Рону подарили часы. Показывают - если маленькая стрелка внизу, а большая вверху - 6 часов. Если обе вверху - 12 часов.
Решили проверить Рона:
- Сколько времени?
- Э-э-э... пока неизвестно
Данный материал может содержать сцены насилия, описание однополых связей и других НЕДЕТСКИХ отношений.
Я предупрежден(-а) и осознаю, что делаю, читая нижеизложенный текст/просматривая видео.
Отмечен я клеймом злословья и позора,
Утехой служит мне одна любовь твоя,
И не боюся я людского приговора,
Уверенный вполне, что ценишь ты меня.
Ты для меня - весь мир! Хвалы и порицанья
Мне дороги тогда, коль сказаны тобой;
Нет в свете никого, кто б силой увещанья
Склонил мой гордый дух идти стезей иной.
Для лести и хулы закрыт мой слух змеиный,
О мнении других забота мне чужда;
К ним в сердце у меня презренье и вражда!
Я полон мыслью о тебе, живя мечтой единой,
Всем существом моим сроднился я с тобой!
Мир без тебя - ничто, окутанное тьмой.
Шекспир, сонет 112
- Малфой, ты кретин. Я ведь мог и не захотеть, не согласиться. Ты хоть понимаешь, что большую часть времени мне хотелось тебя убить? Нет? – Поттер, не глядя, нашарил валявшуюся поодаль мантию с гриффиндорским гербом и закутал в нее Драко. - На будущее: еще раз преподнесешь мне какой-нибудь сюрприз - я действительно шарахну тебя Круциатусом. Мне еще хоркрусов невъебенное количество делать, а тут ты, со своей ценой... Иди ко мне, Хорек, - Поттер притянул к себе вялого, опустошенного Драко и погладил его по спине. - Я знаю, что ты не хотел усложнить мне задачу, но это не значит, что ты не виноват. И я хочу сразу расставить все точки над "i". Северус ничего не должен знать. И твой рара тоже. Потому что первое, что сделает Люциус, обнаружив ЭТО у тебя на животе - настучит Северусу. И Северус расстроится. А раз ты оказался таким знатоком Древней Магии, то должен понимать, что до проведения ритуала мой супруг должен быть доволен и счастлив, как никогда в жизни...
Поттер лизнул Хорька в шею.
- Мордред, - поморщился Драко, чуть отодвигаясь. Прокушенная в нескольких местах шея болела адски, как и задница, из которой, он чувствовал это, текла по ногам кровь пополам со спермой Поттера. Все тело болело и ныло, - не узнает ничего твой Снейп. Зачем мне его расстраивать? У него рука и сердце, у меня душа. Меня, знаешь ли, вполне устраивает. Вот так тебя, Потти, и разберут на части, - ехидство к Драко начало возвращаться семимильными шагами. - А насчет хоркруксов и прочего... ты, Потти, ужасно нетерпелив, впрочем, как всегда. Накрылись дырявым котлом твои хоркруксы. Ты не забыл, что только что мне свою душу продал? Всю. Целиком. Она тебе не принадлежит. Начнешь делить - сдохнешь. Хотя можешь попробовать, ты ж у нас упр-я-я-я-мый, - насмешливо протянул он и, чувствуя, что Поттер вновь готов его убить, быстро добавил, - а грохнешь меня - тоже сдохнешь. Я тебе не что-нибудь, я тебе вассальную клятву* принес. Ты теперь, как мой господин, обязан защищать меня и мой род.
Драко взглянул в опасно блестевшие, зеленые глаза, понимая, что Поттер сейчас недалек от мысли убить не только его, себя и все живое на планете, но пустить под откос еще парочку вселенных.
- Ты же в моей голове разве что джигу не станцевал, неужели не понял в чем суть заклинания? И прекрати это, - он устало прикрыл глаза. - Не надо рыться в моих мозгах насильно. У меня после твоего посещения, голова болит. Я тебе и так все покажу.
- Когда я трахаюсь, то я ТРАХАЮСЬ, - расслабляясь, хмыкнул Гарри. - Ну, некоторым иногда еще, ставлю Метку. Мне некогда разбирать, что там у тебя в голове, так же, как некогда приглядываться к особенностям твоей задницы. Если бы мы тут ласкались, как первокурсники, так у тебя ни жопа, ни голова не болели бы. А так, извини. Что есть, то есть.
