Данный материал может содержать сцены насилия, описание однополых связей и других НЕДЕТСКИХ отношений.
Я предупрежден(-а) и осознаю, что делаю, читая нижеизложенный текст/просматривая видео.
Мне приходится повторять ему рассказ дважды, но он всё равно смотрит обеспокоенно.
- Гарри, а ты уверен, что это было на самом деле? Может, ты просто задремал?
"Да, задремал. Несколько раз подряд".
- Уверен я, Рон, уверен!
Он с сомнением качает головой, поправляет сбившееся одеяло, укрывая меня чуть не до бровей.
- Здесь и так душно.
- Но колдомедики говорят, тебя нужно беречь. Такие травмы опасны последствиями.
Вздыхаю. Два месяца после битвы. Какие последствия?
Лето в разгаре, а меня всё ещё тут держат. Хоть посетителей стали пускать, и на том спасибо.
- И всё равно странно. С чего бы Малфою к тебе приходить? Остался жив - и пусть себе радуется, хорёк. И сидит тихо. Желательно подальше отсюда. Что ему было от тебя надо?
Пожимаю плечами: "Спасибо сказать".
- Как же. Да я скорей поверю, что тебе это приснилось.
- Рон!.. - хочу что-то сказать, приподнимаюсь на локте, закашливаюсь. Горло сжимается, сердце колотится.
На сработавшие чары прибегают колдомедики. Рона оттесняют к дверям. Щупают пульс, водят надо мной своими непонятными приборами. Дают что-то выпить. Засыпаю.
***
Здесь время не течёт, не бежит и даже не шагает. Оно густое и вязкое, как кисель в огромной кастрюле. Иногда его зачерпывают ложкой, и оно шлёпается каплями, понемногу. Обратно в ту же кастрюлю. Вот и всё сомнительное разнообразие.
Мне по нескольку раз в день говорят, что я очень слаб и нужно лежать. И что ничего страшного, я поправлюсь. И не смотрят в глаза. А я и так лежу, что мне остаётся. Уже два месяца лежу - так мне сказали, когда я первый раз проснулся. Я хотел рассмеяться - слишком уж это нелепо звучало - но губы меня не слушались. Зато я смог отыскать взглядом окно. По-летнему зелёная ветка дерева поглаживала стекло, заслоняя яркие солнечные лучи. И я поверил, что правда - два месяца. А потом снова уснул.
Периоды без сна стали увеличиваться. Час, два, потом полдня. Я начал понемногу говорить. Хрипло, потом лучше, потом почти совсем хорошо стало получаться. И тогда разрешили посещения.
Гермиона расплакалась, уткнувшись носом Рону в плечо. Рон растерянно гладил её по волосам и что-то приговаривал. Джинни молчала, уставившись на меня во все глаза. Чужое, красивое лицо из прошлой жизни.
После них были мистер и миссис Уизли. Молли повторяла, что теперь-то уж всё будет хорошо, и держала мою руку в своей. И всё время вглядывалась мне в лицо, словно не узнавала.
Артур сказал:
- Главное, ты пришёл в себя. А всё остальное поправимо. Вот выйдешь отсюда - мы такой праздник устроим… А иначе непорядок: вся страна отмечала победу, а главный герой это пропустил.
- А скоро меня отпустят?
Мистер Уизли растерянно посмотрел на жену. Она невпопад сказала. "Ничего, Гарри. Самое страшное позади".
После их ухода я попросил зеркало. Немного помялись, но принесли. На меня смотрел человек, который просто не мог быть мной.
- Гарри, всё в порядке? Унести?
- Нет. Хочу остаться один.
Все вышли, а я ещё раз вгляделся в своё отражение. Ввалившиеся щёки, тени под глазами. Взгляд чужой. И волосы, отросшие почти до плеч. От этого лицо кажется еще более худым.
Незнакомец нахмурил брови, усмехнулся и провёл пальцами по длинным прядям.
А на следующий день пришёл он. Не один, с матерью. Открылась дверь, прошелестел подол платья, запахло духами. Я открыл глаза, спать сразу расхотелось.
У кровати на низеньком колченогом стуле сидела Нарцисса Малфой, за спиной стоял её сын. Мне, как потом Рону, в первое мгновение показалось, что я всё-таки задремал. Сплю. Или брежу. Или всё сразу.
