«Я много во что раньше верила. В то, что война обязательно закончится нашей победой, что все плохое станет хорошим, и в то, что мы будем счастливы. Но сказка обернулась былью. Мы все верили ей, и поэтому горечь поражения так велика. Мы не были готовы к такому повороту событий из-за своей беспечности».
Комментарии:
AU, OOC. Последние книги не учтены.
Неграфическое описание самоубийства.
Написано на 1-ый этап Битвы Алой и Черной роз.
Холодно. Зябко поежившись, обхватываю руками колени, прижимая их к груди. Но едва ли это успешная попытка согреться. Ледяной воздух колко режет горло, заставляя его болезненно сжиматься от глухого кашля, прорывающегося из легких сквозь плотно сжатые губы. Пар, вырывающийся изо рта, исчезает не сразу, мутным облаком застывая в морозном воздухе, не делая его, впрочем, теплее.
Здесь как никогда пахнет смертью – а ведь когда-то не было более оживленного места. Если бы меня спросили, боюсь ли я умереть, я без колебаний ответила бы «нет». Я не стала смелей, просто разучилась жить. Нельзя испугать смертью того, кто и так уже все равно, что мертв. Жизнь потеряла для меня всякий смысл – ее просто больше нет. Она была высосана вместе с душами тех, кого я любила и кем дорожила.
Я не пытаюсь искать причин, приведших к такому исходу. Нет ничего более бессмысленного, чем копаться в прошлом, сожалея о совершенных ошибках, – от этого мертвые не воскреснут.
Я никогда не относилась серьезно к пророчествам и тем, кто их предрекает, считая прорицания бессмысленной фальшью. И едва ли не впервые меня жгла обида оттого, что я оказалась права.
Чертово пророчество – оно было словно шоры на глазах! Все смотрели сквозь его призму, и никто не хотел хоть на миг взглянуть со стороны. Как глупо и как жестоко. Нельзя было возлагать столь тяжелую миссию на мальчика, который вовсе не желал этого. Нельзя было отсиживаться в тылу, прикрываясь спиной Героя. Они все погубили его, толкнули на верную смерть.
В этом мире больше нет добра – теперь в нем царить зло и жестокость. Миром правят Пожиратели Смерти во главе с Лордом Волдемортом, упивающимся своей властью. Они практически полностью извели членов Ордена Феникса, всех, кто сражался против новой власти. Из своей компании я осталась одна – последним погиб Виктор. Он был для меня опорой – не стало его, и фундамент рухнул. Я сломалась. Нет больше той Гермионы Грейнджер, гриффиндорской всезнайки и отличницы – осталась пустая оболочка, внутри которой едва заметно теплится крохотный луч жизни – мертвой, но позволяющей моему телу функционировать.
Я знаю, что меня ищут, но все равно продолжаю сидеть на холодном полу в полуразрушенном замке, безучастно глядя перед собой, путаясь в паутине памяти и боли. Мне уже все равно, что со мной будет, если меня поймают. Я, кажется, уже говорила об этом, поэтому не буду повторяться.
~~~~~~~
Скрип прогнивших половиц не оставляет сомнений – сюда кто-то идет, и не просто так, а по мою душу. Возможно, так даже лучше. Больше не будет этой давно опостылевшей мертвой жизни. Пусть я пройду через боль и унижение, но зато не надо будет цепляться за никчемное существование.
- Я так и думал, что найду тебя здесь, – холодный голос, такой знакомый, такой ненавистный и такой… любимый?
- Я и не сомневалась в твоей интуиции, Северус, – резко сказала я, хмуро уставившись на него.
- Зачем же так грубо? – негромко поинтересовался он. – Тебе повезло, что я нашел тебя, а не другие.
- Вот как? Предпочтешь убить меня собственными руками? Что ж, я не стану сопротивляться. Видишь ли, мне все равно, кто станет моим освободителем.
- Ты, правда, думаешь, что умереть – лучший способ освободиться? Как глупо…
- Глупо? Скорее разумно. Жизнь превратилась в тюрьму, все, кто сопротивлялся, давно мертвы, а кто еще по недоразумению дышит, все равно, что живые трупы. Света больше нет, нас нет, меня тоже – и больше никогда не будет.
- Раньше ты не была такой пессимисткой, – заметил Северус с долей грусти в голосе.
- Раньше все было иначе, – пожала плечами я. – Но мир изменился, и я вместе с ним. Лучше сразу убей меня. Я так устала.
- Я не хочу убивать тебя – ты это знаешь, – вздохнул он, продолжая всматриваться в мое лицо, и добавил, как бы подводя итог своим наблюдениям: – Ты действительно изменилась. Раньше ты верила, что можно найти выход из любой ситуации.
