Перед битвой в Хогвартсе. Через расположение Упсов едет телега. В ней сельская баба. Упсы её задерживают. Баба объясняет, что едет в соседнюю деревню. Пропустили. Телега прибывает в Хогвартс. Навстречу выходит Дамблдор. Баба снимает косынку.
- Гарри! - восхищенно кричит Дамблдор. - Ай да замаскировался!
- Я-то что, - скромно говорит Поттер, - распрягите Рона!
Данный материал может содержать сцены насилия, описание однополых связей и других НЕДЕТСКИХ отношений.
Я предупрежден(-а) и осознаю, что делаю, читая нижеизложенный текст/просматривая видео.
Да был ли мальчик-то? Может, мальчика-то и не было?
«Жизнь Клима Самгина». М. Горький.
Он стоит рядом со мной, по правую сторону от моего трона. С виду абсолютно спокоен, и кажется, будто ничто в этом мире не способно поколебать его выдержку и уверенность в себе. Однако стоит ему понять, что я смотрю направо, он тут же поворачивается, склонив передо мной голову. От этого красивые темные волосы спадают на глаза, что позволяет ему не смотреть в мои. Ведь если посмотреть, уверенность в себе немедленно испарится. Я еще некоторое время вглядываюсь в тонкие черты этого бледного лица и отворачиваюсь, не проронив ни слова. Еле слышный облегченный выдох срывается с его соблазнительных губ. Хм, он что же, решил, что я прямо сейчас потребую от него чего-то, что… на публике обычно не делается?
А людей сегодня в этом зале собралось немало. Предатель должен быть наказан при всех, чтобы больше никто и не думал пытаться покинуть нашу теплую компанию. Упивающиеся смотрят на меня, на их лицах благоговение сочетается с практически животным ужасом, весьма, кстати сказать, обоснованным. Они не раз уже воочию убеждались в моей силе и мощи, а также в том, что я обладаю взрывным характером.
— Введите его, — приказал я.
Двери зала распахнулись, и двое мужчин в черных мантиях ввели хозяина этого замка — Люциуса Малфоя. Некогда холеный аристократ еле передвигал ноги, он совсем обессилел от непрекращающихся пыток. Хотя стоит отметить, что взгляд его не утратил той самой презрительности, которой Малфой всегда одаривал окружающих.
— Люциус, — тихо произнес я, вставая и подходя к нему, — почему же ты предал меня?
Упивающиеся заволновались, очевидно, в моем голосе им послышалось нечто опасное. Не зря.
Светловолосый мужчина гордо вскинул голову и треснувшим голосом просипел:
— Ты безумец, почти все уничтоживший! Ты гораздо хуже его, потому что после тебя не остается совсем ничего, — тут Малфой перевел взгляд на него, и голос Люциуса приобрел просящие интонации: — Останови его! Иначе все превратится в ничто. Только ты можешь это сделать, так сделай же!
Я с интересом оглянулся.
Ответишь ли ты что-нибудь?
Ха! Голова склонилась, как только я повернулся, тонкая фигурка семнадцатилетнего юноши словно сжалась. Какая прелестная хрупкость. Безусловно, новая внешность, подаренная мной, ему идет. Он ничего не посмел ответить Люциусу, и я, широко ухмыльнувшись, развернулся и посмотрел в серые глаза. Малфой понял, что сейчас произойдет, но ничем не выдал свой страх, который я в нем чувствовал.
— Avada Kedavra, Люциус.
Малфой упал на пол.
— Унесите тело.
Я вернулся на трон, по пути мельком взглянув на него. О чем же он задумался?
«Люциус прав, точнее, был прав. Он самый настоящий безумец! Гордая, бесчувственная и абсолютно бездушная сволочь. Он как рокочущий гром. Сметая все на своем пути, словно ураган, этот жестокий двадцатипятилетний мужчина почти никогда не берет пленных — разве что для забавы — и никого не щадит. Никто не смеет ему противостоять. Да, он — само Зло, как было сразу не понять? Еще с детства вспышки нервной раздражительности пугали окружающих, а потом он будто взбесился, когда началась настоящая война, он стал неуправляем.
В тот день… Я думал, что это ночной кошмар, но реальность оказалась даже хуже. Мне говорили не ходить туда, потому что Дьявол вырвался на свободу, а я смеялся. Зря. Я не знал, даже не предполагал наличия в нем столь огромной силы, способной разрушить что угодно. Не знал и поплатился за это, ведь мое незнание обернулось для меня поражением в той последней битве. Тогда он не убил меня, но, забрав все то, что я имел, превратил в своего раба. Это древняя магия, о которой я лишь слышал. Не так давно я осознал одну вещь: мне больше никогда не стать свободным…
Но ведь когда-то это был добрый мальчик, не оставлявший никого в беде, честный и благородный. В нем была совесть, готовность придти помочь, свет, радость и все такое, — невеселая усмешка скривила искусанные губы. — Как же так получилось, что он стал настолько другим? Бесчувственным и бессердечным, циничным и равнодушным, в его душе теперь царит Тьма. Того, «светлого», мальчика больше нет».
— Том? — позвал его я.
Юноша заметил огоньки бешенства в моих глазах и понял, что я знаю, о чем он только что думал. Испугавшись, Том отступил назад. Он понимает, что вечером его ждет наказание, а ведь старые шрамы на его заднице еще не зажили. Темные глаза — на этот раз неотрывно — со страхом смотрят в мои, а их владелец мысленно произносит: «А был ли мальчик?»
Уголки моих губ поползли вверх.