В ней не было ничего особенного. Обычная девка, каких тысячи. Волосы непонятного цвета – то ли рыжие, то ли темно-русые. Глаза зеленые. Но не благородного оттенка. Не малахитовые. Не изумрудные. Зеленые с желтыми вкраплениями. Черты лица тонкие. Но неинтересные, лишенные аристократизма.
И все-таки, что-то в ней цепляло. Ее молодость. Она была для меня, как кость в горле. Я видел в ней то, чего уже был лишен. А какие у меня были планы, когда я был молод! Я был готов отдать часть своей бесконечной жизни, лишь бы вернуться опять в ту пору, когда грудь переполняют желания и стремления. Я жил тем, что каждый день приближался к своей цели. Любой цели достигнуть просто. Поставь ее перед собой. Продекларируй ее – а потом совмести свои действия со своей декларацией. И это было наивысшим наслаждением – приближаться на шаг к желаемому.
Теперь я лишен этого. Теперь я достиг желаемого. Многие неудачники малодушно полагают, что это и есть удовольствие? Нет, это результат. А меня интересовал процесс. Конечно, цель все еще была перед глазами, вот только простота ее достижения лишала мою жизнь ощущения благостной тревоги, остроты и пряности риска.
И еще эта девка, будь она проклята! Мне было плевать на ее радостный, идиотский смех, на ее любовные страсти – для меня это было низко. Но вот ее молодость, возможность жить надеждой на свершения в будущем – лишало меня сна.
Впрочем, какие ее могли ждать свершения? Грязная кровь, ни капли изящества. Таких тысячи. Все, на что она была способна – наплодить грязных выродков и прозябать всю жизнь на мелкой, ничтожной работе.
Великое ей было не по силам. И не по уму.
Я точно знал, чего хочу. Я докажу ей, что она обычная. Что ее молодость – проходяща, а я вечен. Это будет наивысшим кайфом.
Я закрыл глаза и вернулся к себе прежнему. Нет, душу было уже не вернуть. Да и для чего она нужна? Но вот внешняя оболочка – то, что мне нужно.
И она купилась. Я чуть не рассмеялся ей в лицо, когда понял, что она купилась. Она так и осталась магглой – несмотря на данную ей силу. Лишний раз убеждаюсь в своей правоте. Таким как она нельзя давать в руки палочки. Они мусор, не имеющий ничего общего с нами, людьми.
Ей было достаточно моего внешнего вида. Она опустила глаза, напустила на себя до идиотизма скромный вид. Я уже победил. Но, видя, что она начала выбирать, я раззадорился. Она! Выбирает! Между своим сопляком-однокурсником и мной, величайшим из живущих на земле людей! Как будто ей дано делать выбор! Она кукла, которой никогда не дотянуться до тех ниточек, что связывают ее руки.
Мне не нужно было даже стараться. Она сама отдалась мне. Она что-то шептала в темноте, пока я доказывал ей ее собственную ничтожность. Но она была слепа. Она даже не поняла, ЧТО с ней произошло. Кто был дарован ей на этот краткий миг ее никчемной жизни. Я ушел, оставляя ее одну. Выжатую как лимон. Она больше не была мне нужна.
Таких как она тысячи. И все же….
После нее остался легкий привкус горечи на губах. У нее еще оставалось кое-что, чего я уже был лишен.
Свобода.
Ах, как я был свободен в молодости! Больше всего я любил ветер. Стремительно несущийся мне в лицо. Хотя и скрывал это. Ощущение свободы, когда вокруг тебя лишь истинные силы природы. Ветер. Он столько видел! И столько может. Он бил мне в лицо, наполняя меня силой. Желанием бороться и идти до конца. Всегда. Я хотел быть подобным ему – беспощадным, не обращающим внимания на протесты. На то, что я кому-то не по вкусу. Плевал я на всех.
Все, кто вокруг меня – жалкие и ничтожные. Они слишком слабы, чтобы идти вперед, двигаться к цели - и честно признаваться себе, ПОЧЕМУ они это делают. Им нужна сказка о чистоте крови. И я подарил им ее. Но только лишь я один знал, что дело не в том, что плещется в наших венах.
Власть. Сила.
Толпа нуждается в знаменах. Предводитель – в идеях. И я шел впереди.
И прежде, чем уйти от этой грязнокровки в вечность, которой ей никогда не постигнуть, я еще раз доказал себе свое могущество.
Я дал ее ребенку внешность того юнца, который стал у нее первым. Пусть она тешится. Пусть живет в убогости и нищете. Потому что всякий, у кого нет власти – нищ и слаб.
Что в ней мог найти Снейп?! Люциус рассказывал мне об этом. Идиот, он хочет доказать мне, что он единственный, у кого нет от меня секретов. Что Северус хочет эту грязнокровку, что он недостоин быть моей правой рукой.
Нет никакой любви. Нет и быть не может. Самая великая сила на свете – это власть. А любовь – это глупые сопли для слабаков. И Снейп слабак. Стелиться перед маггловкой – это недостойно истинного Упивающегося. Впрочем, не все ли мне равно? Для него я божество, за одной лишь мыслью которого он последует в жерло вулкана. Для Люца – я сила, которой он безумно боится и тень, которая, ложась на него, придает ему значимости в собственных глазах. Слабак.
…. Мир сходит с ума. Снейп, унижающийся передо мной ради этой грязнокровки? Как же мне хотелось его убить! Унижающийся недостоин быть Упивающимся. Но я знал, что убив его, я подарю ему вечность. А убив ее, подарю ему вечные муки. Пусть знает истинное лицо этой жизни. Если он продолжит идти за мной – я сделаю его своим помощником, ближайшим из ближайших. Я раскрою ему глаза на самых чистокровных женщин этого мира. Я научу его брать от них все, не давая ничего. Лишь это достойно мужчины. Все они жаждут моего внимания. Я научу его и этому. Их страстные стоны не могут кружить голову. Но они не понимают этого.
Кружит голову только власть.
И я убил ее. Вначале я разделался с ее сопляком-мужем. Теперь он не помешает нам. Я вошел в комнату. Она умоляла, просила на коленях, унижалась, моля о пощаде для своего сына. Глупая, ублюдская грязнокровка! Если бы ты знала, что таится в твоем сыне, ты бы сама отдала мне его. Я поднял палочку повыше, чтобы хорошо видеть страх в ее глазах. Где теперь твоя жизнь? Где твоя молодость? Где твои надежды? Они на конце моей волшебной палочки. Ты ошиблась. Ты родилась недостойной нашего мира. И перед тем, как произнести слова, очищающие этот мир от грязи, я открылся ей. Я посмотрел на нее теми глазами, которые сверкали в темноте рядом с ее телом. Она вскрикнула, и я физически почувствовал ее дрожь.
Мне было просто убить ее. Она боялась смерти. Глупая ничтожная грязнокровка.
Я взглянул на ребенка, ради которого пришел в этот дом. В первый момент я хотел забрать его с собой. Он мог стать великим моим продолжением. И он уже был им. Но потом я передумал. В его жилах текла грязная кровь его матери, а его лицо словно копировало лицо того, кто валялся перед входом в комнату. Я рассмеялся. Никто из них не смог остановить меня. Неужели мне есть дело до какого-то ничтожного пророчества?
Если бы не Снейп, я бы оставил мальчишку. Я бы убил его тогда, когда он уже взял в руки палочку. Я бы и ему доказал его ничтожность.
Я поднял руку и в последний раз взглянул в эти глаза, такие же зеленые, как у его матери. Прощай…