"Он улетел, но обещал вернуться!" - отвечал Гарри Поттер на всяческие расспросы Северуса Снейпа от том, куда делся Сириус Блек из башни Хогвартса.
(с) Вечный Бродяга
Данный материал может содержать сцены насилия, описание однополых связей и других НЕДЕТСКИХ отношений.
Я предупрежден(-а) и осознаю, что делаю, читая нижеизложенный текст/просматривая видео.
В соавторстве с Сехмет
все, что принадлежит тете Ро - то ей принадлежит; образ Рабастана вдохновлен текстами Redhat (но не исключен ООС); нашего - только бредогон.:)
...И джентльмен выкинул только что
пойманную русалку обратно в реку.
Другой спросил его:
- But why?
- But how?
- Мо-лод-цы, - тон Долохова не сулил ничего хорошего. - Оба.
Впрочем, хорошо было уже то, что он имел сейчас возможность устраивать разнос болезненно поводящему правым плечом младшему из братьев Лестрейнджей и брезгливо смахивающему палочкой брызги крови с подола мантии Люциусу Малфою. Еще полчаса назад, когда он, подняв всю свою группу, вытаскивал их из того заведения, где должна была состояться встреча с некоей небезызвестной личностью из Министерства, оказавшаяся на деле провокацией Аврората, у него не было никакой уверенности в том, что будет кого потом распекать за невнимательность.
- Ладно. Плевать, - процедил он, окидывая взглядом обоих изрядно помятых молодых людей. - Сейчас отправляйтесь вот по этому портключу, - в широкой мозолистой ладони возник жестяной потемневший от времени портсигар. - И чтобы без моего ведома никуда ни ногой. Остальное потом.
Рабастан вскинулся было что-то возразить, но более благоразумный Люциус быстро перехватил одной рукой портсигар, а другой – локоть напарника, и через мгновенье оба Упивающихся исчезли в короткой вспышке яркого света.
- Ну и дыра, - мрачно констатировал Малфой, поддев носком ботинка очередной выкрошившийся из облезлого рассохшегося паркета брусочек.
- Зато выпивка есть! - беззаботно отозвался из соседней комнаты Рабастан.
Подтверждением его слов за стеной звякнуло, гулко раскатившись по скудно обставленному домишке, упрятанному где-то в глухом ельнике, черневшем за окнами сплошной стеной.
- А что-то помимо? - безнадежно осведомился Люциус.
- Сыр и пара лепешек, - отрапортовал Лестрейндж, транспортируя все упомянутое на низкий кривоногий столик.
- Шикарно.
Старая, посеревшая от многолетней пыли кушетка - единственное сидение в обеих комнатах, не считая вертлявого одноногого табурета – отчаянно скрипнула под малфойским весом, но, против ожиданий, не рассыпалась.
- Да насрать! Твоя задница цела. Моя задница цела. И у нас до фиолетовых мантикор отличного огневиски. Так почему бы двум благородным сэрам?.. - Рабастан многозначительно помахал в воздухе уже початой бутылкой, выплеснув часть содержимого на недоеденный молью ковер.
Следующий час, а также некоторое существенное количество приконченного огневиски, более или менее примирили Люциуса с окружающей действительностью, он даже не побрезговал вытащить из-за кушетки тоненькую книжонку в довольно паршивом переплете и теперь лениво перелистывал желтоватые пыльные страницы, вполглаза наблюдая за собутыльником. И то, что он наблюдал, не слишком его радовало. Рабастан начинал скучать. В этом было его основное и непостижимое для Люциуса отличие от прочих Упивающихся. Большинство после передряги, вроде сегодняшней, впадало в легкий ступор вследствие сильного напряжения. Сам Люциус становился до крайности раздражительным. А вот в Рабе парадоксальным образом просыпалась жажда продолжения деятельности. Ему всегда было немного мало. А когда мистеру Лестрейнджу-младшему было чего-то мало...
- Это что за гребаный Шекспир, бллин? - поинтересовался он и потянулся через стол за книжкой, попутно уронив пару бутылок разной степени наполненности.
- Ничего интересного. Писанина какой-то Скитер. Бред в стиле "по круциатусу и баиньки".
- Ха, - Рабастан таки добрался до искомого предмета и, отобрав его у Люциуса, принялся перебирать страницы. - А говорят, это здорово расслабляет и голова на утро свежая.
- О да, - усмехнулся Малфой, подливая еще на три пальца в свой непростительно опустевший стакан. - Сейчас по круциатусу, а с утра на свежую голову...
- Я не про круциатусы, - отмахнулся Лестрейндж.
