Сегодня Гарри пришло письмо от профессора Макгонагалл. Она несколько раз писала ему и до этого, поэтому Гарри ничуть не удивился, когда получил конверт от директрисы.
Ему в последнее время вообще приходило много писем: от Рона и Гермионы, проводящих время в Норе, от Джинни, которая в этом году должна была окончить школу, от Кингсли, недавно ставшего министром, и добивавшегося принятия Гарри и Рона в Аврорскую Академию. Но писали ему не только они. Гарри буквально засыпали посланиями совершенно незнакомые ему люди. Ему присылали письма с поздравлениями, письма с благодарностями, письма со всевозможными пожеланиями счастья и долголетия. Но в основном – письма, с просьбами об интервью. Какое–то время их приходило так много, что совы заполонили всю площадь Гриммо. К счастью, такое безобразие долго не продлилось - Министерство магии вовремя спохватилось и наложило магический запрет на пребывание большого количества сов на площади. Теперь Гарри могли писать только знакомые ему люди. Такое положение дел юного Поттера устраивало как нельзя лучше – он уже начал беспокоиться, что его завалит гора писем величиной с Эверест.
Но журналисты и газетчики от Гарри не отстали. Каждый раз, когда он появлялся в Министерстве, в Косом переулке, или просто выходил из дома, на него налетала гомонящая толпа.
Кингсли как-то предложил выделить нескольких авроров для сопровождения Гарри. Но юноша только усмехнулся и сказал, что будущему аврору не пристало ходить с охраной.
Приходилось, терпя неудобство, носить мантию – невидимку. Порой Гарри казалось, что от Пожирателей Смерти скрываться было проще, чем от прессы – она все-равно находила способы выследить Гарри (тот подумывал уже прибегнуть к Оборотному зелью).
Особенно усердствовала Рита Скитер. Она не посмела ничего о нём написать, но буквально преследовала Гарри. Гарри же с досадой отмахивался от такого внимания, не давал никому никакого интервью и не собирался издавать свою биографию, надеясь, что в скором времени ажиотаж около него поубавиться.
Репортёрам и вправду было о чём писать кроме него. Сенсации в основном вертелись около разоблачённых Пожирателей Смерти.
Профессор Макгонагалл горячо интересовалась делами в министерстве. Гарри, Кингсли и Артур Уизли отправляли ей в письмах своеобразные отчёты. Хотя с Гарри она переписывалась в большинстве для того, чтобы узнать, как идут его дела – это была своеобразная забота о бывшем ученике, которому пришлось так много пережить и преодолеть.
«Дорогой мистер Поттер,
некоторые обстоятельства требуют вашего срочного пребывания в Хогвартсе. Это касается Вас лично, и не терпит отлагательств. Прошу вас отложить все завтрашние дела и прибыть в Хогвартс. Завтра в 11 утра будет налажена связь между вашим камином и камином в моём кабинете.
Ответ пришлите с этой совой.
Желаю всего наилучшего.
Профессор Минерва Макгонагалл, директор школы чародейства и волшебства Хогвартс.»
Ещё раз посмотрев на красочный герб Хогвартса на конверте, Гарри по привычке потёр шрам. Письмо оставило у него странное чувство. Ясно было одно – если Макгонагалл пишет таким официальным тоном, значит – дело серьёзней некуда. Возможно, оно касается суда над Пожирателями, либо обнаружилось что-то среди вещей или бумаг Дамблдора, касающееся Гарри.
Так или иначе, но следующим утром юный мистер Поттер, отряхиваясь от золы, ступил на пол директорского кабинета.
- Доброе утро, Гарри, - профессор Макгонагалл обняла своего гостя.
- Доброе утро, профессор. Какое же срочное дело у вас ко мне?
- Думаю, оно может подождать ещё пару минут, - профессор жестом пригласила Гарри сесть за маленький столик, а сама опустилась на стул напротив юноши.
- Здесь не лучшее место для чаепития, но позвольте предложить чашечку, - Макгонагалл наколдовала две чашки чая и тарелку с кексами.
Гарри отпил глоток ароматного чая и вопросительно уставился на профессора – ну, не чай же пить она его позвала с такой срочностью!
- Возможно, дело не столь не срочное, - начала она, - Но мне не хотелось его откладывать. Я могла бы выслать эту вещь с совой, но решила передать лично в руки. Мне показалось, так надёжней…
- Что за вещь? – прервал Гарри.
- Видишь ли, когда перебирали вещи, оставшиеся от предыдущего директора, нашли вот это… - профессор встала, достала из ящика письменного стола конверт и протянула его Гарри.
На самом конверте было написано несколько строк красивым убористым почерком, отлично известным Гарри:
«Гарри Джеймсу Поттеру. Лично в руки.»
