Сны реальны, пока они длятся –
можем ли мы сказать большее о жизни?
Х. Эллис.
Они работали на улице целый день. Было нестерпимо жарко. Хотя по сюжету это было начало июня, снимали они в середине августа. Все были мокрые насквозь – во многом благодаря дурацким длинным и тяжелым мантиях. У Эммы постоянно развивались волосы, а Тому приходилось накладывать все новые слои грима, чтобы лицо оставалось достаточно бледным.
- Ну, ребятки, еще 3 сцены – и отдых. – Умолял режиссер. – Соберитесь. Эй, Дамблдор не должен вытираться бородой! Да, мне тоже жарко. Ну, бросайте этот красный мяч! Да не в меня!!!
Наконец Алан заявил:
- Все, я больше не выдержу! Тайм-аут. Вы представляете, каково в + 25 в черной одежде и черном плаще на солнце?
- Ну, ладно, - сжалился режиссер, - 10 минут.
Эмма, пошатываясь, пошла искать тень, но на «квиддичном поле» ее нигде не было. Тогда она направилась в сторон декораций замка. Придерживаясь за колонны (но не слишком, так как тонкая фанера, выкрашенная под камень, вполне могла сломаться под ее весом), она наслаждалась прохладой и думала о стакане холодной Колы. Но, оторвавшись от колонны и сделав несколько шагов, Эмма почувствовала, как сильно кружится голова. «Это солнечный удар», - успела подумать она и упала.
В себя она пришла от звука голоса:
- Мисс Грейнджер!
Эмма открыла глаза: над ней склонился Алан. Почему-то он даже не снял парик и мантию.
- Мисс Грейнджер, что с вами? Вам плохо? – Почему-то сердито спросил он.
- Да… - сказала Эмма и обомлела. Это не был Алан. Человек в костюме Снейпа был, безусловно, очень похож на него, но это не был он. Тот, кто склонился над ней сейчас и щупал пульс, был моложе и выглядел гораздо привлекательнее, но казался… более жестким.
- Полагаю, у вас был солнечный удар. Я отнесу вас к мадам Помфри.
Эмма все еще не желала верить в происходящее; она лежала в той же колоннаде, куда зашла спрятаться от солнца, хотя пол был странно холодным и казался действительно каменным. «Наверное, у меня просто в глазах рябит, - подумала она, - конечно, это Алан, кто же еще?»
Он же достал из рукава волшебную палочку…
- Алан, сейчас не время показывать фокусы, - возразила Эмма, удивляясь его невниманию.
- Мисс Грейнджер, вам повезло, что я отношу ваше хамство за счет обморока. Но извольте вести себя более уважительно. – Резко сказал он и пробормотал что-то, кажется, на латыни.
В воздухе рядом с Эммой завился носилки. Под ними абсолютно ничего не было, она даже протянула руку, чтобы убедиться, но нащупала только воздух.
- Я полагаю, лучшая ученица школы должна бы знать столь простые заклинания, - с издевкой сказал незнакомец. Он довольно грубо положил ее на носилки и, держась за переднюю ручку, повел? их по коридору. Посмотрев на улицу, на поле, Эмма не увидела там никого. Съемочная группа в полном составе, и даже с установками для камер, исчезла. Эмма точно знала, что в конце этого коридора декорации заканчиваются и находятся вагончики-уборные для съемочной группы. Но, к ее удивлению, там оказалась дверь в большое светлое помещение, заставленное кроватями. Незнакомец переложил ее на кровать и со словами «Я сейчас позову мадам Помфри» ушел. Он явно не собирался ничего ей объяснять. Эмма огляделась. Тут дверь отворилась и вошла пожилая женщина в форме медсестры, впрочем, несколько странной. Эмма плохо знала актрису, играющую мадам Помфри, даже не помнила ее имени, но была уверена, что это не она.
- Гермиона! – Воскликнула женщина. – Перегрелась на солнце?
- Кажется, - Эмма решила, что медицинская помощь ей в любом случае не повредит. – Только я не Гермиона.
- Ну что ты, девочка, ты просто плохо себя чувствуешь… - сочувственно напевала мадам Помфри, наливая в стакан какое-то питье, по виду напоминающее Алькозецер.
- В смысле, я, конечно, Гермиона, но на самом деле – нет…
- Вот. выпей, и все пройдет. Сможешь определиться, кто ты есть, - с улыбкой подала ей стакан женщина.
