Данный материал может содержать сцены насилия, описание однополых связей и других НЕДЕТСКИХ отношений.
Я предупрежден(-а) и осознаю, что делаю, читая нижеизложенный текст/просматривая видео.
К концу занятия по зельеварению класс неизменно заволакивался дурманящими парами, и находиться там становилось почти невозможно. Постукивание мерных ложек по стенкам котлов, звон наполняемых колб, шелест переворачиваемых страниц, осторожные перешептывания и этот тошнотворный туман вместо воздуха – Драко с трудом проталкивал его в легкие, считая минуты до окончания урока. Ко всему этому можно было бы привыкнуть, ко всему, кроме темной фигуры профессора, то и дело прохаживающегося между рядами и отслеживающего каждый нерегламентированный вздох. Присутствие Снейпа начало раздражать Драко еще в прошлом году: отчего-то под взглядом декана из рук Малфоя то и дело падали ингредиенты, а сама работа стопорилась – Драко переставал соображать, что делает. Видимо, от Снейпа эта странная реакция не укрылась, потому что подходить к котлу Малфоя он перестал. Кроме того, профессор даже постарался сократить еще с первого курса ставшие обычными визиты Драко в личные комнаты декана, где прежде Малфою было разрешено просиживать допоздна и иногда даже занимать любимое профессорское кресло. Визиты сократились, зато, словно на дрожжах, начало расти раздражение.
Вот и сейчас Драко не видел, но чувствовал, как Снейп то и дело бросает взгляд на его котел. Лишь на котел, и никогда – на него самого. И что ему там понадобилось? Вон у придурка Лонгботтома как всегда какое-то месиво. Сейчас он еще добавит гной борбонтюбера, которым тут же провоняет все подземелье, и пару капель крови саламандры, и отправится в больничное крыло с ожогами. Не лучше ли следить за ним? Нет же, смотрит только в сторону слизеринцев.
Бокал, слишком резко поставленный на стол, жалобно звякнул. Драко нашел в себе силы не вздрогнуть, но убрал руки с клавиш.
- Ты уже неделю разучиваешь эту пьесу. Там фа бемоль. Фа бемоль, Драко. Я начинаю думать, что тебе не под силу даже элементарные вещи,
– Люциус сунул ноты сыну под нос.
- Этой ноты даже не существует, – капризно ответил Драко. – Зачем писать «фа бемоль», когда играть нужно все равно ми?
- Драко, если кому-то принципиально называть вещи определенным образом, глупо этому препятствовать. Или ты не понимаешь, для чего может понадобиться завуалированный смысл? – младший Малфой безмолвствовал.
Бросив измученный взгляд на мать – это всегда срабатывало – он прокручивал в голове единственную мысль – о том, как сильно ненавидит фортепианную игру.
- Люциус, оставь ребенка в покое, – вступилась за сына Нарцисса.
- Он совершенно не желает думать головой, – слегка пренебрежительно произнес Малфой, но все-таки вернулся в свое кресло.
Уроки музыки закончились через месяц. Драко подозревал, что в избавлении его от этой неприятной обязанности мать сыграла не последнюю роль.
Как бы там ни было, сейчас, на зельеварении, Малфою вспомнился именно этот давний эпизод. Подумалось, что отец был не так и не прав, желая донести до сына простую мысль о различии названия и сути. Вот он, его персональный «фа бемоль». Прохаживается между котлов, изредка отпуская едкие замечания и пронизывая взглядом каждого, кто хоть чем-то привлек его внимание. « Каждого, но никогда – меня. Еще не так давно я мог в его комнатах называть его по имени, и он… тоже звал меня «Драко». Теперь только «мистер Малфой»… и двери кабинета всегда закрыты. Я так и не узнал, как ему удается сверкать белизной воротника и манжет, когда волосы вечно спадают неухоженными прядями… Наверное, он присматривал за мной по чьей-то просьбе… видимо, теперь это лишнее. Наверное, он знает… нет, он точно знает, обо всем. О приказе Лорда, о том, что я должен сделать… Только теперь это не его дело. Его вообще никогда не интересовали мои дела, если долг не требовал быть в курсе. Да и пошел бы он! Я справлюсь сам, без всех этих «Мистер Малфой, с вашей стороны это было бы неосмотрительно», «Мистер Малфой, это неудачное решение»… «Драко, вы в своем уме? В такой час…!»… Он не знает, что только под покровом ночи можно заметить на его лице эту тень улыбки, только в темноте можно позволить себе чуть больше… ну, самую малость. Неосторожным движением коснуться его руки, а то и вовсе усесться рядом, прямо на ворсистый ковер, положить голову ему на колени, пока он читает… Одной рукой он будет удерживать книгу, а второй перебирать его волосы, делая вид, будто не замечает этого, не придает значения. На самом же деле, нельзя столько времени тратить на одну страницу, все это чтение – предлог, видимость, пресловутый фа бемоль, чтобы не нарушать устоявшиеся правила, не переходить незримую черту».