Гарри ошарашено пробормотал:
- Вы же сказали, что это от Дамблдора, а не от…
- Я не говорила, что оно от Дамблдора, - возразила Макгонагалл.- Я сказала: от предыдущего директора.
- Вы открывали его? – спросил Гарри, безрезультатно пытаясь взять себя в руки.
- Разумеется, нет, - холодно ответила Макгонагалл.- Оно адресовано Гарри Поттеру, и должно быть распечатано им самим.
Гарри смутился, почувствовав, что задел директрису.
- Простите, я не то имел в виду…
- Ничего страшного, - улыбнулась она. – Оно проверено на заклятия. Хотя, учитывая прошлое Северуса, его отношение к твоей матери и к тебе лично, этого можно было бы не делать. Но я всё-таки подстраховалась.
- Спасибо большое.
Гарри быстро разорвал конверт и обнаружил внутри девственно чистый лист пергамента.
- Неужели он хотел, что бы я написал ему по обратному адресу? – пробормотал он, ничего не понимая.
- Что случилось? – спросила профессор Макгонагалл. Она не видела письма, поэтому не знала, что пергамент пуст.
- Тут ничего нет.
- Думаю, следует подтвердить, что ты действительно Гарри Поттер, - посоветовала профессор.
Гарри послушно коснулся пергамента волшебной палочкой и произнёс:
- Я – Гарри Джеймс Поттер.
На пергаменте тут же начали проступать строки, написанные всё тем же аккуратным снейповским почерком.
- Думаю, пока мне лучше оставить тебя одного, - сказала профессор, поднимаясь с места. – А у меня ещё дела: надо дать кое-какие распоряжения мистеру Филчу.
Макгонагалл удалилась. Гарри слышал, как внизу отъехала и вернулась на место каменная горгулья.
«Интересно, какие сейчас бывают пароли?» - подумал Гарри, - «Макгонагалл вряд ли будет использовать что-то такое же простое и весёлое, как «Сахарное перо» или «Тараканий козинак».»
Спохватившись, что его оставили в одиночестве ради письма, Гарри приступил к чтению. И чем дальше он читал, тем противоречивее становились его чувства по отношению ко всему этому.
« Надеюсь, это письмо всё-таки не попадёт к тебе, Гарри. Это значит, что всё пошло хорошо и нет необходимости ничего рассказывать.
А если ты это читаешь, значит – иного выхода у меня нет, и я вынужден тебе всё рассказать.
Ты уже знаешь какими были мои отношения с Джеймсом Поттером и его дружками – мародёрами. Я не собираюсь за себя оправдываться, но у меня была не одна веская причина их ненавидеть. Особенно Джеймса. Этот человек не только отравлял все 7 лет моей учёбы в Хогвартсе, он отнял самое дорогое, что было у меня в жизни – Лилиан.
С сестрами Эванс я жил по соседству и общался всё детство. А с Лили мы были лучшими друзьями. И я любил её всегда.
Её отношения с Джеймсом Поттером стали для меня болезненным ударом. А когда они объявили о своей свадьбе, я готов был сойти с ума.
Поэтому, в день их свадьбы я напился и заявился к Петунье. Она не пожелала прийти на свадьбу сестры – у них были плохие отношения. Вернее, Лили просто обожала Петунью, а та отмахивалась от неё как могла – всему причиной зависть. Петунья не могла спокойно жить, завидуя волшебному дару сестры. Меня же она просто ненавидела. И боялась сильнее, чем дементора.
Она даже никому ничего не рассказала о той ночи, когда я пьяный пришёл в её дом. Я повёл себя как свинья, мне до сих пор мерзко, но ничего не поделать – в списке грехов старого Пожирателя Смерти появился ещё один.
А Петунья родила ребёнка. Думаю, о том кто его отец она не призналась даже Лили. Наверняка сказала, что изменила мужу и теперь боится, как бы тот не узнал правду, ведь ребёнок – тёмноволосый и не похож ни на неё, ни на мужа.
Лили была готова на всё ради обожаемой сестрицы. Через месяц она готовилась стать матерью и, родив ребёнка, предложила поменять младенцев. Ребёнок Лили был очень похож на сестёр Эванс, а ребёнок Петуньи – темноволосый, совсем как Джеймс.
Так две женщины провели тупого Дурсля, умного Джеймса, «всевидящего» Дамблдора и всех остальных. И меня тоже.
О подмене я ничего не знал. Иначе, Лили и Джеймс Поттеры не погибли бы от рук Тёмного Лорда. Ведь это я подслушал пророчество о связи Тёмного Лорда и некоего ребёнка. И это я рассказал Тёмному Лорду его первую часть. Впрочем, Дамблдор знал о моей осведомлённости и никак не пожелал помешать мне. Из этого могу сделать вывод, что старый интриган что-то выгадал для себя.