- Вот уж не думал, что ты решишь пойти по пути Томми, - чуть пожал плечами Драко. - Ты же видишь - тупиковая ветвь развития событий. Станешь личем и найдется следующий герой, который тебя ухлопает. И меня, между прочим.
- Как был ты слизеринцем, так им и остался, - вздохнул Поттер. - Ты физиономию Томми видел? И я видел. Не испытываю ни малейшего желания иметь такую морду в вечности. И, поскольку я - гриффиндорец, то мы пойдем другим путем и учтем ошибки предшественников. Все эти бредни о душе... Томми так и не понял, что есть уйма других вещей, которые вполне можно вкладывать в хоркрусы. Потому что слизеринец, и потому что ограничен, как все вы. Уперлись в свою Древнюю Магию и дальше собственного носа видеть ничего не желаете... да перестань ты вертеться! - Гарри прижал Хорька покрепче. - Какой-то старый дурак написал вам рецепт, и вы сотни лет варите по нему зелье, не задумываясь ни о чем. Надавить на боб серебряным ножиком - маленькое изменение, а эффект - выше крыши... Вот я и внесу ма-аааленькое изменение... - Поттер улыбнулся улыбкой Чеширского Кота и облизнулся.
Слушая Поттера, Драко придушенно фыркнул и скептически оглядел новоявленного "Темного Властелина", размышляя, понимает ли он вообще, что делает? Эти гриффиндорцы... Вечно они сначала делают, а потом думают. Да вот хотя бы как с этим заклятием...
Поттер вернул ему насмешливый взгляд, лениво пропуская через себя образы, теснящиеся в распахнутом сейчас для него сознании Малфоя. Гарри понимал очень многое. Однажды он пришел к выводу, что в этом мире все продается и покупается. В конце концов, нашлась же цена и для его души, хотя он совершенно не рассчитывал кому-то вручать ее в вечное пользование... Но о душе Поттер не жалел, ибо особой надобности в ней не видел... Гарри уже имел опыт сделок с Силами, и мог с совершенной уверенностью сказать, что Силы предпочитали расплату отнюдь не душами, хотя и на этот товар были покупатели.
Одной из величайших способностей Гарри была способность любить. Возжелай он, как следует, он возлюбил бы даже Нагайну, причем искренне и пылко. Поттер совершенно точно знал, что тот выброс горя, ужаса, отчаяния и боли, который будет спровоцирован гибелью Северуса, придется Силам по вкусу. Отданное добровольно, всегда принимается охотнее, чем то, что вырывается силой.
Томми был настолько эгоистичным и цельным, что лепил свои хоркрусы по одному, долго, тяжело и нехотя. Он совершенно не умел жертвовать своими интересами и своими привязанностями, пусть и специфическими. В отличие от Гарри, который был готов жертвовать и собой и другими.
«Все-таки, Поттер никогда не отличался внимательностью, зато гриффиндорской романтики и патетики в нем было через край. Любовь...» - Драко презрительно скривил губы. – «Любовь приходит и уходит. Недаром старый маглолюбец Дамблдор вечно твердил о ценности души. Если нет души, то и любить нечем. Даже дементоры предпочитают душу. Ведь именно она - суть человека, а любовь и ненависть лишь следствия. О да, мелкое зло всегда предпочитало питаться эмоциями. Но настоящее Зло смотрит глубже».
«Ах, слизеринцы, такие же наивные, как Дамблдор, который, по большому счету, ничем от слизеринцев не отличался, разве что был склонен к излишнему эпатажу. Он полагал, что самый лакомый кусок для Сил это душа. О да, конечно, душа того, у кого ничего за душой нет. Из нищего дома не грех и крысу украсть. Душа...» Основой основ Гарри считал Разум. Это он заставлял Поттера двигаться вперед и останавливаться в нужный момент у самого края пропасти. Это Разум смотрел через зеленые витражи закрытых окон и смеялся, видя, как пытаются достучаться до него симпатичные девочки, почтенные старцы и рыжие мальчики. Это Разум позволил Гарри просчитать последствия кульминации раньше, чем поднялся занавес над прологом.
