Тонкая гибкая фигурка мелькнула на окраине леса и исчезла в его глубине. Ее как магнитом тянуло туда, где алыми цветами распустились костры Белтайна. Может, знай она больше о празднике лета, то не стала бы покидать уюта гриффиндорской гостиной. Может, не поссорься сегодня с Роном, то сидела бы сейчас у камина и со смехом поднимала бы кружку со сливочным пивом в честь наступления волшебной весенней ночи.
Гермиону давно интересовал этот праздник, но, расспрашивая друзей и наставников, девушка раз за разом натыкалась на стену молчания. Магглорожденные знали не больше нее, чистокровные маги молчали как проклятые. А узнать правду хотелось, очень хотелось.
Что удивительно, на этот праздник за все время обучения не было ни одного бала, даже просто праздничный ужин – и тот ни разу не был организован. Хотя на тот же Хэллоуин Дамблдор всегда затевал шумное торжество. Согласитесь, странно: светлый маг Дамблдор отмечает темный праздник Самайн, но начисто игнорирует праздник жизни Белтайн.
Последний год обучения подходил к концу, возможности выяснить все досконально у нее больше не будет. Гермиона сомневалась, что в следующем году, когда она покинет школу, ей представится такая возможность.
Ссора с Роном тоже произошла из-за ее любопытства. Парень довольно грубо оборвал все ее расспросы – чего за ним никогда не водилось – и посоветовал не забивать голову глупостями.
После его слов Гермиона сбежала на Астрономическую башню и просидела на продуваемой ветрами площадке почти до полуночи. Уже давно погасили огни – весь замок спал, пора бы лечь и ей.
Но, когда она уже собралась вернуться в тепло своей спальни, внимание девушки привлекла едва заметная тень, скользившая по направлению к Запретному лесу. А за ней еще одна, и еще… Вскоре в сторону опушки двигался целый поток темных фигур. И тут же она увидела вспышки костров, сначала неяркие – всего лишь легкое мерцание, – но чем дальше, тем сильнее разгоралось пламя, напоминая собой распустившиеся алые цветки папоротника. И пусть время папоротника придет только в середине лета, эти псевдоцветы не хуже своего прототипа обещали исполнить желание девушки – утолить ее любопытство.
Вот так и вышло, что правильная, послушная и, чего уж греха таить, не по-гриффиндорски осторожная Гермиона решилась на этот безумный шаг – отправиться в одиночку в темный лес. Теперь она понимала мотыльков, бросающихся в пламя свечи. Она, как тот мотылек, шла вперед, привлеченная манящими огнями.
Шагнув под кроны деревьев, девушка остановилась и осмотрелась. Вдалеке звучали голоса, песни и смех, но разобрать отдельные слова оказалось невозможно – все звуки сливались в ровный гул, гипнотизирующий… зовущий…
Гермиона, как зачарованная, сделала шаг в ту сторону, откуда доносились звуки праздника, но транс был прерван появлением незнакомки.
Женщина, уже не молодая, но очень красивая, выбежала на поляну, не заметив притаившейся в тени дерева девушки. Она была обнажена, только голову украшал венок, сплетенный из трав. Свет луны, казалось, обтекал тело, расцвечивая его жемчужными бликами, делая похожим на изваяние из янтаря. Незнакомка начала кружиться по поляне, двигаясь в такт слышной одной ей мелодии.
Присмотревшись, Гермиона удивленно охнула. Это была профессор МакГонагалл, но… какая же она красивая! Девушка почувствовала легкую зависть и желание присоединиться к танцовщице, но исполнить этот безумный порыв не успела. На сцене появились новые действующие лица. На поляну вышел обнаженный юноша, осмотревшись, он горящими глазами уставился на танцующую женщину. Она тоже заметила прибывшего, танец ускорился, движения стали резче, отрывистее… Вот она уже протягивает к нему руки…
Парень словно дикий зверь метнулся к зовущей его женщине, опустился перед ней на колени, с мольбой заглядывая в глаза, и, дождавшись благосклонного кивка, вскочил, бережно подхватывая ее на руки, чтобы тут же осторожно уложить на покрытую молодой травой землю.