Так или иначе, я посоветовал Тёмному Лорду напасть на Поттеров. Если бы я знал о подмене детей, то никогда бы не позволил убийце появиться в доме, где находится мой сын. Но в то время я мечтал только об одном – заполучить Лили, пусть даже ценой жизней её мужа и ребёнка – сына Джеймса.
Уж не знаю, какая осечка произошла с пророчеством, и чего не предусмотрел Дамблдор - случилось так, как случилось.
Тебя отдали «единственной кровной родственнице» - «тёте» Петунье. Та всё рассказала мне.
Признаться, поначалу мне было совсем не до ребёнка. Я едва не покончил с собой, осознав, что натворил. Но позже, работая в Хогвартсе, иногда посещал Дурслей, чтобы проверить хорошо ли с тобой обращаются. Разумеется, ты не знаешь о моих визитах, но я не позволил этому тупому и злобному Дурслю отдать тебя в приют. (Разумеется, это была «инициатива» директора, но я и без его согласия сделал бы то же самое).
Петунья во всём слушалась мужа – груз её вины за ложь был очень велик. Её радовало, что супруг не понял подвоха и вовсю возится с «сыночком». Она и сама привязалась к настоящему сыну Лили, а смерть сестры только подогрела её желание воспитать мальчика в неведении и ласке.
Но ты, Гарри – дело другое. Ты был постоянным напоминанием о моей ошибке. Петунья любила тебя, но страх перед правдой и ненависть ко мне были сильнее. Я её не виню. Она старалась, как могла.
Впоследствии, я даже не раз радовался, что Дурсли относились к тебе несколько пренебрежительно и не утопили в любви, подобно настоящему сыну Поттера. Странное дело, но горячая и искренняя любовь этих маглов в корне задушила у мальчика все способности к магии. А ведь он был ребёнком двух волшебников. Не то, что ты, Гарри – полукровка – мой сын от сестры той, кого я любил больше жизни.
И во всём виноват я один. Твоя ненависть ко мне совершенно обоснована, хоть и имеет другие причины. Боюсь, узнав всё это, ты возненавидишь меня ещё больше. Поэтому надеюсь, что к тому моменту как ты это прочитаешь, я буду уже мёртв, иначе рискую быть убитым тобой – своим сыном. (Всё-таки, Дамблдор прав – ты вполне мог бы стать вторым Тёмным Лордом – сходство очень велико.)
Как бы мне не хотелось обратного, я всё-таки рад, что ты не похож на меня. Конечно, сходство с Лили очевидно – твои глаза точь-в-точь как у неё, и ты вообще очень на неё похож. Но не считай своё сходство с Джеймсом Поттером главным опровержением моих слов. Тебе много лет внушали, что ты похож на своего «отца», к тому же, ты не был знаком с Поттером, поэтому считаешь это правдой.
Петунья, сравнивая тебя с Джеймсом, имела в виду, конечно, меня. Я – тоже: видя твоё сходство с собой, я пугался, даже не пойму чего именно.
Дружки Джеймса, разумеется, пели тебе песни о твоём сходстве с ним. Думаю, они таким образом пытались получить твоё расположение к себе. К тому же, им было приятно думать, что на свете осталась хоть какая-то частица от их лучшего друга. Так что, будь ты похож на кого угодно, хоть на Гигантского Кальмара, они всё-равно твердили бы о твоём сходстве с Поттером.
Можешь не верить в это, Гарри, но ты мой сын. Я любил тебя, как мог, но в сложившихся обстоятельствах трудновато быть любящим отцом.
Дамблдор так ничего и не узнал о нашем родстве. (Наверняка сказать нельзя, но у меня много предположений, что это именно так.) А свою заботу о тебе я прикрывал тем, что просто хочу помочь сыну Лили. Хотя, истинному сыну Лили моя забота точно не нужна. Просто удивительно, в какого глупого и недалёкого маггла превратили Дурсли ребёнка двух волшебников. Лично я, правда, склоняюсь к мысли, что это в полной мере проявились гены Поттера, и магглы не сильно виноваты. Но в тебе, Гарри, гораздо больше от Лилиан, чем в её собственном сыне. Странная штука – магия крови. Оказалось, Лили отдавала свою жизнь за племянника, её собственному сыну ничего не грозило.
Я знаю, что у тебя проблемы с Прорицанием. Так вот: никогда не верь ни одному пророчеству. Если бы в своё время я не поверил, всё сложилось бы гораздо лучше, чем есть. А в твоём случае что-то сработало не так. Не знаю, то ли это пророчество – ложь, то ли Дамблдор что-то упустил.
Надеюсь, ты найдёшь в себе силы жить так, как захочешь, несмотря на то, что тебе предрекают.