«Душа не способна любить, так же, как неспособен любить Разум. Любовь есть неотъемлемое качество и свойство человека. Кому-то даны жалкие крохи, которых хватает лишь для того, чтобы согреть уютную норку под одеялом. А кому-то дана расширяющаяся вселенная. Исторгнуть из человека душу просто. Дементорам даже не нужны для этого заклятья. А вот извлечь Любовь...» - Результат того стоил, и Гарри думал о том неминуемом миге освобождения, который должен был последовать за тщательно подготавливаемым катарсисом.
- Узко мыслишь, Потти. Томми на этом попался, – вслух заметил Драко, закрывая сознание. От поттеровского способа общения становилось немного жутко.
- А Томми вообще мало мыслил, - ответил Гарри. – Увидел, в книжке написано: "Рецепт бессмертия. Почти даром". И поверил. Действительно, лич. Нормальные люди сначала проверяют на других, а потом уж над собой измываются. Но Томми же "умный". Прямо как ты, Драко.
- Да. Я умный, красивый и богатый наследник древнего магического рода. Мечта всех магов обоего пола не только в Британии, но и за ее пределами, - язвительно согласился Драко, окидывая Поттера взглядом наследного принца, увидевшего пыль на своих ботинках. - У меня вообще масса всяких достоинств, талантов и…
- И я начинаю подумывать о втором раунде, - глаза Поттера предупреждающе сверкнули в полутьме, когда он поймал этот хорошо знакомый, высокомерный взгляд стальных глаз.
Его рука, до этого лениво поглаживающая ягодицы Малфоя, напряглась, и он резко вогнал в истерзанную плоть средний палец.
- Гребаный олень! – в глазах потемнело от боли, и Драко инстинктивно ткнул Поттера в солнечное сплетение, заставив того задохнуться. - Больно же! Тупой гриффиндорский ублюдок! Чтоб тебя разорвало на тысячу маленьких Волдемортов! Сделаешь так еще раз, нихуя тебе больше не раскажу и пиздуй воплощай свои гениальные планы в одиночку.
- Тише, придурок, - пробормотал Гарри, склоняясь к животу Малфоя и целуя Метку. - Сейчас станет лучше. Гораздо лучше.
- Что за... - вопрос застрял в горле, когда Драко почувствовал, как, словно от брошенного в воду камня, магия Поттера разошлась по его телу теплой покалывающей волной.
- Чувствуешь? - Гарри поднял голову и улыбнулся. - Сейчас будет еще ярче.
Он осторожно прошелся по черному рисунку кончиком языка, постепенно спускаясь туда, где бледная кожа малфоевского живота была испачкана спермой.
- Мх... нх... По-оттер-р… Я… все понял, - Драко на миг показалось, что его тело начало жить отдельной жизнью, - ты… хочешь, чтобы я скончался в этом сраном чулане?
- Нет. Хочу я все еще тебя. И да. В этом сраном чулане.
Поттер обхватил губами головку члена Малфоя.
Тело откликнулось на прикосновения поттеровского языка, словно услышало древний дикий зов. Кровь прилила в пах, дыхание сбилось, ноги сами собой раздвинулись еще шире.
- Так? - Поотер провел языком между ягодиц Малфоя и остановился - Или ты предпочитаешь как-то иначе?
- Блядь! - по позвоночнику вверх мгновенно прошла покалывающая волна, заставившая Драко непроизвольно дернулся.
Язык вновь легко коснулся саднящего ануса, посылая по нервам электрический разряд, ударивший прямо в мозг.
- И куда же делось легендарное малфоевское высокомерие? - насмешливо наблюдая за выгибающимся в конвульсии Хорьком поинтересовался Гарри. - Хочешь продолжения?
Драко в ярости сжал зубы. Расплыться перед Поттером теплой розовой лужицей? Сдаться, без боя, покорно виляя хвостом и облизывая хозяйскую руку? Да никогда! Он приподнялся, опираясь на локти и глядя прямо в глаза недобро усмехающегося Поттера.
- Что, Потти, повелся? - яд в голосе Драко достигает предельной концентрации. - Оказывается, стоит немного польстить, чуть-чуть постонать, надавить на жалость, и вот уже герой всея магической Британии готов лизать зад без пяти минут Упивающемуся? -
«… о, да... мать твою… о, да!..»