Гермиона, зажав ладошкой рот, во все глаза смотрела на их безумное соитие. Луна осветила черты юноши, им оказался семикурсник из Равенкло. Гермиона не помнила его имени, но не узнать знакомое лицо не могла.
«Как… как она может? С учеником!» – билась в голове одна-единственная мысль. И тут же девушка поняла – отвращения в ее душе не было. То, что они делали, было правильно. Так было нужно.
Гермиона сделала шаг назад, другой, потом развернулась и побежала в темноту, но далеко убежать не смогла – затаилась в кустах, жадно впитывая в себя то, что разворачивалось перед глазами на поляне.
Разум и логика, ни разу еще не подводившие ее, сегодня выступили против.
Умом Гермиона понимала, что это плохо, но чувства кричали, что по-другому быть не может. А еще ей очень хотелось присоединиться к паре. Хотелось, чтобы это ее, а не МакГонагалл ласкали сильные уверенные руки равенкловца.
Охватившее её неестественное возбуждение пугало, заставляя шарахаться от любого шороха, от каждой ломанной тени – а вдруг кто-нибудь выскочит и набросится на нее, увлечет за собой к костру…
И, словно в ответ на потаенные страхи, людские голоса стали приближаться, где-то пронзительно тонко зазвучала свирель, воздух стал горьковато-сладким – это ветер донес до Гермионы дым от костра.
В ушах зашумела кровь. Девушка могла поклясться, что услышала тихий шепот: «К костру… к костру… иди… иди к огню…»
– Черт, да что же это такое! – прокричала она вслух. В ответ на ее крик все стихло – даже голоса людей стали глуше. Такое чувство, что лес, и люди, и звери, и птицы – все до единого замерли и прислушались к отчаянному воплю.
– Там кто-то есть… женщина… нет, девушка… иди к нам, будет весело! – эхо донесло до Гермионы почти неразличимые слова.
Пара на поляне оторвалась друг от друга, принявшись выискивать глазами незваную гостью, нарушившую их уединение.
Не став дожидаться, пока ее найдут, девушка начала пробираться сквозь заросли, желая оказаться где-нибудь далеко отсюда. Желательно в замке, в своей теплой постели.
Паника гнала вперед все быстрее и быстрее, пока ноги сами не привели ее к краю большого оврага. Дальше бежать было некуда. И тут случилось то, чего Гермиона, прожившая почти всю жизнь в большом городе, предугадать не смогла. Земля под ногами дрогнула и начала осыпаться. Вскрикнув, девушка попыталась ухватиться за ветки кустарника, но лишь изрезала в кровь руки.
Совсем не по-девичьи ругнувшись, Гермиона ухнула вниз. Падение, к счастью, было недолгим. Склон оказался пологим, а молодая трава, за которую она отчаянно цеплялась, затормозила падение.
Когда падение остановилось, а голова перестал кружиться, Гермиона попыталась встать, но замерла, услышав знакомый голос:
– Люмос.
Девушка не раз слышала его, но вот где?
– Кто здесь? А, это вы, мисс Грейнджер. Двадцать баллов с Гриффиндора за нахождение вне гостиной после отбоя.
– Про… профессор Снейп, – удивленно выдавила она.
Кого-кого, а его увидеть здесь она совершенно не ожидала, но неожиданно обрадовалась. Вот кто выведет ее из леса!
– Профессор Снейп, – возбужденно зачастила она, – я так рада вас видеть!
– А я не очень, – мрачно буркнул зельевар. – Что вы здесь делаете? Люмос максима!