Я не прошу меня прощать или перестать ненавидеть хоть на йоту. Я сам себе противен, и ненавижу себя всю жизнь. Просто, постарайся принять правду.
Северус Снейп.»
Гарри судорожно вздохнул. Его почему-то расстроило, что не было никакой подписи, вроде «любящий тебя».
А потом он засмеялся. Это какая-то глупая шутка. Такого просто не может быть.
Но знакомый по учебнику зельеварения почерк Снейпа свидетельствовал об обратном. Такие шутки уж точно не в стиле профессора. Подделать письмо трудно, да и кто станет это делать? К тому же, Макгонагалл сказала, что письмо проверено ей лично, значит - в отсутствии воздействия посторонних можно быть уверенным.
Не зная, чем ещё подвергнуть под сомнение это странное послание, Гарри разозлился. Нет, это какая-то ерунда. Хватит с него и пророчеств, и прочих тайн его рождения! Сначала был Дамблдор, теперь ещё и Снейп умудрился, хоть и был мёртв. Нет, Снейп просто решил поиздеваться над ним, Гарри, напоследок. Хотя… На конверте стояла дата. Это письмо было запечатано незадолго до того дня, когда в Министерстве погиб Сириус.
Что ж получается, Снейп тоже решил, что с Гарри хватит шокирующих новостей, и оставил всё напоследок?
И всё-таки с этим нужно разобраться. Единственный вариант – хорошенько допросить тётю Петунью. Возможно, она всё расскажет сама, и не придётся искать Веритасериум.
А ему самому что делать, если это правда? Как он расскажет это Рону и Гермионе? Как скажет Джинни?
А Джинни сейчас так близко. Их, наверное, разделяют всего несколько этажей. Она сейчас на занятиях, но совсем скоро пойдёт на обед. Тогда можно будет с ней увидеться.
Гарри приезжал к ней всего неделю назад, к тому же они писали друг другу почти каждый день, но Гарри всё-равно ни на минуту не переставал по ней скучать. И сейчас радостная мысль о Джинни на мгновенье вытеснила нехорошие противоречивые чувства, вызванные письмом. Но затем Гарри сообразил, что не сможет притворяться, и Джинни наверняка заметит его странное состояние, а рассказывать про письмо ему не хотелось, по крайней мере, пока он не выяснит всё до конца.
Послышался звук вращающейся лестницы, и в кабинет вошла профессор Макгонагалл. Гарри поспешно вложил письмо обратно в конверт.
- Ту уже закончил, Гарри?
- Да, профессор.
Макгонагалл достала из ящика стола ещё один пергамент:
- Это прилагалось к письму, и было не запечатано. Ты уж прости, Гарри, но была необходимость проверить…
- Что там написано? – хмуро спросил юноша.
- Это, своего рода, завещание. Северус Снейп оставил вам свой дом и все вещи.
«Мог бы и не писать этого,» - с раздражением подумал Гарри. – «Если я – его сын, значит, всё и так завещано мне.»
Макгонагалл с беспокойством посмотрела на юношу, заметив напряжённое выражение его лица.
- Про это и написано в письме, - пояснил Гарри, решивший пока скрыть содержание послания. – Ещё Снейп написал о своих отношениях с моей матерью. Это письмо довольно старое, видимо, он так и не решился при жизни отдать его мне.
Макгонагалл понимающе кивнула.
- Сейчас начнётся обед. Думаю, Гарри, ты захочешь увидеться с мисс Уизли?
- Да, спасибо. Я вернусь сразу, как она отправится на занятия, - ответил Гарри, и поспешно покинул директорский кабинет.
Ученики покинули классы, и стекались в Большой зал. Джинни уже сидела за столом Гриффиндора – Гарри заметил её ещё с порога.
Когда он сам вошёл в Большой зал, со всех сторон стали доноситься возгласы приветствия. Джинни вскочила с места и бросилась к Гарри.
- Как я соскучилась!
Гарри крепко обнял девушку, почувствовав смущение – все взгляды были обращены к ним.
- Пойдем отсюда, - Джинни взяла его за руку.
- Но ты должна поесть, - возразил Гарри.
- Ничего, успею. Ты надолго?
- Буквально на пару минут: посмотреть на тебя, и - обратно.
Джинни засмеялась:
- Тогда я точно успею поесть.
Они остановились около окна в одном из пустых коридоров.
- Гарри, ты же только неделю назад приезжал, вместе с Роном. Что-то случилось?
От Джинни ничего не укроется. Иногда Гарри думал, что это ей, а не ему стоит стать аврором.
- Профессор Макгонагалл вызвала. Кое что насчёт процесса над Пожирателями, - солгал Гарри. – Но это не важно.