Эмма послушно глотнула. Вкус был странный, но она почувствовала, как головокружение проходит…
*****
Оставив мисс Грейнджер у мадам Помфри, Снейп направился в свои апартаменты. Студентку можно было понять – жара стояла нестерпимая, так что он предпочитал проводить время в прохладных подземельях. Но как только он уселся в свое любимое кресло, послышался легкий хлопок и в камине появилась голова Дамблдора:
- Северус, срочно зайдите ко мне. Ситуация чрезвычайная.
Снейп коротко кивнул и отправился в кабинет директора. Там уже собрались все преподаватели, а также министр магии Альберт Больштедт и его секретарь, забавный человечек с зеленым котелком, кажется, Фадж.
- Наш мир оказался на грани раскрытия, - говорил Дамблдор. – Какая-то магглская писательница написала несколько книг про нашу школу. Все испуганно замолчали. Наконец Снейп спросил:
- Эти книги уже напечатаны?
- Нет, - ответил министр, - мы успели перехватить их в издательстве. Правда, пришлось применить Obliviate на всех сотрудников этого Bloomsbery, писательницу и ее ближайшее окружение.
- И что, эти книги достоверно описывают Хогвартс? – просила МакГонагалл.
- Очень точно. Дело в том, что главный персонаж в них – некто Гарри Поттер, - ответил Дамблдор, - он учился в нашей школе.
- И на моем факультете… - опустила глаза МакГонагалл.
- Кажется, он был отчислен за академическую неуспеваемость?.. – пытался вспомнить Снейп.
- Между прочим, по вашему предмету, - сверкнула глазами МакГонагалл. – Может, мальчику не на что жить?
- Да нет, родители оставили ему небольшое состояние, -сказал Дамблдор.
- А что, они умерли? – Живо спросил Больштедт.
- Они были в числе тех, кого убил Вольдеморт, - ответил Дамблдор, - тоже наши выпускники.
Министр кивнул. Несмотря на то, что несколько лет назад он победил Вольдеморта, он не могу вернуть жизни всем убитым им.
- Но как эта женщина ему поверила? Я полагаю, при отчислении его палочку сломали? – Поднял бровь Снейп.
- Возможно, он пользуется обломками, - вздохнул Дамблдор.
- Что ж, мы начнем его поиски. Второго подобного инцидента допустить нельзя, - железным тоном сказал Больштедт. – Разумеется, если он вдруг объявится, сообщите прямо мне. –Министр поклонился и исчез. Он был одним из немногих магов, могущество которых позволяло аппарировать на территории Хогвартса. Его помощник закланялся, сжимая в руках зеленый котелок, и направился к лестнице.
- Ну, я полагаю, если за это возьмется Альберт, скоро мальчик будет найден, - облегченно сказал Дамблдор. Все начали расходиться.
- Так что, эти книги действительно столь правдивы? – С интересом спросил Снейп.
- Нуу… В них во многом отражается собственное мнение мальчика о людях. В частности, он припомнил вам провал по вашему предмету. – Дамблдор улыбнулся, гладя на высокого черноглазого мужчину с красивыми чертами лица, длинными черными шелковистыми волосами и изящной усмешкой и вспоминая образ «сального желтолицего худого Снейпа» из книг.
Примечание: небезызвестный Альберт Великий был графом Больштедт.
*****
Дэн вернулся с пресс-конференции уже ближе к полуночи. В лондонской квартире было пусто; она еще даже не была обставлена до конца. Дэн включил воду в ванной и направился к бару – за глотком виски или сухого мартини. Он был один в своем доме. Доме, на который он заработал сам. Мысль об этом тешила его самолюбие: больше мать никогда не напомнит, что он сидит на их шее. По пути Дэн прослушал автооответчик:
- О, Дэниел, я поверить не могу, что дозвонилась! – Восторженный девичий голос. – Я хотела сказать только, что так восхищаюсь вашим творчеством! Вы просто потрясающий! Особенно та сцена, где вы вытаскиваете из Шляпы меч Гриффиндора -–ах, это так мужественно… - Дэна раздражали такие сообщения, и он остановил его.
Следующее было от режиссера:
- Завтра в 9, смотри не проспи. И чтобы не было щетины! Изволь бриться тщательнее, Гарри Поттеру всего 15… - - Знаю, знаю, - устало ответил Дэн; он в глубине души был уверен, что они никогда не рискнут поменять актера и за ним всегда останется эта роль, что бы он ни выкинул.
