Думают Драко Малфой и Пенси Паркинсон, что подарить на День Рождения их декану.
Пенси: Может, подарим профессору Снейпу трубку?
Драко: Но он же не курит.
Пенси: А может, шампунь, розового слоника и набор стаканов?
Драко: И ты не кури, Пенси.
Данный материал может содержать сцены насилия, описание однополых связей и других НЕДЕТСКИХ отношений.
Я предупрежден(-а) и осознаю, что делаю, читая нижеизложенный текст/просматривая видео.
Примечание номер раз: фанфик написан для Мирадоры, которая хотела флафф и хеппи энд, задумывался как драббл - по первым пяти буквам. В результате имеем мини.
Примечание номер два: автор к гарридракам относится нейтрально.
Рано или поздно это должно было произойти. Рано или поздно. Малфой чувствует, что тихо, отрывисто смеется и радуется, что его никто не слышит. Поттер дни и ночи проводит в Аврорате - он с чего-то вообразил, что убийством Волдеморта его долг магической Британии не ограничивается, и самолично участвует в многочисленных операциях по поимке уцелевших Пожирателей Смерти. Да еще с таким рвением, словно ему нечего терять.
Безумец. Они все - безумцы, но Поттер даже в критерии психической нестабильности умудрился перещеголять остальных. Кто бы сомневался - герой, Избранный, спаситель... А на самом деле - чертов лицемер. Хотя, такие вот слова и мысли останутся только в этих молчаливых стенах и никогда не будут обнародованы. Передовицы "Ежедневного пророка" не станут пестреть предположениями о том, что может связывать Мальчика-Который-Выжил и неудавшегося Пожирателя Смерти, кроме многолетней ненависти и одного долга жизни. Потому что это - его настоящее, которого на самом деле нет.
Сначала был суд. Хотя назвать судом фарс, творящийся тогда в Министерстве, не смог бы, наверное, даже слепец. Впрочем, если за определенную сумму золотых галеонов... Драко коротко смеется - отцовская философия жизни порой так облегчает донельзя сволочное существование. Их тогда просто собрали в одну кучу и монотонным голосом зачитывали пункты, по которым дается пожизненное заключение. Поцелуй дементора упразднили, и теперь целую вечность созерцать серые щербатые стены Азкабана считается высшей мерой. Вечность - это так мало, если ты перестаешь считать секунды, ощущать дни и задумываться о каком бы то ни было будущем. Тогда это казалось даже вполне сносной перспективой, которую можно было пережить. И стоило. Во что бы то ни стало.
Драко помнит, что даже нашел в себе силы усмехнуться - замкнутое пространство, надо же. Отец редко запирал его, но, когда это происходило, Драко забирался на подоконник и смотрел в маленькое окно, выходящее в идеально структурированный сад - постриженные аллеи кустарников, безупречно выполненные клумбы... У Нарциссы всегда был вкус. Он отчетливо, словно это было совсем недавно, помнит, как мать - тонкая хрупкая фигурка посреди аллеи - ругалась с Люциусом, замечая, что такое дело, как оформление сада, нельзя поручать домовым эльфам. Окно было заколочено, но за пару лет не составило никакого труда вновь распахнуть эти створки, чтобы полной грудью, сидя там, вдыхать свежий воздух.
С тех пор он не боялся запертых комнат. Наверное, поэтому адаптация к подземельям Слизерина почти не ощущалась - он просто привык не страшиться неизвестности. Но понятия "Азкабан" и "неизвестность" вполне звучали в одном предложении, горько, даже с ощутимым привкусом обиды на языке. Тюрьма - не Малфой-менор. Там не будет окна, которое можно будет распахнуть. Только стены, черт их подери, стены, стены...
А потом все резко изменилось, и Драко вмиг перестал думать о запертых комнатах, окнах и тюрьмах. Появились куда более насущные проблемы: Поттер заговорил. Министерский чиновник, скучным голосом зачитывающий перечень "обвинений", запнулся и нерешительно посмотрел на Министра, который только передернул плечами, настороженно поглядывая на победителя Темного Лорда, пожелавшего взять слово.
Да, Поттера все еще боялись, и, разумеется, ему не перечили, напротив, дозволяли так много, что на его месте любой другой бы уже получил пару лет в камере в "воспитательных целях": после падения Темного Лорда режим ужесточился в несколько раз. Любой другой, но не Гарри Поттер, который самым бесцеремонным образом прервал обвинителя прямо посередине отрепетированной не раз и не два в маленьком кабинете речи.