Дразнить Поттера всегда было отдельным, ни с чем не сравнимым удовольствием. И сейчас видеть, как с него слетает насмешливое самодовольство, чувствовать, как из Поттера хлещет злость... Это сносит крышу сильнее выпитого залпом стакана огневиски! Разбудить дремлющую Тьму и ощутить ее злое внимание сконцентрированное на тебе... От этого захватывает дух и внутри что-то сладко переворачивается.
- Су-уууучка! Ну какая же ты су-ууучка! – не своим голосом рычит Поттер, видя ликование пляшущее в глазах Малфоя. - Тебе же нравится, да?!
Но он уже не может остановиться, это не в его власти.
Тьма чует добычу.
Пальцы безжалостно врываются в разорванное тело. Боль. Острая, как раскаленный нож по нервам. Рвущийся из горла крик.
Тьма скалится.
- Тебе так больше нравится, да?! Не верещи!.. - Гарри приподнимается и наотмашь бьет Малфоя по щеке липкой ладонью.
Хлесткий удар мгновенно обжигает лицо.
Тьма рычит.
- Ты сам пришел сюда... Сам подставился... И сам согласился...
«А кто-нибудь еще приходит, Гарри? Кто-нибудь еще соглашается заглянуть во Тьму, что живет в тебе? Она действительно непроглядна?»
- Ноги шире... Шире, я сказал!
«И как глубоко смогу заглянуть в нее я?»
- Попробуй заставить, - шипит Драко и, резко подобрав колени, изо всех сил бьет обеими ногами куда-то в солнечное сплетение Поттера, чувствуя, как тот подается назад.
Боль. Дыхание схватывает где-то на вдохе. Но это ерунда. Ослепляющая боль взрывает мозг. Ярость вскипает, кровь несется по венам в три раза быстрее, чем ей положено. Сосуды лопаются один за другим и белки глаз моментально наливаются багрянцем.
- Су-уука! - уже воет Поттер. - Блядь... Блядь...
Драко чувствует, как из Поттера хлещет ярость, настолько густая, что ее можно потрогать пальцами.
Тьма нападает.
Воздух выходит из легких, и наслаждение подступает все ближе к горлу. Смерть. Поттер любит это состояние, когда он не живет. Не дышит. Хорек оскалился. Пиздец Хорьку... Гарри взмывает над ним и легко, почти нежно, хватает Малфоя за волосы, прикладывая головой о каменный пол. Вцепляется в горло. Несильно. Поттер хочет, чтобы Хорек оставался в сознании, пока он будет его трахать. Он вдавливается коленом между ног хрипящего от удушья Малфоя, не забыв «случайно» проехаться по покрасневшей мошонке, и одним стремительным ударом оказывается внутри.
Легкие снова начинают качать кислород, и перед глазами Гарри мелькают крошечные золотистые искры.
Голова ударяется о каменный пол, волосы пропитываются кровью, перед глазами плывут черные пятна. Драко не может вдохнуть. Сознание начинает мутиться. Все, что удерживает его по эту сторону - острый, жгучий, выворачивающий внутренности интерес: успеет ли Тьма сожрать его, прежде чем Поттер сумеет остановиться, и захочет ли Поттер останавливаться вообще?
- Ты достойный хозяин, Потти? - хрипит он, еле шевеля губами.
А потом вселенная взрывается тысячью осколков боли, и все они разом вонзаются в тело, проникая глубже, больнее, еще больнее...
Тьма смыкается над ним.
Гарри чувствует, как сквозь него проходит волна адской боли. Малфой всхлипывает, и этого достаточно, чтобы Поттер замер. Он не собирается убивать своего... он не знает, как его теперь называть... Но нет, только не убивать. Такой нежный, такой хрупкий. Маленький. Мальчик. Кровь. Его волосы чернеют от крови. Гарри выпутывает пальцы из слипшихся прядей Малфоя, отыскивая узор Метки, еле касаясь кожи.
Отклик не заставляет себя ждать - по позвоночнику Поттера пробегает дрожь. Острая, сладкая дрожь. Мышцы живота Драко каменеют. Гарри проводит языком по окровавленной шее Хорька. И тут ему в голову приходит мысль. Он яростно впивается зубами в собственное запястье, разрывая плоть. Тяжелые алые капли падают на губы Драко. Если ему так сносит крышу от одного запаха малфоевской крови, то и на Хорька это должно подействовать.
Серебряная нить, пронизавшая Метку, пульсирует в такт биению сердца Гарри. Хорек выгибается и что-то лепечет...