Следующее сообщение заинтриговало:
- О, Дэн, привет! – веселый мальчишеский голос. – Что ты собираешься делать в ночь с субботы на воскресенье? И главное – с кем? Неплохо бы с нами. Всегда ждем. Твой Элайджа.
Несколько секунд Дэн стоял, как оглушенный; только звук льющейся на пол воды в ванной заставил его прийти в себя. Он прихватил мартини и забрался в гущу розовой пены. Об этом предложении стоило подумать…
В самом начале актерской карьеры мать предупредила его, что Элайджа и его друзья – парни, с которыми не стоит общаться. На вопрос «Почему?» она пожала плечами и ответила: «Ну, им, например, не понравилась бы такая девушка, как Эмма…» Дэн счел это объяснение смехотворным и, покопавшись в газетах, выяснил, что у Элайджи была не совсем стандартная сексуальная ориентация. Точнее, он был геем. Понятно, почему матери, примерно посещающей церковь по воскресеньям, это казалось ужасным. Но не Дэну. Нельзя было сказать, чтобы этот факт нравился ему, но Дэн не имел ничего против таких друзей. Он всегда был тем, что называется «оторва» и теперь, в 16, когда он стал вполне самостоятельным (в том числе в финансовом плане), он мог сам решать, что ему делать. Нежась в розовой пене и медленно прихлебывая мартини из горлышка, Дэн решил, что, пожалуй, позвонит завтра Элайдже… В ванной было тепло, от мартини кружилась голова, и этот звонок обещал какие-то новые, неизведанные развлечения…
Ему снился Хогвартс – огромный и прекрасный замок, где в Большом зале на потолке отражалось небо, горели тысячи висящих в воздухе свечей и пахло магией… Ему снилось квиддичное поле, радость полета, свист ветра в ушах… Ему снились веселые привидения, длинные пиршественные столы, величественные седобородый волшебник на возвышении…
Гарри очнулся от громкого стука. Стучали в дверь и кричали. Вода продолжала литься, а упавшая на пол бутылка мартини была пуста. Он поспешно натянул халат и выбежал открыть.
- Как вам не стыдно! – Кричали какие-то люди. – Вы нас затопили! Мы подадим в суд, и вы будите белить наш потолок!
- П-простите, - Гарри почувствовал себя очень неловко, - я, кажется, заснул в ванной.
- Нет, Гордон, посмотри, - обратилась кричащая женщина к мужчине, - он уснул! Напился, поди, вот и уснул! Куда катится эта молодежь.
- Я не… - начал Гарри, но вспомнил бутылку на полу и замолчал.
Наконец соседи снизу ушли. Гарри попытался убрать воду из ванной, но это оказалось не так просто. Мысль о том, как легко он сделал бы это при помощи магии, окончательно выбила его из колеи. Гарри не мог даже вспомнить толком, как он оказался в этой – несомненно, дорогой – квартире. После отчисления из Хогвартса он почувствовал, что не может больше жить в волшебном мире. Отвечать на вопросы «Парень, а разве сейчас каникулы?», «На каком факультете ты в Хогвартсе?» было слишком. Он поменял в Гринготтсе волшебные деньги на маггловские и навсегда (как он думал) исчез из волшебного мира. Конечно, он не вернулся к Дурслям – от одной мысли, что они скажут ему, хотелось повеситься. Сначала он скитался по дешевым отелям и пахнущим крысами забегаловкам. В одной из таких он встретил Джоан. Гарри понял, что она неудачница, с первого взгляда, когда увидел, как она пыталась затащить коляску на второй этаж занюханного бистро. На ее жалкие попытки смотрели все; не помог никто. Тогда встал он, поддержал ей коляску, а после сел напротив за столиком. Она была слишком усталой, чтобы возражать или соглашаться. Когда Гарри узнал, что она писательница («Меня, конечно, никто и не думает печатать, и вообще я зарабатываю на жизнь преподаванием английского»), он почувствовал, что это его шанс. Гарри сжал в кулаке обломок волшебной палочки…
Ее книги не вышли. Вообще ни в издательстве, ни сама Джоан ничего не помнили о мальчике Гарри Поттере. Он знал, что это министерство, что ему никогда не позволят ни рассказать миру о волшебстве, ни вернуться в Хогвартс… Сжавшись в клубочек в углу ванной, посреди розовой грязи, которая осталась от пены, Гарри заплакал.