- Да? - деланно изумился Люциус. - И кто же так глубоко просветил тебя?
- Да Эван как-то по пьяни трепался.
- Ааа... - Малфой как-то враз поскучнел.
- Не! А правда, Люк! Вот ты хоть раз трахался с мужиком?!
- А почему это тебя беспокоит?
- А давай попробуем?
- Ну-ну. Вот прямо тут? Вот прямо сейчас?.. - Люциус мгновенье помедлил, но количество выпитого уже некоторое время как перешло в качество, и в обычно сдержанном и почти маниакально расчетливом Малфое проснулся тщательно душимый в более адекватном состоянии азарт. – А давай! - ухмыльнулся он, идея поставить "бешеного Лестрейнджа" раком неожиданно стала потрясающе привлекательной... особенно если посмотреть на нее сквозь толстое мутное стекло бокала... вот так.
Однако, похоже, подобные же радужные мысли возникли и в черноволосой голове сидевшего напротив:
- Тогда я первый!
- С чего это?
- А чья идея, бллин?!
- Блестящий аргумент, - фыркнул Люциус и сделал еще один внушительный глоток. - Хорошо, давай кинем жребий?
- Давай, - согласился Рабастан и вынул из кармана мантии галлеон. - Oriol, - торжественно провозгласил он, чудовищно коверкая родной язык непосредственного начальства.
Монета сверкнула в воздухе и шмякнулась в подставленную ладонь. Разумеется, никакого oriol'а на этой ее стороне и в помине не было, но и цифр не наблюдалось.
- Oriol наш сэр Раба, - проворчал Малфой.
- Струсил?! - осклабился Лестрейндж.
- Ничуть, - ослепительно улыбнулся Люциус и не преминул запустить ответную шпильку. - Сомневаюсь только, что у тебя встанет.
- Можешь не сомневаться! - отрезал Рабастан, и Люциус заметил, как нехорошо и очень знакомо сверкнули темные глаза. - Снимай-ка свои тряпки, Люк.
Малфой принялся раздеваться, почти неосознанно путаясь в застежках мантии, пуговицах сорочки и брюк, и белья... все происходящее будоражило его все больше и больше. Почти заводило. А вот Рабастан, похоже, несколько подрастерялся:
- Ну, ты пройдись, что ли... - не слишком уверенно изрек он, отрывая одну за другой пуговицы в попытке освободиться от одежды.
Люциус расхохотался, но таки продефилировал вокруг стола и привольно расположился на животе на кушетке, вполглаза наблюдая за Рабастаном, похоже, наконец вернувшимся в колею и вспомнившим один нехитрый прием из глубокого отрочества. И все же Малфой успел несколько продрогнуть (в отсыревшем нежилом доме было не жарко, несмотря на разгар лета), прежде чем сверху на него всей своей, не самой маленькой, массой навалился Лестрейндж.
- Эй! Полегче! - возмутился Люциус, пытаясь вывернуться из-под стискивающего его за бедра Рабастана. - Ты мне сейчас все переломаешь.
- Не боись, - ухмыльнулся тот.
- Не забудь Очищающее и смазку, - менторским тоном продолжил Малфой.
- Чего, бллин?!
Новоиспеченный наставник закатил глаза и в нескольких фразах пояснил свои указания.
Рабастан громко заржал, но выполнил все.
- Что это? - с сомнением поинтересовался Люциус, ощущая что-то странно липкое, растекающееся в районе ануса.
- Масло, - Рабастан уже вновь вернулся к своему агрегату, Люциус почувствовал его напряженную плоть на своих ягодицах.
- Какое? - остатки разума цеплялись за нелепые вопросы.
- А я, бллин, знаю?!.. И вообще, закрой пасть, Люк!
- Что, сконцентрироваться меша...
Остатками фразы Малфой подавился. Потому что Рабастан, не утруждая себя такими пустыми формальностями, как прелюдия, с силой толкнулся вперед. Входя. На миг Люциус забыл дышать. Боль была запредельная. А потом он заорал. Заорал так, как не орал и под Круциатусом. Но крик его тут же захлебнулся в жутком разрывающем ритме. Почему-то представилась раскаленная кочерга. Вперед. Назад. Вперед. Назад. Вперед. Назад. Вперед... Люциус уже почти задохнулся вдавленный потным разгоряченным телом в пыльные объятья кушетки, когда у него в голове вдруг предельно ясно возникла простая мысль: "А какого дементора я все это терплю?!" И, уцепившись за нее, Люциус рванулся куда-то в сторону. Внутри тоже что-то дернулось. И тут же ритм ускорился, а спустя пару мгновений Рабастан вздрогнул, застонал и, выйдя (почти нечувствительно для ошалевшего от боли партнера), всем телом навалился на Люциуса, хрипло дыша и бормоча что-то неразборчивое. Последним усилием Малфой таки выбрался из-под него и, слабо соображая, что делает, принялся ползать рядом с кушеткой, собирая раскиданную одежду. В памяти неотрывно маячила благостная физиономия Эвана, и от этого почему-то становилось еще пакостнее.