- Мистер Малфой, задержитесь.
Драко вздрогнул. И когда только занятие успело закончиться? Зелье не готово даже наполовину, вот черт. Хотя, это лишний повод для разговора. Может, делать так каждый раз? Тогда поводов всегда будет предостаточно.
- Сэр.
- Зайдите ко мне вечером.
И все. Ни причины, ни объяснений, сказал и тут же вышел, взмахнув полами мантии, как ворон крыльями.
К вечеру всегда становилось страшно. Драко никогда не был храбрецом, и сильным он тоже не был. Ни духом, ни, тем более, телом, даже выдающимися магическими способностями не обладал. Все силы уходили на то, чтобы при свете дня никто не усомнился в том, как он горд получить от самого Лорда важное задание. О невыполнимости задания Драко предпочитал не думать. С наступлением сумерек в голову начинали просачиваться страхи. Вереницей, один за другим, а потом уже сплошным потоком. Они вначале просто роились внутри, затем заставляли руки дрожать, а после сковывали все тело так, что казалось, будто стоит двинуться – и спасения не будет. Драко заимел привычку вечерами подолгу рассматривать правое предплечье. Метки не было, но в неверном свете каминного пламени мерещилось, что она уродливыми линиями проступает сквозь кожу. Драко слышал, что это очень больно, когда Лорд выжигает на твоей руке свой знак, а потом, при каждом вызове, знак жжет не хуже каленого железа. Он и сам видел, как искажается отцовское лицо, как хватается он за руку в тщетной попытке унять боль, когда Лорд зовет. Представлять, что будет, если задание останется невыполненным, Драко не смел, это было больше того, что он мог выдержать. Среди слизеринцев ходили слухи, что стоит не явиться на вызов, как змея на предплечье оживет и вонзит ядовитые зубы в плоть отступника. Естественно, это была ерунда, страшилка для первокурсников, но сейчас Драко почти верил.
- Что с вами? Прекратите стучать и входите.
Оказывается, вот уже несколько секунд он стоял перед кабинетом декана, нервно постукивая в дверь.
Снейп казался взволнованным, пусть и старался не подавать виду. Только тот, кто не знает профессора близко, мог не угадать, что пальцы за его спиной сцеплены так сильно, что костяшки совсем побелели. Драко вдруг стало совсем не по себе. В его мыслях Снейп всегда был непробиваемой стеной, заслоном, панацеей от всех возможных бед, сейчас же он видел перед собой обычного человека, способного бояться, нервничать и ошибаться, как любой другой. Как некстати, ну почему именно теперь под четкими линиями должны проглядывать неумелые мазки неофита. Драко начинал злиться. На Снейпа, на отца, на Лорда, на Дамблдора, на идиотские правила, на дуру Паркинсон, на чадящий неподалеку котел, но главным образом все-таки на Снейпа. За слабость, за ядовитые комментарии, за вечную недосягаемость, за то, что бросил его одного. «Думаешь, стоит поманить, и я прибегу, как потерянный щенок? Мне больше не нужны твои подачки, ни сейчас, ни потом. Вообще никогда».
Не проронив ни слова, Драко прошел через весь кабинет, распахнул дверь в гостиную и нагло расселся прямо в профессорском кресле.
- Что ж, мистер Малфой, – от этого тона гостиная не заиндевела только потому, что весь холод предназначался Драко, – вижу, вам уже лучше.