Потому что во сне это ещё возможно: миссис Малфой, прикладывающая прохладную ладонь к моему лбу. Спрашивающая, как я себя чувствую. И хорёк. Который совсем не напоминал теперь хорька. Стоит ровно, не шелохнувшись. Смотрит пристально. Но совсем не так, как смотрели на меня Уизли. Спокойно. Словно я не изменился.
Разговаривает со мной в основном миссис Малфой. Драко всё больше молчит. Я тоже молчу. А что мне отвечать? Что пожалуйста, рад был стараться, что всегда мечтал спасти вашего единственного сына, Нарцисса? С её слов получается, что я герой, но я-то знаю: там, в Выручай-комнате, я меньше всего думал о её сыне. О себе я думал. Если бы я его не вытащил, хотя бы не попробовал - я бы всё время помнил, как Малфоя пожирает адский огонь, а я ничего не сделал. За совесть я свою переживал, а не за сына вашего.
Но, конечно, я молчу. Не переубедить мне её. Вот Драко, пожалуй, не согласен с матерью, хоть за это ему спасибо. Стоит, губы кусает, бледный. И зачем пришёл? Разве что мать настояла.
Вот так всё и было, Рон. А ты говоришь - приснилось.
А Малфой потом пришёл снова. На следующий день. Один, без матери.
***
Обычные утренние процедуры, осмотр, одобрительные кивки головами. Улыбаются мне. Но я уже понял - это ничего не значит, всё равно не выпустят. Покорно принимаю лекарства.
После ненадолго забегает Рон. Выкладывает последние новости. Они с Гермионой решили пожениться. Вот уж удивил…
Я остаюсь один. Видимо, на весь день. Ждать мне сегодня некого.
До вечера ещё далеко, но мне уже совсем тоскливо. Хоть сбеги отсюда. Так ведь даже этого не сделать: чары, чтоб их, охранные. Поэтому остаётся только валяться в постели.
Развлекаю себя тем, что пускаю солнечных зайчиков по стенам. Зеркало принёс Рон, когда навещал утром. "Хоть какое-то развлечение, раз уж посетителям надолго к тебе нельзя. Гермиона его зачаровала".
И вот - фиолетовые, зелёные, красные зайчики скачут по сторонам и корчат мне смешные рожицы. И я иногда даже осмеливаюсь взглянуть в зеркало. Это становится не так страшно.
Малфой появился внезапно. Я не успеваю убрать зеркало, и разноцветные блики скачут по стенам как сумасшедшие, вытанцовывая какие-то фигуры. Он хмыкает и садится около кровати. Как так и надо. Ну да, что тут такого? Второй день подряд ко мне приходит Малфой. Совершенно обычное дело.
И, похоже, приходит он исключительно помолчать. Может ему дома не хватает покоя? Сидит, смотрит.
Я уже почти собрался спросить, что ему надо, как вдруг он кладёт руку на мою ладонь, лежащую поверх одеяла:
- Я боялся, что ты так и не придёшь в себя.
Нет, после вчерашнего меня сложно было бы чем-то удивить. Но ему это удалось. Я даже не убираю руку. Не могу - не знаю, почему. Смотрю, как кусает губы - похоже, это вошло у него в привычку.
Чувствую себя исключительно глупо. В другой руке у меня всё ещё зеркало.
Малфой кивает на него:
- Скучно здесь?
- Немного.
Потом оказывается, что с ним легко разговаривать. И даже интересно. А рука у него тёплая. И я не буду сейчас даже пытаться понять, кто из нас сошёл с ума.
- Тогда я завтра снова приду. Можно?
***
Я уже встаю и пробую ходить. Мне разрешают гулять в больничном саду, если кто-нибудь меня сопровождает. "Кем-нибудь" почему-то всегда оказывается Малфой. И не лень ему тратить на меня время.
Я однажды спросил. Он усмехнулся и ответил, чтобы я не говорил глупостей.
Мы сидим на скамейке. Он что-то рассказывает, а я думаю, что ради всего этого стоило попасть в больницу. Но ему я этого говорить не собираюсь, а то снова побелеет и начнёт кусать губы. Как всегда, когда речь заходит об этом. О том, каким я был, когда только попал сюда. Как я всё не приходил в себя и ко мне никого не пускали, но Драко кого-то там подкупил, и ему иногда позволяли.