Круг света стал шире, и теперь Гермиона смогла разглядеть мужскую фигуру, сидевшую на поваленном дереве. Оказалось, что по дну оврага бежал поток – в темноте и не поймешь, то ли это широкий ручей, то ли маленькая речушка. Еще хорошо, что она не свалилась прямо в воду, а то великолепное было бы зрелище – мокрая, вся перемазанная землей и глиной, с пятнами зелени на лице и руках, испуганная и дрожащая под невозмутимым изучающим взглядом учителя.
– Профессор, помогите, – попросила она. – Мне надо вернуться в замок, я заблудилась.
И тут в голову стукнуло: а с чего она решила, что Снейп поможет? Ведь сама же видела МакГонагалл, резвившуюся на поляне! К ней-то обратиться за помощью мысли не возникло, а если один профессор участвует в этой вакханалии, то значит…
– Черт, так вы с ними! – непроизвольно вырвалось у нее.
– В данный момент я не с ними, а с вами, – язвительно заметил маг, прекрасно понявший, что хотела сказать девушка. – Мисс Грейнджер, подобного безрассудства я не видывал давно. Зачем вы пошли в лес? Разве вам не ясно дали понять, что излишнее любопытство к этому празднику проявлять не следует?
Его слова явственно указывали, что профессор прекрасно осведомлен о ее расспросах.
И тут у них за спиной затрещали кусты. Снейп молниеносным движением швырнул Гермиону на землю, сорвал с себя плащ и накрыл им с головой ничего не понимающую и испуганную девушку. Она попыталась выпутаться из тяжелых бархатных складок, но была остановлена тихим шипением:
– Сиди и не дергайся, Грейнджер. Не от них ли чуть раньше ты бежала?
И Гермиона поверила ему. Поверила потому, что Снейп в эту минуту стал грубым, резким, желчным – таким, как и всегда. Тем профессором зельеварения, которому девушка, следуя примеру Дамблдора, доверяла безгранично. Тем профессором, в которого она уже давно была… «Нет, даже не думай об этом!» – Северус, а ты все сидишь? – раздался мелодичный женский голос. – Пойдем к костру.
– Я смотрю на звезды, – нехарактерно мягко отозвался Снейп, но тут же в голос вернулся привычная насмешка, правда, сейчас в ней чувствовался легкий налет грусти: – Что, в кругу по мне уже соскучились?
– Я по тебе соскучилась, пойдем, – слова женщины были пропитаны волшебством, они звали за собой, обещая сладкую награду. Гермиона почти поддалась их очарованию и чуть было не скинула укрывавший ее плащ, но несильный тычок ногой по ребрам остудил ее пыл.
– С тобой, Синистра? Я тебе нужен для коллекции? Кажется, сегодня ты королева, мужским вниманием не обделена.
– Злюка, – совершенно не обиделась на колкость она.
А Гермиона отметила – уже безо всякого удивления – что рядом с ней еще одна преподавательница. Похоже, сегодня в лесу собрался весь педагогический состав. «И чертова уйма студентов. Избранных студентов, к которым я не отношусь».
– Какой есть, – развел руками маг.
– Приходи, мы все тебя ждем, – звонкий смех, шорох удаляющихся шагов, а потом Гермиона почувствовала, что с нее стаскивают плащ.
– Все, мисс Грейнджер, можете расслабиться.
– Спасибо, – пробормотала она. Потом, поколебавшись, спросила: – Почему? Вы же с ними, так почему спасли меня?
– Спас? – он тихо рассмеялся. – Вам ничего страшного не грозило, глупая вы девчонка.
Гермиона с замиранием сердца слушала, как он смеется. То, что у Снейпа красивый голос, она всегда знала, но смех… смех придавал ему особое очарование.
– Но к чему тогда был этот цирк? – не сдержалась она.
– Двадцать баллов с Гриффиндора. Не забывайтесь, мисс Грейнджер. Я пока что ваш преподаватель и не допущу такого тона.
– Простите, сэр. Но все же, почему?
