"There are nights when the wolves are silent and only the moon howls."
George Carlin
Какой яркий и солнечный день... Кажется, сама природа радуется. А я не могу. Весь волшебный мир празднует победу над Тем-Кого-Нельзя-Называть. А я никак не заставлю себя улыбнуться. Завтра будет полнолуние. Только завтра, а я уже готов завыть. Джеймса нет. Лили нет. Питера нет. Сириус в Азкабане. Я оборотень. Мы победили.
Солнечный луч играет на сочной зелени, теплый ветерок заблудился в кронах могучих дубов. Как же мы этого ждали! Каждый день, каждый час мы представляли себе этот воздух, это тепло, эти краски, это счастье. Этот мир без войны. А теперь я хочу, чтобы она вернулась, чтобы все стало как прежде. Чтобы вы опять мечтали. Чтобы вы опять любили. Чтобы вы опять боялись и старались прогнать этот страх нарочито громким смехом. Чтобы вы опять жили. Так странно и глупо: из всех нас изгой-оборотень был меньше всего достоин жизни. А выжил я. Почему? За что? Чем я лучше вас?
Который день я не могу выкинуть из головы одно воспоминание: ребята прижали меня к стенке и вынудили все рассказать. Потом начали ругать, почему я молчал, почему они должны по намекам Нюниуса догадываться. Я сказал правду. Сказал: «Боялся. Вы не станете общаться монстром. Если хотите уйти – давайте сейчас, я все понимаю, я привык, все в порядке». Лица друзей я запомнил на всю жизнь. Такой смеси гнева, стыда, жалости, понимания и растерянности я не видел больше никогда. И не увижу. Сириус на весь замок заорал: «Рем, ты сдурел? Ты нас за кого принимаешь?! Я тебе что, Нюниус какой-нибудь?! Головой стукнулся? Еще раз такое скажешь, нос сломаю!» Джеймс мягко улыбнулся: «Рем, нам плевать, оборотень ты или нет. Ты прекрасный друг, и это главное. Где мы еще такого найдем?» Питер протараторил, глотая слова: «Мы тебя не бросим, Рем!» Бросили, малыш Хвост, ничего, такое тоже бывает, жизнь такая. У меня.
Черт, как же я отвык от одиночества! Как же я привык чувствовать себя нормальным, нужным, любимым! Сейчас кажется, что это был всего лишь сон, а теперь он прошел, и все встало на свои места. А может, и нет их, этих мест? Может, мне и правда нет здесь места? Может мое место с вами?
Так и вижу, как Лили гневно вскакивает со стула. А Сириус замахивается для подзатыльника. Нет. Этого больше нет. Этого больше не будет. Они все мертвы. Все. Сириус конечно жив, но он уже не тот. Он убийца. Он убил малыша-Питера. Сколько ни старался, не могу представить его таким. Я и на суд поэтому не пошел. Пускай для меня он навсегда останется весельчаком Бродягой, безрассудно смелым и бескомпромиссным, безгранично преданным друзьям. Я всегда буду помнить его лающий смех, а не искаженное ненавистью лицо. Тот Бродяга умер. Его больше нет. Мародеров больше нет. А что осталось? Память, одинокий оборотень и сирота Гарри.
Гарри. Маленькая копия Джеймса. Мальчик, с глазами Лили. Мальчик, умеющий заражать окружающих своим оптимизмом. Мальчик, даривший нам свой особый свет. О чем ты сейчас думаешь? Что ты сейчас чувствуешь? Понимаешь ли ты, что произошло? Не погас ли в твоих глазах тот свет? Мальчик-Который-Выжил. Легенда волшебного мира. Что произошло в ту страшную ночь? Какое чудо спасло тебя? Неважно. Главное, ты жив. Как я надеюсь, что ты ничего не помнишь! Что ты не понимаешь, что потерял, не можешь прочувствовать всю боль до конца! И как я этого боюсь. Как я боюсь встретить тебя и наткнуться на безразличие в таких знакомых глазах…
Ты почему-то очень любил это пальто. Клетчатое, потертое, пропахшее смертью. Но ты этого не замечал. Ты радостно взвизгивал, едва замечал его в коридоре, забирался ко мне на колени, когда я садился в уютное кресло напротив твоего отца, и с увлечением исследовал карманы. Разумеется, там всегда оказывалось немного сладостей. Мы с Джеймсом говорили о войне, о жертвах, а ты играл большими пуговицами и радостно улыбался. Знаешь, от твоей улыбки теплело на душе. Не только у меня. У всех нас. Ты это понимал. Старался улыбаться чаще. И мы изо всех сил старались вернуться, чтобы еще раз увидеть тебя и твою маму.
Больше возвращаться некуда.
Я не буду тебя искать. Не буду тебе ничего рассказывать. Ты еще слишком мал, чтобы что-то помнить. Пускай так и будет. Тебе не станет лучше, если ты узнаешь, что где-то живут любящий тебя оборотень и крестный-предатель. Да, ты не узнаешь, как ты мне дорог. Но я никогда не был эгоистом.
И что теперь? Для чего это солнце? Зачем этот ветер? Для кого эта победа? Глупо. Я всегда убеждал себя, что жизнь хороша сама по себе, независимо от всех проблем и несчастий. На, Римус, проверяй свою теорию на практике.
Почему-то именно сегодня, в такой солнечный день, хочется выйти на улицу, найти первого попавшегося мерзавца с глазами Пожирателя и убить. А потом найти второго. Потому, что они заслужили. Потому, что их матери должны почувствовать то же самое. Потому, что это они виноваты.
Стоп. Это просто кровь волка играет. Нельзя. Мы не для того боролись. Я не для того жил. Я жил для того, чтобы сейчас не было стыдно оглянуться назад. Чтобы было, куда оглянуться. Чтобы сейчас, оглянувшись, увидеть улыбки друзей.
Завтра я никого не убью. Я точно знаю. Завтра одинокий уродливый оборотень всю ночь будет выть. Не на луну. Луне. Большому светлому яркому шару на темном небе. Большому, светлому, яркому. Вам. Я расскажу всем о своем страхе, о своей любви, о своих воспоминаниях, о своих мечтах и надеждах. О вас.
Я посвящаю вам песню волка.