- Надоела вся эта кутерьма, да? – с участием спросила Джинни, пытливо заглядывая ему в глаза.
- Не то слово, - вздохнул Гарри. – Как твои дела? Тебе скоро экзамены сдавать…
- Ой, не напоминай! – фыркнула Джинни, улыбнувшись.
- Что ж, видимо, темы для разговора исчерпаны. В таком случае остаётся только одно, - Гарри улыбнулся в ответ, и, притянув Джинни к себе, поцеловал её в губы.
Позже, стоя перед входом в кабинет директора, Гарри сообразил, что так и не узнал пароля. Джинни вернулась на обед, и Гарри не хотел второй раз за сегодня мешать ей поесть.
Макгонагалл поблизости не было – она или ушла, или ждёт Гарри в кабинете. Можно, конечно, разыскать кого-нибудь из преподавателей, они будут рады видеть Гарри.
- Гарри, мой мальчик! – из-за поворота показалась широкая фигура профессора Слизнорта.
- Добрый день, - улыбнулся Гарри, соображая, как бы поскорее отделаться от болтовни Слизнорта и выведать пароль.
- Рад тебя видеть, - профессор заключил юношу в крепкие объятия. – Почему же ты не заходишь в гости? Я был бы рад принять таких дорогих гостей, как ты и твои друзья. Как поживают мистер Уизли и мисс Грейнджер? Слышал, бизнес братьев Уизли процветает. А газетные статьи мисс Грейнджер о защите прав эльфов – выше всяких похвал.
- Да, у них всё хорошо, - Гарри чувствовал, что начинает терять терпение, но быть невежливым с добродушным Слизнортом не хотелось.
- Кстати, Гарри, я должен тебя поблагодарить.
- За что, профессор?
- После того, что случилось, - Слизнорт имел в виду, конечно, ту битву, когда Гарри победил Волдеморта, - школу тщательно обыскивали. Как ты знаешь, немного позже авроры осматривали не только профессорские кабинеты и спальни, но даже личные вещи. Тому, что это избежало меня, я обязан, несомненно, тебе, Гарри. Ты сильно выручил меня – моими учениками были не только министерские авроры и игроки в квиддич.
- Я уверен, профессор, вы не стали бы пособничать Тёмным Силам, или держать что-то запрещённое, - ответил Гарри.
Откуда Слизнорту было знать, что после битвы Гарри потребовал у, только что назначенного на пост министра, Бруствера не допускать авроров до кабинета и спальни Снейпа. В этот список попали и подземелья, в которых сейчас «царствовал» Слизнорт – Снейп обитал там много лет, и мог забыть что-нибудь кроме учебника зельеварения.
Не доверив обыск министерским аврорам, Гарри попросил сделать эту работу единственного человека в Хогвартсе, некогда состоящего в Ордене Феникса – Минерву Макгонагалл. Хагрид для этого дела не годился, в силу своей неуклюжести и большого размера. Гарри даже не рассказал ему об этой идее. А сама Макгонагалл отнеслась к просьбе Поттера с пониманием, и выполняла всё на совесть, пусть и не так скоро.
Именно поэтому Гарри каждый раз с нетерпением ждал писем от неё.
- Надеюсь, Гарри, ты зайдёшь ко мне выпить чашку чая, или чего покрепче? – предложил Слизнорт.
- Сейчас не могу. Простите, профессор, но меня вызвала профессор Макгонагалл. А я не знаю пароля. Мне не хотелось бы заставлять её ждать…
- Всегда рад помочь, - широко улыбнулся Слизнорт. – Пароль: «Белые лилии».
Гарри невольно улыбнулся, услышав пароль: всё-таки, женщина всегда старается быть экстравагантной, какой бы строгой ни была.
Каменная горгулья медленно отъехала в сторону. Гарри вскочил на ступеньку вращающейся лестницы, и услышал голос Слизнорта:
- Заходи в гости, Гарри, буду рад.
- Спасибо, профессор. До свидания, - прокричал в ответ Гарри.
Макгонагалл ждала его в кабинете.
- Я уже пойду, профессор. У вас и без меня много дел.
- Как хочешь, Гарри. Если обнаружится ещё что-нибудь интересное, я тебе напишу.
- Да, спасибо, профессор, - сказал Гарри, заходя в камин. – До свидания.
- До встречи, мистер Поттер.
Оказавшись в своём доме, Гарри некоторое время мерил комнату шагами. Он отказался от обеда, который услужливо предложил Кикимер, и ещё раза три перечитал письмо Снейпа.
Не остаётся ничего, кроме как расспросить Петунью Дурсль. Вряд ли Дурсли будут несказанно рады его визиту без предупреждения, но Гари почувствовал, что отложить это до завтра не может. Лучше выяснить всё сегодня, чем мучиться догадками и предположениями, выжидая удобного момента. К тому же, если всё, что написал Снейп – ложь, можно будет прямо сегодня и забыть о злосчастном письме. Сделать вид, что ничего не было. Тогда можно будет никому ничего не говорить.