– Вы так хотели к ним присоединиться? Еще не поздно, я могу вас отвести в круг, – и даже не заметив, а скорее почувствовав, как вздрогнула девушка, добавил: – Успокойтесь, никто вас не заставляет. Сегодняшний праздник не приемлет насилия, но стоит оказаться у костра – и воспротивиться волшебной притягательности ночи вы бы не смогли.
– А как же вы? На вас чары не действуют?
Неизвестно почему, но Гермиона осмелела. Может, потому что сегодня профессор вел себя мягче, чем обычно, и девушка усмотрела в этом шанс разузнать поподробнее все, что ее интересует.
– Почему же, действуют, – в свете Люмоса его усмешка казалась хищной. – Но благодаря умениям в окклюмеции я немного могу себя контролировать.
– Расскажите мне, – неожиданно попросила Гермиона.
– О чем?
– Об этой ночи. Я видела в лесу…
– Тише, не надо разрушать лишними словами то волшебство, с которым вам повезло повстречаться.
Он, задумавшись, замолчал, потом резко кивнул, словно соглашаясь с собственными мыслями.
– Хорошо. Сегодня Белтайн, – он произнес это так, словно дальнейших пояснений не требовалось.
– И? – поощрила его продолжить Гермиона.
– И все. Что еще надо говорить?
– И что с того, что сегодня Белтайн?
– Вы не слышали о таком празднике? Мерлин, оказывается, даже всезнайки чего-то не знают. Сегодня мы празднуем уход зимы и смерти и радуемся началу лета и новой жизни. Мужчины делятся с землей своими силами, а женщины – плодородием. Раньше об этом знали все, но если маги предпочитают праздновать в лесу, то магглы проводили те же ритуалы на пашне, – и, помолчав, тихо сказал: – Женщина убегает, а мужчина пытается догнать ее. Но цель – вовсе не убежать, а, наоборот, оказаться пойманной… Земля действительно родит щедрее, когда двое дарят друг другу любовь на вспаханном поле.
Гермиона слушала, распахнув рот. Про Белтайн она, конечно же, читала, но таких подробностей в книгах не было. Что магические, что маггловские труды упоминали об этом давнем празднике, но считалось, что сейчас о нем практически все забыли. Магглы, по крайней мере, точно. Она очень сомневалась, что фермеры, все как один, бегают сегодня голыми по полям.
«И теперь ясно, почему забыли – им помогли забыть» .
А Снейп продолжил, явно кого-то цитируя:
– И Земля ляжет под своего возлюбленного Небо, и изольется он в нее дождями, принося плодородие и зачиная новую жизнь.
– Что это?
– Легенда, объясняющая, с чего все началось. Женщина – это земля, а мужчина – небо. Дети, зачатые в эту ночь, любимы всеми без исключения богами.
– Сегодняшнюю ночь называют еще Вальпургиевой, – медленно произнесла Гермиона, явно находясь под впечатлением от слов Снейпа. – Есть такая сказка… я сама ее читала, честное слово, – и покраснела, заметив ехидную усмешку мастера зелий, словно говорящую – ну кто бы сомневался, конечно, читали.
– В ней говорилось, что колдуны и колдуньи в эту ночь хотят украсть весну, поэтому все добрые люди разжигают костры на вершинах гор, чтобы их светом распугать злодеев.
Снейп с минуту пораженно смотрел на девушку, а потом, запрокинув голову, весело рассмеялся.
– И это говорит мне ведьма, – сквозь смех сумел выдавить он.
Гермиона хотела сначала обидеться, но поняла, что не может этого сделать – веселье оказалось заразительным, и через минуту она уже хохотала вместе с мужчиной.
Услышав ее похожий на звучание хрустальных колокольчиков голос, он резко оборвал смех.
– Еще вопросы есть? Нет? Тогда сидите молча, мисс Грейнджер. Когда наступит рассвет, я отведу вас в Хогвартс.
– У меня есть вопросы, – заявила расхрабрившаяся девушка.