- Я много во что раньше верила. В то, что война обязательно закончится нашей победой, что все плохое станет хорошим, и в то, что мы будем счастливы. Но сказка обернулась былью. Мы все верили ей, и поэтому горечь поражения так велика. Мы не были готовы к такому повороту событий из-за своей беспечности.
- И все-таки выход есть.
- Ты прав – выход есть: умереть по-настоящему. Так чего же ты медлишь?
- Я не это имел в виду.
- Вот как? – я скопировала привычную язвительность Северуса, задавая вопрос. – В таком случае, ты глупец. Другого выхода просто нет.
- Не скажи, – не отреагировал он на мой тон. – Давай уедем подальше, туда, где нас никто не найдет? Далеко от Лондона, далеко от Англии…
Я резко рассмеялась, прерывая его. Впрочем, смех мой скорее напоминал скрежет ржавой карусели. Больное горло саднило, но я не придавала значения этому.
- И это ты называешь выходом? – отсмеявшись, спросила я хриплым голосом. – А от памяти тоже уедем?.. Нет, я не смогу жить – и никогда больше не научусь этому. Да и не хочу.
- А как же вера в лучшее, несмотря ни на что?
- Вера?.. Ее давно уже не осталось. – Тут перед моими глазами замелькали картинки из прошлого. – А помнишь, Северус, тот день, когда я в последний раз поверила? Поверила тебе, кстати… И чем все это обернулось?
После этих слов прошлое взяло надо мной верх, и над ним тоже – я знаю…
В гостиной стоял полумрак. Лишь несколько свечей освещали ее. Я лежала на диване, положив голову на колени Северуса, а он рассеяно перебирал мои непослушные волосы, напряженно глядя на огонь, полыхающий в камине.
- Неужели надежды больше нет? – тихо спросила я, изучая такое родное и усталое лицо мужчины.
- Надежда есть всегда, – также негромко ответил он.
- Хотелось бы в это верить. Интересно, а что значит жить, когда на это больше нет причин? Когда ты не чувствуешь себя живым?
- Для жизни всегда есть причины, – возразил Северус.
- Ты говорил, что было время, когда ты потерял смысл жизни и когда ты был все равно, что мертв, – напомнила я.
Резко поднявшись, я села к нему на колени и, приблизив свое лицо к лицу Северуса, горячо прошептала:
- Расскажи мне. – Он удивленно вскинул брови или только притворился удивленным. – Расскажи мне о смерти.
- Забудь об этом, – нахмурился Северус.
- Нет! Расскажи мне, и я отстану, обещаю, – упрямо покачала головой я.
Он долго молчал, глядя пристально мне в глаза. Потом, видимо поняв, что я не отстану, ответил:
- Страшно жить, когда ты практически труп. Когда перестаешь что-либо хотеть, и тебя охватывает безразличие и апатия. Ты словно птица, стремящаяся к свободе, но у которой отрезаны крылья, – мертвая птица. Ты не живешь, но твое тело продолжает функционировать. Ты мертв, но числишься в списках живых. Ты даже не можешь подумать, что сошел с ума, так как твой рассудок полностью с тобой. И во сне и наяву тебя преследуют призраки убитых людей, и ты устаешь просыпаться от собственного крика. Ты словно тонешь в воде и понимаешь, что тебе оттуда не выбраться.
Взгляд Северуса был устремлен в никуда, и, говоря все это, он словно отключился от внешнего мира. И это было очень страшно и как-то безнадежно, что ли. Меня передернуло от холода, который был сильнее арктического. А Северус, как бы спохватившись, оборвал собственную речь, и сказал, уже обращаясь ко мне:
- Я чувствовал себя примерно так. Даже Дамблдор не смог до конца вытащить меня из того состояния. Ты, только ты смогла это сделать.
- Я? – мой голос был полон изумления – это было невероятное признание.
- Да, если бы не ты, я бы просто умер. Ты помогла мне выжить, – подтвердил он.
Я была потрясена его откровением и потянулась к Северусу, ища губы. Но он отклонился от поцелуя, приложив к моим губам палец.
- Подожди. Я не хочу обрывать свой рассказ этим. Послушай, ты сама дала мне глотнуть воздуха и убедила, что еще существует в мире то, ради чего можно жить. Поэтому ты не должна об этом думать. Все будет хорошо, обещаю. Что бы ни случилось дальше, помни, на любом тонущем корабле есть спасательная шлюпка.
Я кивнула, отбросив всякие сомнения. Не это ли стало моей ошибкой?..