Боль отступает медленно, как морской прилив. Драко пытается сделать судорожный вдох, и понимает, что может дышать. О, какое это оказывается счастье - просто дышать!
Вдох... выдох.
Он чувствует, как Гарри касается его живота.
Вдох...
Сердце сразу делает прыжок и начинает стучать где-то в горле, мышцы напрягаются, тело заходится в мелкой, неконтролируемой дрожи.
Выдох...
Язык Поттера скользит по горлу, влажный, настойчивый, заставляющий стонать от удовольствия. Что-то касается его губ.
Вдох...
И внезапно его окатывает жаркой волной. Запах крови бьет в нос, опьяняя, отнимая остатки воли... это кровь пахнет металлом, или металл кровью?
Выдох...
Тело предательски подается вперед, бедра, толкаются навстречу Поттеру, из горла вырывается какой-то судорожно-изумленный звук, за который ему стыдно-стыдно-стыдно! Что-то теплое и соленое, с привкусом меди, течет на язык.
Вдох...
Возбуждение обрушивается снежной лавиной, с размаху бьет в солнечное сплетение, заставляя сердце совершить какой-то невероятный кульбит. Следом за возбуждением приходит волна совершенно дикого, животного удовольствия, оттого что это делает с ним Поттер и это нравится ему до мурашек, нравится настолько, что весь мир может идти к чертям.
Вдох... вдох... вдох...
Руки сами обнимают горячее, скользкое от пота тело, притягивают, прижимают к ребрам...
Выдох.
Мерлин, как невыносимо сладко, как жарко, как тесно.
Вдох.
Запах Поттера вышибает остатки разума. Тело Поттера ощущается всей кожей. Кровь Поттера в венах Драко чувствует своего хозяина и требует его сейчас, здесь, немедленно!
Малфой вжимается в его тело так крепко, как только может. Стискивает руками и ногами. Сильный Хорек. Гарри смеется, чувствуя, как огонь опаляет вены. Он просовывает одну руку под поясницу Драко, а вторую под шею, и в результате какого-то неуловимого маневра уже сам оказывается лежащим на полу. Драко, насаженный на член Поттера, бессильно склоняется ему на грудь. Гарри чуть приподнимает Хорька и слегка толкается бедрами.
- Давай, Драко... хочу, чтобы ты сам... Давай же....
Наваливается сумрак. Краски меркнут перед глазами, все уходит в дымчато-серый, и только белоснежное тело в красных разводах, с зияющей пастью Метки по-прежнему слепит своей яркостью, а в ушах звенит струна возбуждения партнера. Драко двигается с трудом, медленно, и этот ритм сводит Гарри с ума. Ему кажется, что до оргазма осталась вечность, что он никогда не кончит, что Хорек всю жизнь будет вот так тереться своим членом о его живот, поскуливая что-то свое хоречье. И ему хочется, чтобы Хорек начал двигаться быстрее. И чтобы Хорек кончил первым. Он хочет видеть, как над ним взлетает худощавое тело, как запрокидывается голова, как пальцы судорожной хваткой впиваются в бедра, и как Хорек дрожит перед тем, как упасть без сил.
Драко толкает ладонь под шею Гарри и резко подается назад, увлекая его за собой, отчего член Поттера входит так глубоко, что на мгновение захватывает дух.
Пальцы Драко запутываются в жестких, темных волосах, притягивают голову Поттера ближе, а потом он проводит языком по линии челюсти вверх, к загорелой скуле, и делает первый резкий толчок, от которого разорванный анус начинает саднить. Но вместе с болью приходит наслаждение, и эта гремучая смесь вызывает волну сладкой дрожи, которая расходится по его телу, заставляя пальцы на ногах конвульсивно поджаться.
Вкус чужого пота жжет язык. Теперь Драко знает вкус Поттера - горький, горячий, чуть соленый.
Он чувствует, как Гарри рефлекторно хватается за его бедра, чтобы удержать равновесие и снова насаживается на член. Быстрее, еще быстрее... цепляясь за смуглые плечи, чувствуя, как от частых толчков по позвоночнику пробегают жгучие искры, бьющие прямо в голову.
«О да, Тьма действительно непроглядна, Гарри ...»
