Все свое время я провожу в белой комнате, вход в которую находится в белом коридоре. Мне кажется, я никогда не выходила из этого коридора и никогда не была за пределами этой комнаты.
В коридоре пахнет мылом и хлоркой. Не думаю, что на свете еще есть места, где пахнет так. Я знаю, что существует много других запахов, но просто не могу вспомнить их вкус. Меня одевают в просторную одежду белого цвета и иногда катают на инвалидной коляске по этому коридору. В нем еще много белых дверей с белыми комнатами и людьми, одетыми в такую же белую одежду, как моя, но я не знаю никого из них, да мне это и не нужно. Может быть, мы встречались раньше, но я не могу вспомнить, как не могу понять, где заканчивается начало и начинается конец.
Я живу с мужчиной и знаю, - он что-то значит для меня. Когда я смотрю на него, возникает такое чувство, будто меня морят голодом. Обыкновенные люди называют это чувство болью. Я не могу вспомнить его имя или причину, по которой мы оказались в одной палате, но знаю, что это не случайно. Мы кем-то приходимся друг другу. Когда я касаюсь его, а он дотрагивается до меня, я не чувствую того странного чувства, что испытываю при прикосновениях ведьм и волшебников в белых, серых или красных мантиях, которые заботятся о нас. Их пальцы кажутся чужими и холодными, а рядом с ним мне тепло, но я не помню, кто он и как его зовут. Только знаю, что он очень важен для меня.
Я не могу вспомнить своего имени. Я знаю, что оно у меня есть, и смутно чувствую, как оно щекочет память. Люди здесь зовут меня по имени, и я слышу его, но не могу осознать и понять. Я знаю, что оно мое, смотрю, как оно слетает с их губ, но не могу его услышать, оно разом за разом проскальзывает мимо. Я могу воспринимать звуки, но они не затрагивают мою душу.
Я не знаю, как долго живу в этой белой комнате с мужчиной, который делит ее со мной. Наверное, все же немного дольше, чем мне кажется. Я знаю, что не всю жизнь провела в этой палате, что жила и родилась в другом месте, но не могу вспомнить, когда и где. Мой ум не воспринимает такие понятия, как время и место. Я вижу только цвета. Я вижу очень синее небо и желтый диск, что висит на нем. Еще я вижу ярко-красный огонь, который ослепляет, и темно-коричневую обивку на наших креслах, и порой мне кажется, что я счастлива. По соседству с нами живет человек, который кричит по ночам, и когда я слышу, как он зовет «маму», я понимаю, что все мы здесь обречены.
Я забыла, как надо разговаривать. Я знаю, что я умею. Я слышала речь, знаю, как воспроизвести ее, но я не могу. Некоторые звуки я слышу ясно, некоторые словно сквозь пелену. Словно кто-то кричит мне, пытаясь перекрыть шум волн целого океана, который разделяет меня и этих людей. Шумный, пенящийся, с темной водой; и я безнадежно заблудилась в нем. Шум его волн я слышу каждый день, он отчетливо звучит в ушах и хочет что-то сказать. Хотела бы понять, что именно, но не могу. Я заперта в белой комнате и я… я такая слабая и худая. Может быть, если я смогу постичь этот непостижимый океан, у меня появиться шанс стать обыкновенной. День ото дня я слышу пустые слова. Иногда делаю попытки воспроизвести их, но могу только беззвучно разевать рот, словно рыба. Либо голос покинул меня, либо я настолько измучилась, что просто разучилась делать это. Сейчас у меня уже нет желания говорить. Когда-то я умела разговаривать, но кто-то забрал у меня эту способность. Итак, я остаюсь немой и пытаюсь услышать голос, что кричит по ту сторону океана.
Иногда мы с тем мужчиной просто сидим и смотрим. Мы сидим напротив друг друга на стульях из коричневого дерева с белыми мягкими подушками. Я разглядываю его голубые глаза, каштановые волосы, овальное лицо, длинный нос и впалые щеки. Я пытаюсь как-то охарактеризовать его лицо, надеясь, что это поможет мне вспомнить его. Пристально смотрю на его губы, тонкие и плотно сжатые в суровую линию. Я хочу собрать этого человека по кусочкам, все слова, образы и цвета, что ему принадлежат, и увидеть человека, которого люблю. Хочу, чтобы он оказался этим человеком и тогда, может быть, я смогу произнести его имя.
Еще к нам приходят маленький мальчик и большая женщина. Их я тоже узнаю. Сквозь мутную пелену я вспоминаю, что видела этого мальчишку раньше. Он самый реальный человек в моей жизни, словно якорь в этом белом океане. Он умеет превращать обыкновенное бесцветное слово в цветное. Он носит одежду всех цветов радуги, и я могу видеть, как он взрослеет. Я видела его совсем маленьким, а теперь он почти взрослый. Он самый важный человек для меня. Мы с тем мужчиной каждый раз ждем его прихода.
У большой женщины, которая носит шляпу с перьями, голос как у чайки. Я слышу его, когда он врывается в мое белое безмолвие. Когда они оба приходят к нам, эта женщина каждый раз очень громко кричит. Я никогда не понимала того, что она хочет сказать. Все только бессмысленный шум.
Мальчик почти никогда не разговаривает с нами, но его взгляд говорит обо всем. Знаю, его подавленный взгляд - моя вина. Его глаза – единственный островок в бесконечном белом океане. Мои чувства никогда не бывают такими реальными, как в те моменты, когда я вижу его. Я знаю, что безумно люблю его, но не могу этого сказать, поэтому он такой унылый и потерянный. Он грустит, потому что я живу в белой комнате, вход в которую находится в белом коридоре, а сам мальчик совсем далеко. Мальчик, мужчина и я должны быть вместе и жить в совсем другом месте. Что-то случилось в нашем прошлом, что-то ужасное, что навсегда разлучило нас.
Я пытаюсь заставить его улыбнуться. Я дарю ему блестящую бумагу, которую приносят сиделки, чтобы развеселить меня. Такие яркие цвета приносят радость в нашу белую комнату. Блестящей бумаги мало, чтобы развеять тоску в его глазах, но это все, что у меня есть. Не уверена, что когда-нибудь у меня получится, но я стараюсь. Я просто пытаюсь сказать: «Пожалуйста, ради меня, не грусти», но я не знаю, как извлечь эти мысли в слова, поэтому я дарю ему то единственное яркое, что у меня есть. Красные и зеленые, желтые и голубые листы бумаги блестят, но не могут помочь.
Думаю, я его мать. И я теряю его. Каждый раз заново.
Все снова погружается в пустоту, когда они уходят. Мужчина и я только и делаем, что едим, спим и смотрим друг на друга. Я слышу звуки и привычные слова: «пожалуйста», «лучше» и «Алиса», но я не знаю, что они значат. И мужчина, думаю, тоже. Он не может говорить и тоже не понимает тех слов, но я чувствую, что тоже важна для него. Он, как и я, заблудился в белом океане, и вся его жизнь – ожидание прихода мальчика.
Я знаю, что выращивала маленькие яркие цветы до того, как попала в эту белую комнату. На самом деле я мало в чем могу быть уверенной до конца, но есть одно слово, которое я понимаю. Это слово «душевнобольная». Я понимаю его, потому что это слово характеризует все, что я собой представляю.