Сегодня она ясно поняла, что Снейп такой же человек из плоти и крови, как и все они, а не подземельный монстр, как часто называли его студенты. Правда, для нее он уже давно перестал быть монстром. «Молчать, Гермиона, не думать…», – снова приказала она себе.
– Почему от магглорожденных это скрывают?
– Не то чтобы скрывают. У вас есть магия, но она исходит из разума, а не из души. Если бы в вас, мисс Грейнджер, это было, то никаких бы слов не понадобилось. Зачем вы пришли сегодня в лес? Вас ведь вело простое любопытство, а не зов майской ночи. Будь иначе, вы пришли бы сами, не нуждаясь ни в каких приглашениях.
– Значит, магглорожденные все же волшебники второго сорта, – горько прошептала она, но зельевар услышал.
– Не говорите глупостей! Все у вас есть, просто скрыто слишком глубоко, но вот ваши внуки, если они родятся с волшебным даром, или, возможно, уже дети будут слышать этот зов.
– Спасибо, – Гермиона сама не знала, за что она его благодарит – за рассказ или за это неожиданное утешение.
– Есть еще кое-что, – поколебавшись, добавил мужчина. – Те магглорожденные, которые все-таки попали на праздник – привел ли их кто-то или они сами случайно нашли дорогу – начинают испытывать влечение к своему первому партнеру даже после окончания ночи. Хотя, если двое не будут часто сталкиваться, то эта тяга быстро пропадет, но риск попасть под чужое влияние все же есть.
– А чистокровные маги разве такого не испытывают? – искренне удивилась девушка. – Ведь невозможно напрочь игнорировать тех, с кем всю ночь занимался любовью.
– Наутро никто не будет помнить, с кем он был этой ночью, в памяти останется хоровод лиц и событий, но ничего конкретного. Конечно, я знаю большинство из тех, кто сегодня присутствует в кругу, и наверняка воздам с одной из женщин хвалу природе, но вряд ли утром вспомню ее лицо.
Гермиона не ожидала от него такой откровенности, наверное, поэтому отважилась спросить:
– Вы говорили про влияние на магглорожденных… А на полукровок тоже можно повлиять?
– Намекаете на мое происхождение? Дважды нет: маги со смешанной кровью влиянию не поддаются, и я – не полукровка. Мой отец сквиб.
– Но как же…
– После его смерти. Об этом знали всего два человека – я и Дамблдор. Теперь еще знаете вы. Думаю, нет нужды говорить, что эту информацию следует сохранить в тайне.
Он помолчал, но сегодня, кроме Белтайновской, еще видимо была ночь откровений, потому что Снейп снова заговорил:
– Я любил магглорожденную и привел ее к костру, чтобы стать первым… Чтобы она, наконец, поняла мои чувства…
– А потом?.. – заворожено спросила Гермиона.
Снейп порывисто поднялся и подошел к ручью.
– А потом появился Поттер и все испортил. Хватит, мисс Грейнджер, исповедь на сегодня закончились.
Гермиона шокировано молчала. Гарри всегда кричал, что Снейп не способен на чувства, а он любил. Любил Лили Поттер.
Желая разрядить обстановку, она довольно легкомысленно сказала:
– И все равно, я не верю, что человек не способен устоять перед магией ночи.
Снейп резко повернулся к ней.
– Не верите, мисс Грейнджер? Да неужели!
Что-то в его ухмылке не понравилось Гермионе, а может, ее испугал дьявольский огонек, блеснувший в глазах. Но Снейп неожиданно успокоился.
– А знаете, – вкрадчиво начал он, – в этом ручье самая вкусная в мире вода.
Гермиона изумленно смотрела, как он зачерпывает пригоршней воду и пьет мелкими глоточками прямо из ладони.
– Хотите попробовать?
Он снова зачерпнул из ручья и протянул ей сложенные ковшиком ладони.