Колени сбиваются в кровь о шершавый каменный пол, анус горит, пальцы Поттера больно впиваются в бедра. Все это предает удовольствию какой-то незнакомый, странный, полубезумный, ошеломляющий оттенок бесстыдства, и Драко хрипло стонет, чувствуя член Поттера в себе. Глубже... еще глубже...
Да, д-аа, д-ааа, д-аааа...
Реальность рвется в клочья, темнота чулана вспыхивает перед глазами яркими, разноцветными пятнами...
Гарри держит Малфоя мертвой хваткой. Хорек настырен и упорен, и здесь он проявляет себя во всей красе: через страх, через слабость, через ненависть и... пристрастие? привязанность?.. Он уверенно ведет свою партию. Он делает все сам. Осторожнее, чем сделал бы Поттер. Сильнее, чем осмелился бы Гарри. Его глаза закрыты, лицо - бестрепетная маска, он даже не плачет... Гарри тянет к лицу любовника руку и проводит пальцем линию от виска до края дрогнувших век.
- Открой глаза, - просит, а не приказывает Гарри. - Мне хочется в тебя... Обещаю... Я аккуратно...
Поттер знает, что еще чуть-чуть, и Драко кончит. Он чувствует, как стальные иглы пронзают позвоночник Хорька, как где-то внизу, прямо под каменным полом, в потеках крови и спермы распахивает свой ненасытный рот Тьма Бездны. И Гарри знает, что он сорвется туда вслед за Драко. Потому что наслаждение уже ввинтилось в пах, уже раскололо разум пополам...
- Открой глаза, - снова говорит он и гладит багровый от прилившей крови член Хорька, заставляя того болезненно морщиться.
Драко распахивает глаза и смотрит прямо в зеленоватую, как морская вода, Тьму.
И нет грязного пола, обдирающего колени, нет темного чулана, освещаемого лишь узкой амбразурой окна под потолком, нет отца и матери, нет страха, нет стыда, нет боли и злости, нет ненависти и давней школьной вражды.
А разве когда-то была? Нет... Нет... Нет...
Только его глаза, цвета штормового, холодного океана. Только жар его кожи. Только его прерывистое дыхание. Только запах его волос, запах желания, запах секса. Только шорох их смятой, разбросанной по полу одежды, только Поттер двигающийся в нем так упоительно, так ошеломляюще глубоко. Снаружи и внутри, повсюду в нем, в каждой его клетке, в каждой части. Поттер, сливающийся с ним, проникающий под кожу, в мозг, в сердце, текущий по его венам, врывающийся воздухом в его легкие, прорастающий, впитывающийся. Так невероятно, так до одури хорошо, так, как больше никогда и нигде. И ни с кем… так…
Взмах белесых ресниц, и серая мгла обволакивает Поттера.
Тишина.
И среди этой тишины оглушительно бьется сердце Драко. Пронзительный запах желания и тоски. И снова горят вены и артерии, и снова Метка выкручивает нервы. А потом, вдруг, серый цвет растворяется в ослепительном сиянии, и руки уже не руки, и нет крови, и молчание дробится на шестиугольные лезвия.
Ничего нет. Мира нет.
Есть только Драко - жаркий, ледяной, безумный, рассудительный.
Бездна, наполненная Тьмой. Тьма, поглощенная Бездной. Единение. Силы бушуют на крохотном пятачке тверди посреди пустоты.
- Я не хотел ... - шепчет Поттер, - но я признаю... Я твой...
И эхо слов разносится по Ойкумене, врастая в основу бытия. И все заканчивается так, как и должно заканчиваться сотворение мира. Криком. Оргазмом.
-------------
* Вассальная клятва магов – видоизмененная клятва верности, которую вассалы приносили в средневековой Франции своему господину. Будущий вассал коленопреклонённый, безоружный, с непокрытой головой, вкладывал соединённые ладони в руки сеньора, который должен был сжать их, и выражал волю препоручить себя сеньору примерно по следующей формуле: "Сир, я становлюсь вашим человеком". Затем произносил клятву верности foi (фуа). Сеньор поднимал его, и они обменивались поцелуями. Присягнувший на верность был обязан не допускать причинения какого-либо ущерба телу сюзерена, его достоянию, его чести, его интересам, не ограничивать его свободу и дееспособность. Кроме соблюдения этих условий, вассал обязан был верно служить своему господину советами. Сеньор, со своей стороны, обязывался охранять вассала, заботиться о нем и не давать его в обиду.
