху, безуспешно пытаясь отдышаться.
* * *
После ужина, отправив спать Луи и недовольно фыркающую Доминик, взрослые расположились на террасе. Билл налил дамам вина, секунду поколебавшись перед тем, как предложить бокал Виктуар.
— Никак не привыкну, что ты теперь совсем взрослая барышня, — сказал он, глядя на дочь.
Виктуар, весь день исподтишка наблюдавшая за матерью и Гермионой, к вечеру немного успокоилась. «Прошлое есть у всех» — так, кажется, говорила бабушка. «Пусть в прошлом и остается. Дальше поцелуев дело все равно не зашло», — подумала Виктуар, поднося бокал к губам.
Беседа неспешно текла под тихое бормотание радиоприемника, когда Гермиона, остановившись на середине фразы, потянулась к ребристой ручке, настраивая нужную волну. Из динамика в форме ракушки послышались звуки аккордеона.
— Потанцуем? — предложила она и, заметив, как испуганно замотал головой деверь, рассмеялась: — Давай, Билл, покажи, на что способен. Тем более что совсем скоро тебе придется демонстрировать свое умение перед несколькими дюжинами гостей, — первого августа родители Виктуар праздновали двадцатую годовщину свадьбы.
— Ох, и зачем только напомнила, — пробормотал Билл, который, как и все мужчины Уизли, к танцам относился без особого энтузиазма. Однако послушно встал и подошел к улыбающейся Флер, склоняя голову в церемонном поклоне.
— Пойдем? — Виктуар увидела перед собой протянутую ладонь.
— Я? — вцепившись одной рукой в ножку бокала, а другой — в подлокотник плетеного кресла, девушка оглянулась на танцующих родителей и перевела растерянный взгляд на стоящую перед ней Гермиону.
— А что? — карие глаза блестели, отражая дрожащее пламя свечей. — Поверь, отсутствие рядом мужчины — это не повод отказываться от удовольствий, — Гермиона наклонилась к Виктуар, высвобождая бокал из судорожно сжатых пальцев. — И уж тем более не повод отказываться от танца…
Голова немного кружилась от выпитого вина, собственное тело казалось Виктуар чужим и неуклюжим, как деревянная марионетка, которую дергает за веревочки не слишком умелый кукловод.
— Не зажимайся так, я не кусаюсь, — вполголоса сказала Гермиона. — Слушай музыку и двигайся в такт.
Одуряющий запах жасмина мешался с ароматом духов на разгоряченной коже, мысли путались, и Виктуар вдруг отчаянно захотелось, чтобы это все не заканчивалось как можно дольше: ночной бриз, оглаживающий пылающие щеки, звуки аккордеона, луна и теплая ладонь на бедре, направляющая ее в танце…
* * *
За завтраком выяснилось, что Флер решила воспользоваться присутствием Билла во Франции, чтобы лично пригласить многочисленную родню на запланированное торжество. Взяв с собой Доминик, все утро нывшую о том, как она соскучилась по «нормальному обществу», родители Виктуар отбыли в столицу, оставив Луи на попечении старшей сестры.
Сначала они сходили на пляж, и Луи отказывался вылезать из воды, пока Виктуар не пригрозила, что больше вообще не пустит его купаться. Потом, когда июльское небо побелело от зноя, пришла пора возвращаться на виллу, и всю дорогу Луи стонал, что ему жарко и хочется пить, а она злилась на себя за то, что палочка осталась дома, и на малолетнего нытика нельзя наложить Silencio.
К вечеру Виктуар чувствовала себя совершенно измотанной, но и Луи, чей день получился более чем насыщенным, начал клевать носом еще до окончания ужина. Отправив брата наверх с напутствием «Умываться и спать!», девушка взяла с полки книгу, устроилась в кресле и принялась за чтение. Часа через два она почувствовала, что пора ложиться и ей, но по дороге в свою комнату решила заглянуть в спальню брата.
Луи спал, невесомое одеяло сбилось в ногах неудобным комком. Прозрачные мазки лунного света лежали на рыжих волосах, на облупившемся веснушчатом носу и остром локте с оранжевым пятном заживляющего зелья, неудобно свисающем с края кровати.
Сзади послышался шорох и тихие шаги.