Малфой глубокомысленно промолчал. Не нашел достойного ответа. Злоба, будто устыдившись наглости Драко, отхлынула так же внезапно, как и пришла. Теперь в глубоком кресле он чувствовал себя неимоверно глупо и неудобно, но отступать было поздно. Дома у Малфоя был слишком яркий пример, олицетворяющий собой выражение «держать лицо», чтобы Драко сейчас пошел на попятную.
Пока он размышлял о том, как выйти из сложившейся ситуации быстро и без ущерба собственному самолюбию, велением Снейпа на столе образовались две изящные чашечки с благоухающим на всю гостиную кофе. В аромате угадывались нотки кленового сиропа – профессор явно знал о вкусах Драко. Одарив его укоризненным взглядом, Северус устроился в кресле напротив.
- Пейте, – повелительно произнес он, взяв в руки свою чашку.
- Благодарю, нет желания.
Чашка Снейпа со стуком опустилась обратно на стол, чудом не расплескав свое содержимое.
- Бросьте придуриваться! – по части мгновенных вспышек профессор, будь это возможным, перещеголял бы весь Хогвартс.
- Может, вы просто скажете, зачем мы здесь? У меня есть дела важнее, чем кофе в вашей компании, – это был перебор, Драко и сам прекрасно это чувствовал, только по части все тех же вспышек и он был бы не в последних рядах.
- Как раз о ваших делах я хотел поговорить, – отчего-то ледяное спокойствие в голосе Снейпа пугало куда больше криков. – Вы глубоко заблуждаетесь, мистер Малфой, считая, что я каждый раз буду находиться в нужное время в нужном месте, чтобы предотвращать непоправимые ошибки, чуть было не происходящие от этих ваших дел. Будьте так добры, расскажите мне, когда в вашей голове возникнет очередной гениальный план, чтобы я знал, сколько похоронных процессий готовить, и заодно предупредил ваших родителей о необходимости заранее составить свои некрологи. Наверняка они напишут достойную речь и для вас. Как выяснилось, сами вы не способны ни к чему, кроме наглости и самодовольной глупости.
Во время монолога Снейп приблизился к втянувшему голову в плечи Драко, и теперь нависал над ним подобно хищной птице.
Губы Драко невольно задрожали, что не могло укрыться от профессорского взгляда.
- Я могу вам помочь, если вы прекратите вести себя как болван, – тихо, но очень резко продолжил Снейп.
- Мне не нужна помощь! – упрямо произнес Драко, но его нетвердый голос говорил об обратном. Ком в горле поднимался все выше, грозясь вырваться наружу всхлипом. Такого фиаско Малфой не мог себе позволить. Нужно было убираться отсюда, бежать как можно дальше, прямо сейчас, немедленно. Драко попытался вскочить с кресла, но это было не так просто – профессор все еще нависал над ним, кроме того, явно предвидел такое развитие событий.
- Драко, – вместо того, чтобы вырваться из комнаты, Малфой очутился в руках удерживающего его Снейпа. В тоне профессора, все еще холодном, что-то неуловимо изменилось: – Драко, – повторил Снейп с какой-то сжимающей сердце горечью. И плечи Малфоя вздрогнули, потом еще раз, по щекам, вопреки желанию, пробежали соленые дорожки. Давясь слезами, он прижался к снова такому сильному Снейпу, который, казалось, как раз в этот миг совсем не знал, что предпринять. Он лишь обнимал Драко, несмело поглаживая его по голове, и чуть слышно шептал: «Мой мальчик …» Что еще можно сделать, когда ни одна волшебная палочка не в силах помочь, и любые слова о счастливом исходе прозвучат не в лад. Ни кленовый сироп, ни правильно сыгранная нота не сотворят чудо, но если забыть о нюансах, мажор может смениться минором. Именно в нюансах Снейп всегда был силен, но сейчас прижимающийся к нему Драко как никогда ясно понимал, что здесь они не играют роли. Какую бы сторону он ни выбрал, куда бы ни пошел, Снейп будет рядом, просто потому, что в любви не важны диезы и бемоли, важно продолжать играть. Для Драко все вдруг стало так просто и ясно, будто в лабиринте нашлась заботливо оставленная Ариадной нить. И значить это могло только одно: хотя бы одна нота в этой истории не была фальшивой, а название этой ноты не имеет никакого значения.