За последний месяц я чётко выучил: с ним можно говорить о чём угодно, но об этом лучше не надо.
А ещё мне не надо бы думать о некоторых вещах. О том, что скамейка длинная, но мы сидим так близко, словно не хватает места. Я мог бы положить руку ему на плечо.
Хотя почему мог бы? Я и кладу - всякий раз, когда мы идём гулять в сад. А он крепко обхватывает меня своей и ворчит, что всю жизнь мечтал о карьере сиделки. И мы в обнимку идём по длинному коридору, потом по тропинке с цветочными бордюрами по бокам - до нашей скамейки.
Где мне всё время хочется положить руку обратно ему на плечо и притянуть поближе.
И если для Драко самое страшное - это говорить о прошлом, то у меня совсем другие страхи.
Мне страшно что-то сделать. Или не сделать. Страшно чего-то не понять. Или понять окончательно.
***
- Вот вы где. Гарри, нам нужно поговорить. - Доктор присаживается рядом с нами. - Я сейчас беседовал с мистером Уизли. Мне не очень нравится, как обстоят дела. Тебя скоро выписывать. Поскольку родственников нет, а без посторонней помощи первое время нельзя, Уизли сказали, что будут рады забрать тебя к себе. Но у них полный дом народу, никакой отдельной комнаты, и к тому же предстоящая свадьба… А тебе нужен покой. Однако другого варианта я не вижу. Либо ещё на какое-то время оставить тебя в госпитале.
Я не даю договорить:
- Я согласен! К Уизли так к Уизли, раз одному нельзя. Куда угодно, только отпустите уже.
Усмехается:
- У нас так плохо?
Краска заливает щёки:
- Нет, что вы! Просто… Хочу снова жить обычной жизнью.
- Не извиняйся. Я всё понимаю. Значит, завтра.
Я жду для приличия, пока колдомедик отойдёт подальше. Потом говорю Драко:
- Ты слышал?! Меня выписывают. Завтра!
Он почему-то не радуется вместе со мной. Сложил руки на груди, нахмурился.
- Не думаю, что это хорошая идея.
- Почему?
- Ты ещё еле ходишь.
- Значит, буду стараться.
- Представляю, какой там галдёж. А тебе нужно много спать.
- Да переживу я. Подумаешь… Зато свобода. И жизнь. Даже хорошо, что там столько людей. А здесь так тоскливо, хоть вой. Ты представляешь, что такое целыми днями быть одному?
- По-видимому, не очень. Мне казалось, ты здесь не совсем один. Ладно, мне пора.
- Ты будешь ко мне приходить? - кажется, я смог задать этот вопрос почти безразличным тоном.
- Куда? В дом Уизли? Смешно.
Я что-то должен сказать. Ну хоть что-нибудь. А я сижу и смотрю, как он встаёт, отряхивает брюки и идёт прочь.
Ночью мне не спится. Большего дурака, чем я, нигде не найти. Как я буду там без него? Зачем мне эта куча народу, которой я так радовался.
***
Оказывается, я вполне могу передвигаться один. Если не торопиться. И когда выходишь из больничных дверей не просто погулять во дворике, а насовсем - это совершенно другие ощущения. То же крыльцо, так же тянется тропинка. Но сейчас это не край свободы, пределы которого который мне нельзя было переходить, а её начало.
- Так я и думал. Они даже встретить тебя не догадались. Видимо, забыли, что ты не сможешь аппарировать самостоятельно. - От увитой плющом изгороди отделяется фигура, которую я сразу не заметил. Которую уже не надеялся увидеть. - Мама просила передать, что комната для тебя уже готова. И не вздумай отказаться, она смертельно обидится. А то выдумал - к Уизли.
Он ещё что-то говорит недовольным тоном, но я не слышу. Неловко делаю шаг навстречу и обнимаю его. Зарываюсь пальцами в волосы, шепчу ему в щёку: "Драко", чувствую его руки, притягивающие меня ближе, и уже не могу остановиться. Это тоже начало свободы - не думать о своих страхах и сделать то, что давно хотел.
Во время кратких перерывов, когда губы отрываются от губ, он шепчет: "Кто учил тебя целоваться? Это не выдерживает никакой критики. Иди, я покажу, как надо". Я бы мог возразить, возмутиться, но только не сейчас.