— Спит? — прошептала Гермиона, заглядывая через плечо Виктуар. Она проскользнула в спальню, задев девушку бедром, и та вздрогнула от неожиданного прикосновения. Гермиона аккуратно расправила одеяло, подвинула свисающий локоть и привычным движением потрепала Луи по спутанным волосам. Виктуар вдруг подумалось, что, наверное, все девятилетние мальчишки похожи друг на друга во сне.
Как будто подслушав ее мысли, Гермиона выпрямилась, задумчивое выражение на ее лице сменилось озорным девчоночьим, и, посмотрев на застывшую в дверях девушку, она спросила:
— Ты когда-нибудь плавала ночью?
— Нет, — покачала головой Виктуар.
— А попробовать хочешь? — и, заметив неуверенный взгляд, брошенный девушкой в сторону кровати, Гермиона с тихим смехом добавила: — До утра проспит как убитый, уж можешь мне поверить.
Вода была восхитительно теплой. Они плыли рядом, не торопясь, и лунная дорожка под их ладонями разбивалась на сотни крохотных бликов, похожих на чешую морского дракона. Виктуар думала о толще темной воды под собой и чувствовала холодок под ложечкой.
Через некоторое время они, не сговариваясь, повернули к берегу и плыли, пока не остановились на мелководье, переводя дух.
— Пора возвращаться, — сказала Гермиона, когда они наконец-то отдышались.
— Не хочется выходить, — смущенно улыбаясь, помотала головой Виктуар.
— Понравилось? — Гермиона вдруг протянула руку и вытащила деревянную шпильку, скреплявшую тяжелый узел волос на затылке девушки. Светлые пряди скользнули по плечам, концы тут же намокли и потяжелели.
— Ты похожа на русалку, — рассмеялась Гермиона.
— Вы видели русалок?! — воскликнула Виктуар, подавшись немного вперед.
— Однажды.
— И… какие они?
— Светлокожие и прекрасные, — нараспев произнесла Гермиона, проводя ладонью по волосам, в лунном свете почти казавшимся серебряными. — И людям не понять этой красоты…
А потом, должно быть, что-то произошло, потому что карие глаза внезапно оказались слишком близко, и Виктуар почувствовала чужое дыхание на своей щеке, и теплые губы накрыли ее рот, по-детски приоткрывшийся в удивлении. Поцелуй был коротким, как всплеск от упавшего в воду камня.
— Нам пора, — отстраняясь, шепнула Гермиона и направилась к берегу.
* * *
—…Не сутультесь, мадемуазель. Поверьте: с такими данными, как у вас, стыдиться нечего.
Промурлыкав заклинание, хозяйка модного салона дотронулась палочкой до спины Виктуар, заставляя корсет ужаться еще немного. От неожиданности та всхлипнула, послушно распрямила плечи и повернулась к огромному зеркалу, висящему на стене магазина. У зеркала стояла Габриель. За время, проведенное в салоне, ее лицо сменило немало выражений — от внезапного оживления до полного неодобрения, и Виктуар вдруг стало интересно, кого в ней видит Габриель: живого человека или выставочный экспонат.
— Это ваше платье, мадемуазель, — продолжала хозяйка. — Поверьте моему слову. Стиль «русалка» идет далеко не всем женщинам, но на вас эта вещь сидит безупречно.
— Мы его берем, — решительно произнесла Габриель. — Но к нему нам понадобятся перчатки, сумочка…
Присев на стоящий возле зеркала стул, Виктуар вполуха слушала, как женщины азартно обсуждают детали ее туалета …
…Наутро после ночного купания она проснулась поздно. Вставать не хотелось, и Виктуар смотрела, как солнечный квадрат на полу медленно ползет в сторону ее кровати. Во сне Виктуар летала — подобного не случалось с ней с глубокого детства — и от воспоминаний о полете по всему телу разливалось приятное тепло.
Наконец-то выбравшись из постели, она спустилась в столовую, где ее дожидался завтрак, и там узнала, что Гермиона отбыла в Париж еще ранним утром. Виктуар успела попрощаться только с Биллом, и просила его передать остальным, что погостить в «Поющих соснах» было просто замечательно, и она будет очень рада снова увидеть их всех в Лондоне.
Слушающей отца Виктуар казалось, что эти слова предназначались именно ей, что это ее Гермиона будет очень рада видеть, и в тот же день девушка связалась с Габриель, впервые в жизни попросив помочь определиться с выбором наряда.