Дурсли совсем недавно переехали в красивый уютный домик в одном из тихих и живописных районов Лондона. Подобное приобретение было бы им не по карману, если бы Дадли не стал чемпионом Англии по боксу.
Гарри знал, где находится новый дом Дурслей: как-то раз Петунья сама пригласила его на ужин. Он был даже рад, что придя к ним в гости окажется не в доме номер 4 на Прайвет-драйв, а в совершенно незнакомом месте.
Петенья открыла дверь почти сразу, едва Гарри успел позвонить. Видимо, она ждала кого-то другого, потому что, увидев на пороге юношу, удивилась, но постаралась не подать виду.
- Гарри, здравствуй, - сказала она. – А Дадли и Вернона нет дома…
- Здравствуйте, - перебил её Гарри.- А мне они и не нужны. Я хотел поговорить с вами. Вы же – моя родня, тётя.
- Проходи, - тихо сказала Петунья.
Она молча проводила племянника в гостиную. Гарри опустился в удобное кресло, а сама Петунья села на диван напротив.
- Я хотел бы поговорить с вами кое о чём…
- Позволь мне сначала предложит тебе чай, - Петунья поднялась, готовая проскользнуть в кухню.
- Не надо, - остановил её Гарри. – Лучше чего-нибудь покрепче, - затем прибавил:
- Но позже. Сначала взгляните на это.
Петунья с некоторой опаской взяла протянутый юношей конверт. Гарри видел, как расширились её глаза, когда она начала читать письмо. Женщина побледнела, её губы начали дрожать, но она продолжала чтение. Затем дрожащими руками положила пергамент перед собой на журнальный столик и испуганно посмотрела на Гарри.
- Не пытайтесь уверить меня в том, что не знакомы с человеком по имени Северус Снейп, - жёстко сказал Гарри.- Мне известно, что он знал вас с детства.
- Я… я не пытаюсь, - хрипло прошептала Петунья.
- Ответьте мне только: правда ли то, что он написал, или нет.
- Гарри, я…
- «Да» или «нет»? – выкрикнул Гарри.
- Да, - тихо, но отчётливо произнесла женщина.
Юноша резко вскочил на ноги:
- Зачем вы это сделали?! Для чего?! Почему молчали?! Почему скрывали правду?! Отвечайте! И не смейте лгать мне! С меня уже хватит лжи!
- Ты удивительно похож на Северуса, Гарри. Почему бы тебе не спросить всё у него? – спокойно произнесла Петунья.
Гарри остудил свой пыл, и сел обратно в кресло, ощущая некоторую неловкость перед женщиной за эту вспышку гнева.
«Бешусь, прямо как Снейп.» - подумал он.
- Увы, я не могу у него ничего спросить – он умер.
- В тот самый день, когда я сокрушил Тёмного Лорда, - ответил Гарри.
Он до того не рассказывал о гибели Снейпа, и решил отделаться несколькими фразами, но в глазах Петуньи было что-то такое, что заставило юношу рассказать всё подробно, хоть ему и было неприятно переживать этот день заново. Потом он рассказал как Снейп помогал ему. Рассказал также и о том, что Снейпу должна была достаться Бузинная палочка, ведь именно из-за неё Волдеморт его и убил.
«Жаль, что нет Думоотвода.» - подумалось Гарри. – «С ним было бы удобнее.»
Гарри промолчал только о том, что Бузинная палочка досталась ему. Но тётю Петунью судьба Жезла Смерти мало интересовала.
- Значит, Дамблдор вынудил Северуса убить его для того, что бы палочка никому не досталось? – задумчиво переспросила Петунья, после того как Гарри закончил рассказ. – И Северус ничего этого не знал?
Гарри молча кивнул. Петунья в ужасе посмотрела на племянника.
- Получается, что этот… этот старый маразматик… подставил Северуса… Подвёл его… под смерть… специально.
- Похоже, что так, - мрачно произнёс Гарри.
- Но Северус… он бы тоже умер за тебя… как и Лили… Понимаешь? Но Дамблдор… так подло… обманул…
Видя, что женщина сейчас разрыдается, Гарри кинулся в кухню, нашёл в шкафчике бутылку коньяка, плеснул его в стакан и подал Петунье.
Та выпила коньяк, вздрогнула всем телом, и смогла взять себя в руки.
- С чего это вы так жалеете Снейпа? Мне казалось, вы его ненавидите? – как можно хладнокровнее поинтересовался Гарри.