Гермиона судорожно вздохнула, а потом шагнула ему навстречу, не в силах остановиться… нет, не так – не желая останавливаться. Он пила из его рук и не могла напиться… делала глоток за глотком до тех пор, пока губы не коснулись шероховатой кожи ладоней, а потом легонько и невесомо поцеловала пахнущие костром и дымом пальцы.
Из груди Снейпа вырвался стон.
– Вот видите, мисс Грейнджер, – хрипло каркнул он, с трудом совладав с желанием уложить эту прекрасную нимфу на мягкое зеленое покрывало трав и показать, чем еще ее может одарить эта ночь. – Никто не может сопротивляться.
Он хотел добавить что-то еще, но девушка коснулась пальцем его губ, обрывая на полуслове. Потом медленно начала расстегивать пуговицы на мантии.
– Иди ко мне, – хриплым, непохожим на обычный, голосом позвала она.
– Вы осуждали Минерву за связь с учеником, – Гермиона даже не удивилась, откуда он это узнал, наверняка вычитал в памяти, – а что делаете сами? Я старик-профессор, а вы моя юная ученица.
– Это неважно, сегодня все неважно, – в полутрансе прошептала она, прижимаясь к Снейпу. – Я хочу тебя, ты хочешь меня, оставь все заботы завтрашнему дню, а сегодня наша ночь.
Северус жадно уставился на обнаженную – и когда только она успела скинуть мантию и блузу? – девичью грудь.
– Мисс Грейнджер, я не железный. Прекратите немедленно! – но руки уже сами легли на белые холмики грудей, лаская и пощипывая набухшие горошины сосков. – Гермиона, прекратите. Вы не понимаете, что творите.
Он поперхнулся последними словами, потому что Гермиона накрыла его губы своими. Борясь с собой из последних сил, Снейп резко оттолкнул девушку от себя.
– Пятьдесят, нет – сто баллов с Гриффиндора за неподобающее поведение!
Гермиона замерла, приходя в себя, резкий окрик отрезвил ее. Увидев, в каком виде она стоит перед профессором – мужчиной! – девушка покраснела и начала лихорадочно шарить по земле в поисках мантии.
Снейп с каменным выражением лица наклонился, поднял с земли свой плащ и протянул ей.
– Вот, возьмите.
Выдавив из себя что-то среднее между «обойдусь» и «спасибо», Гермиона укуталась в плащ.
– До рассвета совсем немного, – холодно продолжил Снейп. – Сидите здесь и не вздумайте уходить. Я наложу на берег отражающие чары, а утром пришлю кого-нибудь за вами.
– Куда вы? – вздрагивая от пережитого возбуждения, спросила она. – Я… я не забуду завтра того, что было этой ночью, правда? Мы ведь не успели с вами… – она смутилась, чувствуя, как щеки заливаются горячим румянцем.
– Я к кострам, обратно не ждите, – сухо ответил зельевар, проигнорировав ее второй вопрос.
– Почему вы не воспользовались ситуацией? – неожиданно выпалила Гермиона. – Вас бы никто не осудил, да и я бы наутро обо всем забыла.
– Может, я не хочу, чтобы вы забывали…
Еще секунда, и он скрылся в зарослях, а Гермиона так и осталась стоять на берегу ручья, кутаясь в его плащ.
********
Снейп сдержал слово и на рассвете за ней примчался мрачный как грозовая туча Рон. Не успев появиться на берегу, он начал сыпать обвинениями – зачем, мол, она покинула замок?
Из распоряжения Снейпа забрать из лесу подругу, Уизли сделал только один вывод – этой ночью Гермиона переспала с сальноволосым ублюдком, а значит, изменила ему, Рону.
На все заверения Гермионы о том, что ничего не случилось, он неизменно хмуро отвечал:
– Тебе не понять, вчера ночью отказать ему ты не смогла бы, – и тут же добавлял: – А этот гад воспользовался случаем.