* * *
Волшебные шары, парящие над клумбами и свисающие с ветвей деревьев, наполняли сад мягким свечением, на полянке, со всех сторон окруженной вечнозеленым кустарником, играл струнный квартет, и бойкие официанты в белоснежной униформе ловко лавировали среди гостей с подносами в руках.
Виктуар, бормоча извинения, пробиралась сквозь нарядную толпу, выискивая в ней Гермиону. Слева, недалеко от концертной площадки, послышался смех, и Виктуар оглянулась. Они стояли вчетвером, совсем близко друг ко другу: Джинни держала Гарри под руку, а Гермиона прижималась к мужу и смеялась, откинув голову к нему на плечо. Виктуар, сама не понимая, зачем, сделала несколько шагов в их сторону. Ее заметили, подозвали, и, обменявшись дежурными фразами с четой Поттеров и дядей Роном, Виктуар посмотрела на молчавшую до сих пор Гермиону.
В карих глазах для Виктуар не было ничего, кроме спокойной вежливости.
— Красивое платье.
— В стиле «русалка», — зачем-то прошептала Виктуар, чувствуя себя ужасно глупо.
— Тебе идет, — мягко улыбнулась Гермиона и перевела взгляд на Гарри: — А куда подевался ваш крестник, мистер Поттер? Девушка совершенно одна, Тедди мог бы составить ей компанию... Ты ведь помнишь Тедди Люпина, Виктуар? Очень хороший мальчик…
Гермиона говорила что-то еще, но Виктуар уже не слушала. Натыкаясь на расплывающиеся пестрые фигуры, она забрела в дальний угол сада, где, вцепившись в шероховатоый ствол какого-то дерева, позволила себе наконец разреветься.
Через некоторое время, когда слезы кончились, а глаза безнадежно распухли, рядом с Виктуар раздалось:
— Я могу чем-то помочь?
Люпин. Следовало догадаться.
— Ты знаешь заклинание, способное привести мое лицо в порядок? — наверное, фраза прозвучала слишком резко, но Виктуар ничего не могла с собой поделать.
— Нет, но у меня есть платок, — сказал Тедди и протянул ей приличных размеров батистовый лоскут.
Каким-то непостижимым образом Виктуар удалось не только вытереть залитое слезами лицо, но даже почти незаметно высморкаться. Решив, что возвращать грязный платок владельцу будет верхом неприличия, она достала волшебную палочку.
— Evanesco, — платок исчез, и Виктуар повернулась к Люпину: — Подарю тебе новый.
Тедди рассмеялся.
— Не переживай, одно из преимуществ жизни с бабушкой — то, что у тебя никогда не заканчиваются носовые платки… Может, прогуляемся? — добавил он, чуть погодя.
«Хороший мальчик. Хороший. Мальчик», — подумала Виктуар, а вслух сказала:
— Лучше пригласи меня на танец.
* * *
Казалось, осень в этом году наступила внезапно. На платформе девять и три четверти толпились провожающие, под ногами мешались еще мелкие, но уже страшно самостоятельные второкурсники, и выпускал клубы белого пара старенький Хогвартс-экспресс.
— Вот ты где, — послышался за спиной Виктуар голос Тедди Люпина. — А я думал, ты с родителями, — он обнял Виктуар за плечи и наклонился, чтобы поцеловать девушку.
Поцелуи Люпина были пылкими, но неумелыми. Язык Тедди у нее во рту казался слишком большим, слишком мокрым, слишком… В общем, Виктуар была только рада, когда с криком «Тедди, ты целуешься с нашей кузиной?!» на них налетел Джеймс Поттер.
— Мне уже пора, — сказала она, высвобождаясь из объятий Люпина, — поезд скоро отправляется.
— Да, конечно, — с явным сожалением откликнулся Тедди и посмотрел в ту сторону, куда побежал Джеймс. — Теперь он все разболтает старшим.
— Ну и что? Мы ведь не делали ничего дурного, верно? — сказала Виктуар, не отрывая взгляда от группы провожающих у соседнего вагона. Кудрявая женщина наклонилась к рыжеволосой девочке и что-то шептала ей на ухо.
Виктуар резко отвернулась, тряхнула короткой стрижкой, будто отгоняя прочь неприятные мысли, и вошла в вагон.