Драко, разинув рот и позабыв об элементарных правилах приличия в общественном месте, слушал, как Поттер нагло врал представителям власти, буквально выгораживая его. Он не мог в это поверить - старая ненависть не ржавеет, не исчезает в один миг, так какого черта Поттер пытается облегчить ему жизнь, сваливая всю вину на уже мертвого Снейпа? Впрочем, даже сквозь шок и немое удивление он мог оценить правильность такого подхода. Северус уже никогда и никому ничего не скажет - ни в опровержение, ни в подтверждение - а слово победителя Темного Лорда было слишком весомым, чтобы с ним не считаться.
Особенно, если это не суд, а лишь его видимость, демонстрация "вопиющей строгости" и "воздания каждому по заслугам". Особенно если ты - Министр Магии, а у сопливого мальчишки, только-только достигшего совершеннолетия, есть материалы, которые гарантированно заинтересуют прессу и лишат тебя занимаемой должности. Проще уступить, проиграв тут и пообещав себе, что в следующий раз ты не позволишь Поттеру разруливать ситуацию. Если следующий раз только предоставится.
И снова Поттер. На этот раз он стоит у лестницы, когда Малфой, выслушав официальную порцию ненужных извинений и уверений, что конфискация недвижимого имущества будет аннулирована в ближайшее время, бредет к выходу из зала суда, в то время как всех остальных сопровождают в камеры. Нотт бросает Драко вслед острый ненавидящий взгляд, который слизеринец предпочитает не заметить, потерянно, даже как-то странно, с обреченной усмешкой на губах, думая: "Нас же учили, Тереодор, выкручиваться как угодно: подставляя своих, не задумываясь, разменивая чужих, даже перешагивая через собственную семью. Смысл сейчас в этой ненависти? Просто мне повезло больше, хотя я и не знаю, чем обязан такому вниманию со стороны нашей звезды".
Поттер все еще стоит у чертовой лестницы, вытащив свою палочку. Репортеры предпочитают обходить недружелюбно настроенного юношу стороной. И правильно делают, мысленно хмыкает Драко, продираясь сквозь толпу к застывшей статуи у резных перил. Малфой какое-то время молчит, а потом спрашивает, резко и неожиданно зло: "Зачем? Зачем ты, Поттер, не дал мне сдохнуть, зачем вот так все усложнять, неужели славы победителя тебе оказалось мало, теперь надо еще заделаться в защитники потенциальных смертников?" Толпа, хлынувшая из зала суда одним мощным, галдящим потоком, выносит их на улицу. Там промозглый ветер и идет хлесткий дождь. Драко молча сетует на то, что у его мантии нет капюшона. Поттер со вздохом сотворяет из воздуха зонтик. Довольно-таки бесформенный, Чары никогда не были его сильной стороной, но сам расцветок заставляет улыбнуться даже Малфоя - холодная зелень.
Факультетское деление больше не кажется чем-то далеким и нереальным. Все обретает свои границы, становится четким и до обреченности ясным, привычным... Только вот привычное мировосприятие Драко Малфоя никак не может, по прошествии стольких лет, включить в себя несколько отрывочных эпизодов, составляющих теперь его жизнь: Гарри, снимающий намокшую мантию и небрежно, как и всегда, швыряющий ее на спинку кресла; Гарри, рассеянно пересказывающий ему новости из "Пророка", хотя он и сам прекрасно умеет читать; Гарри, задумчиво пропускающий прядки его волос сквозь пальцы и выглядящий при этом до невозможности, до одури целым...
Любовь? Какая нелепица. Нет, такое понятие не для них. Оно слишком узкое, прямолинейное, наивное, а они, дети, которых когда-то по-разному, но все же лишили права выбора, пережили гораздо больше, больнее и острее. Это не похоть, когда тобою движет лишь жажда обладания конкретным телом в конкретный момент, не страсть с ее мимолетными вспышками, затухающими так же быстро, как свет после произнесения "Nox" и даже не жалость, на которой сходятся так много пар.
Это - бесконечное стремление со всей четкостью доказать себе и партнеру, что ты еще жив, что пережил эту войну и еще можешь, способен, собирая себя по мелким кусочкам, осколкам, крупицам пройти этот путь вместе с ним. Путь от прошлого, которое хочется забыть, к настоящему, в котором ни черта не понятно и каждый день может что-то измениться. От мгновенного сожжения - к постепенному возрождению. Подобно фениксу.
