Жил–был маленький мальчик. Всё ему удавалось на этом свете, кроме одной вещи…
– Почему я не в Слизерине?! – в отчаянии простонал Гарри Поттер, разметавшись по постели.
– Вау! Сбрендил! Гермиона, я тебе говорил, что у него осложнения пошли на голову! А ты – немного ушибся, немного ушибся!
– Заткнись, Рон! – яростно прошептала Гермиона. – Если мадам Помфри услышит – нас просто выгонят из Больничного крыла. Ну, перепутала слегка. Если подумать логически…
– Если думать логически, то странно, почему, упав с 50 футов с метлы, у него голова все еще на плечах!!!
«О чём это они? Кто это?! – зрение смутно возвращалось, но очков на носу не было, поэтому перед ним расплывалось два пятна вместо лиц: одно было отчаянно красно–рыжим, другое – вещало хорошо поставленным девичьим голосом. В голове носилась только одна мысль: «Где я?!…»
– Где я? – возопил он неожиданно и сел на кровати.
Парень с девушкой, не сговариваясь, вцепились в его плечи и вернули его опять в горизонтальное положение.
– Гарри! Ты в Хогвартсе, не бойся!
– Ты маленько того… расшибся, – добродушно заметило рыжее пятно.
Гарри не сопротивлялся, тело резко ослабло, он лишь беспомощно водил плохо видящими глазами:
– А Гарри – это кто?
– Ты! – испугался Рон Уизли, переглянувшись с Гермионой.
– А вы уверены? – с большим сомнением заметил Гарри, прикрывая глаза – все вокруг него кружилось и вертелось в невероятном танце, начало безудержно тошнить.
– Он такой бледно–зелёный, – удивился Рон.
– Ты – Гарри Поттер. Мы – твои лучшие друзья. Я – Гермиона Грейнджер, а это Рон Уизли. Ты упал с метлы на тренировке по Квиддичу сегодня…
При слове Квиддич – веки непроизвольно дрогнули.
– Почему я так плохо вижу?
– А! Рон, одень на него очки, ага.
Зрелище поразило своей резкой четкостью и немного расстроило его. Предметы заняли свои привычные места, перестав кружиться, но ему не очень понравилось, что…
– Вы – гриффиндорцы? – недовольно пробурчал он.
У Рона челюсть отпала в тот же светлый миг.
– Чего?
Гермиона не сдавалась.
– Разумеется! Ты ведь тоже из Гриффиндора!
Громкий стон огласил комнату и немедленно вызвал мадам Помфри.
– О, Мерлин!!! Сейчас же очистить помещение! Ему нельзя много разговаривать!
Рон с Гермионой наспех попрощались и вылетели кубарем из лазарета…
… «Тишина. Наверное, сейчас ночь». Глаза открылись, предметы не собирались больше дёргаться. Почему–то слегка тянуло кожу на лбу. Во рту пересохло.
Он повернул голову вправо и замер. Рядом с кроватью сидел высокий человек в чёрной мантии и сосредоточено строчил что–то в небольшой блокнот. У него было столь серьёзное лицо, что просто не хотелось ему мешать.
«Интересно, кто это?» Что–то смутно знакомое зашевелилось в голове, но упорно ускользало от сознания. Что–то такое родное до безумия.
– Вы мой отец? – негромко спросил Гарри, слегка улыбнувшись.
На него почти в испуге уставились два бездонно чёрных глаза, губы сжались в узкую полоску:
– К моему великому счастью, я вам не отец, – резко и сухо заметил он. – Будь я вашим отцом, то точно бы не дожил до старости от переживаний, которые вы причиняете с завидным постоянством всем окружающим вас. На этот раз это было слишком глупое падение с метлы, на которой вы летаете с первого курса лучше всех в школе! Я просто отказываюсь вас понимать! – возмутился он.
«А может, все–таки отец?…»
– А вы кто?
Человек внимательно склонился над кроватью, тень чётко легла на половину лица Гарри. Внимательно осмотрев его глаза, он закрыл ладонью другую половину лица и отклонился всем корпусом назад. Осветилась другая половина.
– Ладно, жить будешь, – пробормотал себе под нос человек и отнял руку от лица Гарри.
Гарри Поттер с любопытством изучал посетителя.
– Я чего–то не понял, но я уже спросил: «А вы кто?», и не получил ответа!
– Я, профессор Снейп, Декан Слизерина, а ты – мой Ночной Кошмар, который я вечно вытаскиваю из передряг, – брезгливо скривился Декан, не преминув коснуться прохладной рукой его лба. В блокноте появилась еще одна запись.
– Спи давай! Недельку проваляешься в постели. Если шелохнешься… Только попробуй! – с угрозой в голосе заметил профессор.
Гарри успокоено улыбался и просто кивнул ему.
– Профессор?
Снейп уже почти дошел до двери:
– А это приятно быть слизеринцем?
Недоумённый взгляд метнулся в его сторону, но не нашёл даже намёка на ехидство и издевательство в глазах улыбающегося бледного, как полотно, с лёгкой синевой под глазами мальчишки.
Молчание длилось секунд десять.
– Меня вполне устраивает.
У дверей его настиг разочарованный почти во всей жизни голос:
– Я так и знал!!! Почему я не слизеринец?!