- Эээ... Люк, - голос у Рабастана все еще был хриплый и подрагивал. – А это нормально?
- Ч-что?
- Ну, что у тебя кровь из зада идет...
- Что?!
Люциус завел руку назад. От прикосновения истерзанный анус полыхнул новой волной боли, а на пальцах осталось красное, липкое. И то же красное и липкое сочилось по бедрам, пятная белоснежную сорочку, на которой он стоял коленями.
- Твою ж мать... - прошипел Малфой.
- Бллин! Сейчас я тебя подлатаю! - Рабастан кубарем скатился с кушетки и потянулся за закатившейся под стол палочкой.
- Не трогай! - рявкнул бледный, как полотно, Люциус. - Ищи гребаный порох и тащи сюда Снейпа. Живо!
- На кой Снейпа-то? - Лестрейндж после произошедшего тоже соображал очень туго.
Однако, увидев, как Малфой оседает на пол, приваливаясь плечом к кушетке, Рабастан словно очнулся и через пару мгновений уже скакал по комнате, путаясь в рукавах натягиваемой на ходу мантии.
А еще чуть погодя, Северус Снейп открыл глаза в своей убогой, провонявшей всевозможными зельями комнатушке над аптекой и изумленно воззрился на торчащую из зеленого пламени в камине голову младшего Лестрейнджа, поливающего его, Снейпа, самыми отборными выражениями из лексикона Долохова. Вид обалдевшего Снейпа еще долго потом грел воспоминания Рабастана. А зельевар между тем, несколько оправившись, пытался вычленить смысл происходящего.
- Что произошло? - удалось ему, наконец, вклиниться в нескончаемый поток.
- Там Люку худо. Я, похоже, покалечил его сиятельный зад.
- Что?!
- Долго объяснять. У него кровотечение и сильное. Да шевелись ты, драконий обглодок!
Все еще не слишком понимая, что же все-таки случилось, Северус набросил мантию прямо поверх пижамы и сгреб в дорожную сумку содержимое одного из ящиков стола. И как раз вовремя, потому что в следующий момент отчаявшийся ждать Рабастан, высунувшись еще сильнее из пламени, ухватил его за ногу и, что есть силы, дернул на себя, увлекая в оглушительный зеленый водоворот.
- Вообще-то это было смертельно опасно для нас обоих... - мрачно заметил Снейп, собирая разлетевшееся по полу содержимое сумки.
- А это смертельно опасно для него, мантикора тебя за яйца! - Рабастан, поднявшись, махнул рукой куда-то вглубь полутемной комнаты.
- Так, - сказал Снейп, окинув взглядом место побоища.
- Так, - сказал Снейп, наклоняясь к слабо ворочавшемуся на полу Люциусу.
- Так! - сказал Снейп, приподняв край малфоевской мантии, которой накрыл ее хозяина Рабастан, прежде чем бежать за помощью. – Перенеси его на кушетку. Осторожней. Да, животом вниз.
Потом Снейп надолго замолчал. Только мелькали худые руки с палочкой и какими-то склянками. Примерно через четверть часа зельевар, наконец, чуть пошатываясь, поднялся на ноги:
- Разрывы я залатал. С возможными инфекциями разобрался. Теперь только постельный режим и хорошее питание, - с этими словами он направился к камину, но, прежде чем нырнуть в зеленое пламя, таки обернулся и с истинно снейповским отвращением в голосе бросил: - Идиоты.
Пустая бутылка влетела уже в пустой камин.
- Нет. С бабами проще, - изрек Рабастан с несвойственной ему задумчивостью, глядя в покрытый трещинами и разводами потолок.
- Не поспоришь. Все, Раба, с тобой я только пьянствую, - отозвался Люциус, отбирая у него початую бутылку огденского.
- У тебя ж "постельный режим"! - взвился Лестрейндж, горлышко бутылки вильнуло, и струйка спиртного прошла мимо люциусова стакана.
- А я кровопотерю восполняю, - Люциус потянулся за другой бутылкой, - Скажи спасибо, что виски...
- Да лучше б ты у меня крови отпил! Это же последняя!
