Поместье Малфоев. Маленький драко подбегает к маме.
-
Мама, мама, там папа с балкона выкинуться хочет!
- Вот
дурак! Я же ему рога, ане крылья наставила.
Данный материал может содержать сцены насилия, описание однополых связей и других НЕДЕТСКИХ отношений.
Я предупрежден(-а) и осознаю, что делаю, читая нижеизложенный текст/просматривая видео.
Сэм проснулся на проселочной дороге где-то между Вермонтом и Нью-Йорком. Стоял октябрь, и воздух, врывающийся в окна, пах сухими листьями и дымом. Дин одной рукой держал руль, вторую же свесил в окно. Радио не работало, и он что-то тихонько мурлыкал себе под нос.
Сэм ещё не проснулся окончательно и двигаться ему совершенно не хотелось. Он так и остался сидеть на своем сиденье, сгорбившись в углу, и смотрел на Дина. Вполне себе живого и невредимого Дина. Лишь добавилось несколько бледных тоненьких шрамов и седина на висках, в том месте, где прошелся коготь адской гончей.
– Проголодался? – спросил Дин.
– Конечно.
Они перекусили неплохим мясным рулетом, зелеными бобами и картофельным пюре в семейном кафе, расположенном в старом доме со скрипучими половицами. Для ужина было слишком рано. Официантка подходила к ним пару раз: проверить, не нужно ли чего. Несколько подростков забежали выпить кофе с пирогом, но большую часть времени они оставались в зале вдвоем. Импала стояла под окном.
Затем они снова двинулись в путь. Мимо проносились фермы, стада коров и тысячи дорожных знаков. Но на этот раз у них не было конечной цели и не предвиделось никакой работы.
– Эй, – позвал Сэм, – сверни-ка вот здесь.
Он не знал, что на него нашло, но Дин лишь пожал плечами и свернул на узкую дорогу, убегающую в заросли и петляющую туда-сюда. Местами она еще больше сужалась, пока не стало ясно, что другой дороги здесь нет. Какое-то время с обеих сторон ещё мелькали постройки, с большими, огражденными заборами лугами по соседству, заполненными ржавеющими автомобилями или, реже, лошадьми, которые поднимали головы, чтобы взглянуть на проезжающую машину. Затем исчезли и они, как и линии электроснабжения; дорога превратилась в месиво из грязи, осколков гравия и сорняков.
Дин остановился у обочины и обернулся через плечо, готовый дать задний ход, пока не сможет развернуться: нет гравия, нет и проезда. Впереди ничего, кроме бескрайнего леса, полного запустения и старых гнилых заборов.
– Подожди, – попросил Сэм, выходя из машины.
Дин вышел следом за ним:
– Чувак! – Он бегом догнал Сэма и пошел рядом, без всяких споров и жалоб.
Эта призрачная дорога вывела их на усыпанную желтыми листьями поляну; верхушки деревьев тоже сияли золотом. Они шли до тех пор, пока не выбрались на луг, заросший увядшим золотарником и старыми яблонями, с прогнувшимися под тяжестью плодов ветками. Серый заброшенный деревенский дом почти скрылся в траве.
В доме оказалась всего одна комната, грязная, с развороченными окнами и пустыми банками из-под пива в камине. Сэм обернул какими-то тряпками грабли и вымел мусор, пока Дин занимался дымоходом. Работа показалась легкой и привычной. Они научились приводить в порядок подобные места прежде, чем окончили среднюю школу: такие вот строения служили им укрытием, жилищем, а так же возможностью сэкономить деньги и кредитки.
У них всегда были спальные мешки и соль в машине, сушеная говядина, вода в бутылках и консервированный суп.
Последний час перед наступлением сумерек они провели собирая дрова и яблоки: глянцевые, красные и желтые, сладкие, тающие на языке. Сэм разжег огонь и теперь подкидывал в него веточки, комья сухой травы и газеты, пока влажные дрова не разгорелись как следует.
– Помнишь то место, в Кентукки? – спросил он. – Мы провели там месяц, и никто ничего не заметил.
– Только ты можешь вспоминать то время, как нечто особенное, – пробормотал Дин с набитым яблоком ртом и вытянул ноги. – Я лично помню, что отец тогда исчез на две недели, а мне пришлось оставлять тебя одного, чтобы раздобыть еды.
Сэм нахмурился:
– И где ты её брал?
– Крал у ближайших соседей. В церковной столовой для нищих. В мусорке у супермаркета. Ты не был очень разборчив. – Он выбросил огрызок в разбитое окно.
Они достали спальные мешки и постелили рядом. Сэм лежал на своей стороне, вдыхая запах дыма и яблок. Здесь было невероятно тихо, только треск огня и шелест деревьев снаружи – слишком поздно для сверчков и цикад. Дин лежал с закрытыми глазами и что-то напевал про себя, а красно-золотой свет мягко падал на его лицо и руку, которую он подложил под голову вместо подушки.
Они находились сейчас настолько близко – спальные мешки были сдвинуты вплотную.
– Дин, – Сэм придвинулся и провел кончиками пальцев по его шраму.
– Ммм… – промычал в полудреме Дин. Сэм опустил руку на лицо брата и теперь осторожно гладил большим пальцем шрам. Дин вздрогнул от этого прикосновения, его губы слегка раздвинулись, и он открыл глаза. Но ничего не сказал.
Сэм чувствовал тепло его щеки. Они так и смотрели друг на друга, пока Дин не потянулся, чтобы стереть с лица Сэма пятнышко от пепла, а скорее, чтобы оправдать свой жест. Его рука очертила челюсть Сэма, и скользнула вниз по руке, чуть пониже рукава футболки, вычерчивая круги по обнаженной коже.
И в этот момент так легко было пожелать чего-то большего: почувствовать биение сердца Дина сквозь тонкий хлопок футболки, и забраться под неё; желание подняться вверх от шеи Дина и попробовать вкус яблок на его губах. Пожелать, чтобы рука Дина, сжатая в кулак, который почти касался его спины, медленно разжалась. Все, что они выиграли, – все принадлежало им и находилось здесь, в их руках. И этого было достаточно. Более чем достаточно.