- Вовсе нет, - ответила Петунья, наливая себе ещё коньяка. – Он, конечно, тот ещё подонок, но я никогда его не ненавидела, даже после того, как…
Петунья замолчала, подбирая слова.
- После того, как он, будучи полностью пьян, изнасиловал вас, и сделал вам нежеланного ребёнка? – закончил за неё Гарри.
Петунья невозмутимо отхлебнула коньяк.
- Ты уже взрослый, Гарри, с тобой можно говорить и о таких вещах. Ты прав, конечно. Но я не ненавидела его даже после этого. Да, я боялась его, он порой вызывал у меня просто тошнотворный ужас. Северус казался мне таким же высасывающим душу, как и дементор.
Внезапно Гарри вспомнил, как несколько лет назад, после нападения на него и Дадли двух дементоров, дядя Вернон пытался выгнать его из дома, и всё никак не верил, что на свете существуют дементоры. А потом тётя Петунья неожиданно произнесла, что дементоры – это стражи Азкабана, а дядя Вернон пришёл в ужас, что его жена знает подобные вещи. И Петунья принялась оправдываться, сказав, что слышала, как «этот страшный человек» рассказывал о дементорах «ей». Под словом «ей» она, конечно, имела в виду Лили, а «страшным человеком», выходит, именовала Снейпа. Гарри этого не знал, и уж точно, не мог предполагать, что когда-то в детстве Петунья подслушала, как Северус рассказывает Лили о стражах Азкабана. Поэтому, Гарри подумал, что тётя имеет в виду его отца – Джеймса.
Петунья и вправду имела в виду его отца, но не Поттера, а Снейпа.
- Но я никогда не ненавидела Северуса, - твёрдо произнесла Петунья. – Он даже привлекал меня своей загадочностью, молчаливостью, задумчивостью. Не говорю уже о том, что Северус был гораздо умнее и талантливее этого Поттера. О, этот Поттер просто выводил всех своими дурацкими шуточками! И его чокнутые дружки были того же сорта – пустоголовые зубоскалы. Но Лили они нравились. А от Джеймса она была просто без ума. Как и наши родители. Но я была бы более спокойна за неё, если бы она всё-таки выбрала Северуса, а не одного из этих искателей приключений на свои задницы.
Да, для Северуса Лили была всем. Я это сразу поняла. Он вообще не мог говорить ни о чём, кроме Лили и магии.
Я ужасно хотела стать волшебницей, но тот дар, что достался моей сестрице, обошёл меня стороной. Признаю, я страшно ей завидовала. Будь у меня такой талант, я не стала бы растрачивать его на бесполезные шутки. Поэтому, несмотря на страх перед Северусом, я довольно много с ним общалась – рассказывала ему о Лили, а взамен получала информацию о волшебстве. Северус даже как-то взял меня на волшебную улицу, где есть всякие магазинчики для магов. Родители покупали там Лили всё необходимое для школы, но меня никогда с собой не брали.
Особенно много мы с Северусом стали общаться после того, как Лили совсем перестала с ним разговаривать и начала встречаться с Поттером.
Я даже как-то предложила напоить Лили приворотным зельем, но Северус отказался – сказал, что Лили не хуже него разбирается в этом.
Когда Лили и Джеймс решили пожениться, Северус словно сошёл с ума. Но он всё-равно понимал, что этой свадьбы ему не отменить. Да и Лилиан не желала видеть своего бывшего друга.
По правде, моя сестра была такой дурой! За все годы она так и не поняла, что Северус безотчётно в неё влюблён. А его навязчивость принимала за желание досадить Джеймсу. Она даже не сказала Северусу о своей свадьбе. Он узнал об этом от меня. И отправился туда, как дурак. Уж не знаю, что там произошло, я на свадьбе не была – дала слово Вернону, что с сестрой буду общаться только через письма. Лили расстроилась, получив мой отказ прийти, но обижаться не стала. Она прекрасно понимала, что если продолжу общение с ней и её мужем, мой собственный сбежит тотчас. Да, Вернон имел опыт общения с магами, кроме Снейпа и Дамблдора. Я говорю о Джеймсе и его дружках. Они умудрились вконец расстроить нервы Вернона своими волшебными шутками.
В общем, Северуса со свадьбы прогнала сама Лили. Он ушёл сразу, и где-то напился так, что едва стоял на ногах. А потом пришёл ко мне.
Вернона не было дома в тот день, я осталась одна, и едва не умерла от ужаса, когда появился совершенно пьяный Снейп. Он был зол, как дьявол, кричал, что прикончит Поттера и его дружков. Я просто онемела от ужаса.
Что случилось потом, надеюсь, понятно? Не хотелось бы снова в подробностях вспоминать это.
Северус даже не применял ко мне магию – меня парализовало от страха сильнее, чем от заклинания. Я даже не пыталась сопротивляться.
