Позвали как-то Драко Малфоя на званный ужин к Поттерам. Он идёт как на иголках. Холодными руками касается обычного маггловского звонка, ожидая, когда Поттер дверь откроет.
Через секунду дверь распахивает Джинни. Малфой - естественно - сразу расслабляется и включает негодяя.
- Можно было и дольше дверь не открывать, я бы тут совсем бы замёрз.
Джинни, окинув блондина, уничижающим взглядом, говорит:
- А-а-а, так это ты Малфой. Ничего, согреешься в доме. Заходи.
Он заходит за ней. Она, сложив руки на груди, снова окидывает его взглядом:
- Ладно, дальше сам. Ботинки снимешь - поставишь справа, своё эго - там, в углу, рядом с веником.
Когда я решила стать слизеринкой – я не знаю. Но я точно могу перечислить все, что меня к этому подтолкнуло.
Читая в первый же раз «Историю Хогвартса», я едва ли не плакала – так мне было жаль Салазара Слизерина, который так много из своей жизни оставил в школе, созданной и им тоже, и был из нее же изгнан. Это было детское наивное, чистосердечное и искреннее сочувствие. Точно также по-детски искренне я при этом ненавидела?.. – нет, скорее презирала заносчивых слизеринцев, когда увидела тех, кто учится на этом факультете. И когда поддалась всегриффиндорской ненависти к ним.
Позже, лет через 5 или 6, я еще раз прочла о создании Хогвартса. Прочла… и задумалась. Я попыталась представить, что было бы сейчас, если бы тогда события пошли иначе. По всей видимости, Ровена Рейвенкло и Хельга Хаффлпафф, мягко говоря, не имели собственного мнения. Обе готовы были пойти либо за Слизерином, либо за Гриффиндором с их решениями о судьбах будущих учеников. Может быть, потому что они были женщинами, а в те времена и у магов, и у магглов традиционно общества были патриархальными и женщинам не очень-то прислушивались. Или же, потому что они были просто слабее. Но суть осталась прежней – они выбирали между осторожным и жестким Слизерином и эмоциональным Гриффиндором. Конечно же, если бы одна из них поддержала одного мага, вторая – другого, возможно не было бы этих многолетних распрей. Не было бы и Темного Лорда, такого, какого мы все помним. Возможно, конфликт принял бы другую форму. Если бы волшебницы помогали Салазару… «История Хогвартса» точно была бы иной. Нет, по большому счету изменились бы только имена – Слизерин вряд ли считался ба хитрым и лживым пронырой, каким его описывают в нашей реальности, а Гриффиндор скорее всего оказался бы жестоким палачом, беспощадным, как пламя цветов его факультета. Вероятно, при такой расстановке сил из школы ушел бы Годрик Гриффиндор и оставил бы в некой комнате, ну, к примеру, мантикору… или приготовил какой-то другой, не менее неожиданный, сюрприз.
Но события пошли именно так, как мы видим, а не иначе. Поэтому в Хогвартсе ежегодно появлялись классы презираемых всеми прочими учениками, сплоченных этим обстоятельством, а иногда и родством, слизеринцев. Сильных и гордых, которые на все колкости и подначки только больше выпрямляли спину, презрительнее щурились на бестолковых хаффлпаффцев, или зазнаек-рейвенкловцев, или задир-гриффиндорцев… и, разумеется, обдумывали месть.
Возможно, я решила стать слизеринкой, когда увидела, как мог тогдашний друг Гарри перенимает худшие свойства этого факультета. Со временем он превращался из забитого тихони в самовлюбленного эгоиста, жестокого по отношению ко всем, кто когда-либо его обидел, словом ли, действием… Уже тогда я поняла, почему Шляпа определяла его так долго, и куда он едва не попал. И еще я подумала, что он похож на слизеринца именно такого, каким тот выглядит для типичного гриффа. Настоящие слизеринцы, конечно же, отличались от Поттера, как лед от огня. И то, и другое обжигает. Но по-разному. А причину этого я осознала еще некоторое время спустя.
Я догадалась, что слизеринцы, как никто другие, умеют носить маски. Они всегда казались почти одинаковыми, потому что каждый из них пытался походить на бесстрастного расчетливого аристократа. Получалось у всех по-разному. Но разницу мог уловить не каждый. Благодаря этому никто так и не сообразил в течение многих лет, что ученики этого факультета всегда получали больше всех тычков и пинков и от сверстников, и даже от учителей; что им от этого было так же больно и обидно, как и любым другим детям; что их родителям, особенно если по роковой случайности они оказались чистокровны, не защитить их от такой напасти и не объяснить, чем они хуже и почему их всегда обижают. Потому, по странной человеческой логике, они стали гордиться своим «особым» положением и это придавало им сил в борьбе против этого жестокого, притворяющегося добрым и светлым, мира…
Нынче я, грязнокровка Гермиона Грейнджер, стану слизеринкой. Я всегда буду выглядеть так, что никто не поймет моих переживаний. Я буду с высоты нечеловечески прямой осанки смотреть на окружающих с презрением сильного к слабому, так чтобы они почувствовали себя пылью под моими ногами. Возможно, они возненавидят меня за это, но мне уже будет плевать. Потому что я стану слизеринкой.
Я достаточно натерпелась от моих «друзей», всегда использовавших меня, от моих возлюбленных, бросавших меня… тогда я была слаба, но теперь я надену маску и мои мои страдания будут страданиями другого человека. А я стану жить для себя. Я стану слизеринкой.
… Интересно, может быть, Салазар Слизерин придумал игру в «чистокровных магов» уже после того, как покинул Хогвартс, чтобы оставить своим потомкам и преемникам хотя бы один реальный повод для гордости?..