Наконец, когда Гермионе надоело слушать оскорбления в адрес Снейпа, она задала вопрос, который давно уже крутился на языке:
– А что делал ночью в лесу ты, Рональд? Ты ведь был здесь, не отпирайся, уж слишком быстро появился на берегу! Может, я тоже должна обидеться на то, что кое-кто всю ночь мне изменял?
После этого пара в полном молчании дошла до замка. До конца года они так и не начали разговаривать друг с другом, несмотря на все попытки Гарри примирить их.
Тот же Гарри доверительно шепнул, что носатого урода вызвал к себе Волдеморт и вряд ли скоро отпустит его назад. Поттер оказался прав, до самого выпускного Гермиона зельевара не видела.
********
После той ночи прошел почти год, а Гермиона никак не могла выкинуть мастера зелий из головы.
– Мне даже не пришлось спать с ним, чтобы попасть в зависимость, – как-то раз, разглядывая свое отражение в зеркале, признала она. – Еще с шестого курса я хотела быть с ним рядом и страшно боялась этого желания. Прошлой весной у меня был шанс, но я сама его упустила. Пусть бы потом эта ночь забылась! Но я хотя бы раз почувствовала каково это – быть с любимым человеком.
За этот год она перерыла кучу книг, прочитала все, что удалось найти о Белтайне. Но такого, что рассказывал ей Северус – наедине с собой она называла любимого по имени – там написано не было.
Сегодня снова будет волшебная ночь. Сегодня он снова будет сидеть на берегу ручья и смотреть на звезды, а потом уйдет к костру. Сегодня она пойдет к нему и не испугается, а останется до утра. И будь что будет.
********
Минерва МакГонагалл радушно встретила любимую ученицу, но тут же ее радушие сменилось удивлением, а потом возмущением.
– Вы ходили ночью в лес? Я не ожидала от вас такой глупости, мисс Грейнджер! Вы не понимаете…
– Понимаю, в ту ночь мне прочитали целую лекцию.
– И все? – удивилась профессор.
– И все. Ничего не было, и я помню каждую проведенную с ним минуту.
– С кем это – с ним? Хотя, нет, не говори, - Минерва неожиданно для девушки перешла на неофициальный тон. - Пусть это будет твоей тайной. Так что ты собираешься делать?
– Минерва, – Гермиона впервые назвала женщину по имени. – Я хочу быть там, рядом с ним! Хотя бы одну-единственную ночь хочу быть любимой! Пожалуйста, возьми сегодня меня с собой!
– Нет, Гермиона, – девушка обреченно опустила голову, но то, что она услышала дальше, заставило сердце забиться быстрее: – Ты должна найти его сама. Если этот мужчина сумел совладать с собой в такую ночь, значит, он любит тебя по-настоящему. И магия Белтайна тут ни при чем. Только так я могу объяснить его сдержанность.
Девушка с надеждой посмотрела на улыбавшуюся ей Минерву.
– И если ты его тоже любишь, то утром не забудешь того, что произойдет между вами ночью. Ведь невозможно забыть чувства, которые всегда живут в сердце.
********
Северус сидел на берегу. Все точно так же, как и год назад, вот только нет рядом надоедливой всезнайки. И никогда не будет. Наверняка она уже и думать забыла о старике-профессоре. Снейп встал, чтобы вернуться к остальным и найти себе пару до конца ночи, но когда обернулся, то не смог вымолвить и слова.
Прямо перед ним стояла Гермиона, закутанная в его плащ – тот самый, что он отдал ей ровно год назад. Легким движением она скинула тяжелую бархатную ткань с плеч, и мужчина нервно сглотнул – под плащом на ней ничего больше не было. А Гермиона не стояла на месте – она начала танец, наполненный природной страстью и чувственностью.
– Ты пришла, чтобы потом все забыть и уйти? – прошептал Северус непослушными губами.
– Нет, я пришла, чтобы остаться, – эхом отозвалась она, делая первый шаг навстречу.