- Да, тогда я действительно поверила, – подтвердила я, возвращаясь к реальности. – Но знаешь, я тебе благодарна за тот последний обман.
- Почему? Почему ты сдалась? – прошептал Северус, почти полностью сбрасывая маску невозмутимости.
- Я устала бороться. Сломалась.
- Ты была такой сильной.
- Даже самые качественные куклы когда-нибудь ломаются, – сказала я безразличным тоном. – Я не смогла удержаться на воде, и спасательной шлюпки на моем корабле не оказалось, потому что я была столь самонадеянна, что выкинула ее за борт, решив, что она мне не понадобится.
Он смотрел на меня потрясенно и молчал.
- Убей меня, – снова попросила я, заставив Северуса вздрогнуть от неожиданно резкого перехода в разговоре.
- Нет. – К сожалению, я видела, что уговорить его не удастся, а я так устала.
В комнате повисла напряженная тишина. Северус продолжал изучать мое лицо, и я отвернулась и стала безразлично оглядывать комнату лишь для того, чтобы не встречаться с ним взглядом.
Вдруг я увидела тускло поблескивающий осколок огромного зеркала, которое когда-то здесь висело. И меня осенило решение: я сама уйду из жизни! И как эта мысль раньше не приходила мне в голову?! Но надо было отвлечь Северуса. Вряд ли он будет безразлично взирать, как я выполняю задуманное.
- Поцелуй меня! – почти приказала я, вскакивая с пыльного пола и подходя к нему вплотную.
По-видимому, Северус опешил от очередного резкого перехода в разговоре, так как стоял, не шевелясь. И тогда я сама впилась в его холодные губы. В первые секунды он не реагировал, а затем накинулся на мой рот с неистовой страстью. Но меня она не завела – я слишком была одержима идеей расстаться с жизнью. Поэтому, едва губы Северуса переместились на мою ключицу, я призвала острый осколок невербельным Accio.
- Расскажи мне, Северус, – отстранившись, попросила я, и он вздрогнул как от удара. – Расскажи мне о смерти. Что значит умереть по-настоящему – и душой, и телом?
- Я же просил тебя не думать о смерти! – в его голосе была горечь и, кажется, мольба, но я его не слушала.
- Впрочем, я сама узнаю, каково это, – уверенно сказала я, не чувствуя ни капли сомнений.
Затем неожиданно для него, я резко всунула острый осколок в руку Северуса и с силой прижалась к нему всем телом, насаживая себя на острие. Резкая боль и почти мгновенное понимание, что я достигла цели. Надо же, с первого раза попасть в самое уязвимое место!
Кровь потекла по нашим рукам, и его глаза расширились в ужасе.
- Гермиона, – простонал он с болью.
- Прости, Северус. Наконец-то я буду свободной, – сказала я со счастливой улыбкой.
Я стала оседать на пол, но он прижал меня к себе, не давая упасть, будто пытался таким простым средством удержать меня в мире живых.
- Глупая… Зачем? – прошептал Северус, покрывая поцелуями мое лицо и шею. – Не умирай, слышишь?!
В его черных глазах заблестели слезы. Надо же, а я думала, что Северус разучился плакать, если вообще умел. Неужели я так много для него значила? Впрочем, мне было почти все равно, так как я впервые за долгое время что-то испытывала вновь: настоящую, сильную эмоцию – радость освобождения от опостылевшей жизни. И еще благодарность Северусу – ведь именно он помог мне решиться на это.
- Спасибо тебе, – прошептала я на пределе сил, соединяя наши губы в прощальном поцелуе. – И прости… Я ухожу.
Лицо Северуса перекосилось болью – ведь он понимал, что может лишь наблюдать за моей смертью.
- Гермиона, зачем ты покидаешь меня? Ведь ты все, что у меня есть! – выкрикнул он, чувствуя бессильную ярость.
- Теперь я свободна. – Я нашла в себе силы улыбнуться ему. – Пойми!
Я чувствовала, что остаются последние секунды пребывания в этом мире, и была по-настоящему счастлива. Мне не хотелось омрачать эту радость раскаяньем о том, что он будет корить себя за мою смерть. А еще мне было жаль Северуса. Ведь я скоро обрету покой, а ему придется продолжать жить. Но он сильный – он справится, а я так устала…
Я закрыла глаза, погружаясь в темноту, покой и легкость. Надо же, смерть – это не так и страшно...
- Я люблю тебя.
Забавно, раньше он никогда не говорил мне этих слов. Но они ничего бы не изменили – не изменят и сейчас. Я растянула неподатливые губы в очередной улыбке и произнесла на последнем вздохе:
- Я тоже… – и меня окутала тьма.