Потом он ушёл, и ни я, ни Лили не видели его очень долго. До тех пор пока не родился ребёнок – ты, Гарри. Тогда Северус пришёл и сказал, что готов забрать тебя, если я захочу. Я отказалась. Вернон думал, что сын – его, а стирать мужу память мне не хотелось. Северусу я сказала, что никому не признаюсь, кто истинный отец ребёнка, и попросила его тоже молчать.
Казалось бы – всё улажено, но меня не покидал страх, что Вернон узнает правду. Спустя месяц у Лили тоже родился ребёнок – светловолосый мальчик. Я обратилась к ней за помощью, рассказав, что родила ребёнка не от мужа и боюсь разоблачения. О том, что отец – Северус, промолчала.
Я не такая дура, и отлично понимала – скажи я о том, что он сделал, началась бы очередная ссора между Снейпом и Поттерами. А так был шанс всё уладить спокойно.
Это Лили предложила поменять детей, узнав о моей проблеме. Мы так и сделали, а наши мужья только обрадовались, видя, что дети со временем стали на них сильнее похожи. Всё были счастливы, даже мы с Лили, учитывая то, что всю жизнь предстояло называть племянниками родных сыновей. Несмотря на временные распри, мы с сестрой были уверены в том, что каждая из нас подарит сыну другой больше любви, чем своему собственному.
Но в один из дней, спустя более года, Лили и Джеймса убил Тёмный Лорд. А ты выжил, Гарри, чему я всегда была несказанно рада. Дамблдор положил тебя к порогу нашего дома, и я приняла тебя назад. О чём и сообщила Северусу.
Вернону это не понравилось - он считал, что сироту должны воспитывать в приюте, боялся, что у него не хватит средств на воспитание двоих детей. Я запретила ему даже думать об этом, но он в тайне от меня попытался устроить тебя в приют.
Вот тогда-то и появился Северус. И настоятельно попросил Вернона забыть об отправке подкидыша в приют. Северус всегда был убедителен. Нет, он не применял магию к Вернону, он и на словах мог добиться от человека всего, чего хотел.
К тому же, внешний вид Снейпа тогда не располагал к дружеской беседе. Я и сама до смерти перепугалась, увидев его. Он пришёл весь в чёрном, бледный как покойник, а глаза горели, как у сумасшедшего, к тому же, он был необычайно зол.
Я была поражена, что после смерти Лили он ещё может так держаться, и понимала каких усилий ему это стоит. Каким бы подонком ни был Северус, мне его очень жаль.
Он всегда пытался заботится о тебе, но не мог взять к себе, хоть и мечтал об этом. Мы с Северусом скрыли от Дамблдора, что ты на самом деле не сын Джеймся и Лили Поттер…
А этот старый маразматик директор всё-таки подставил Снейпа… Как жаль... - закончила Петунья, и налила себе ещё коньяк.
Гарри слушал молча. Как бы ему не хотелось её перебить, он не находил в себе сил сделать это.
- Значит, это правда? И я действительно сын Снейпа? И ваш тоже? – спросил Гарри.
- Да, Гарри.
- Но это ничего не меняет, - твёрдо произнёс юноша.
- Уже ничего, - согласилась женщина. – Слишком много времени упущено.
Потом, помолчав немного, прибавила:
- Так ты хочешь чаю, Гарри?
- Нет, спасибо, - Гарри поднялся на ноги, готовясь уйти. – Мне уже пора.
Петунья на нетвёрдых ногах проводила его до прихожей, прихватив с журнального столика конверт с письмом, и протянула его юноше. Гарри сначала хотел отказаться, но всё-равно взял конверт обратно.
- Заходи на чай, Гарри. Я буду тебе рада.
- Да, спасибо, - ответил Гарри, и они распрощались.
Домой возвращаться почему-то не хотелось. Гарри боялся почувствовать себя запертым в четырёх стенах наедине со своими мыслями. Надо бы отправиться в дом Снейпа, который завещан ему, Гарри, но это может подождать, по крайней мере, до завтра.
Рон и Гермиона будут рады видеть Гарри, но сейчас юноша не хотел никому ничего рассказывать. Он медленно брёл по улицам, пока ему не пришла мысль сходить в «Дырявый котёл» и напиться, чтобы отогнать мерзкое ощущение, царящее в душе.
После коньяка тётя Петунья чувствовала себя гораздо лучше. Себе Гарри заказал огневиски. Сидел и медленно пил стакан за стаканом, что бы скорее почувствовать опьянение и перестать думать. Но этого пока не выходило.
Значит, и знаменитое пророчество не сработало. И Гарри никакой не Избранный. Он же не сын двух волшебников, трижды бросавших вызов Волдеморту. Их сын – Дадли. И это Дадли должен быть Избранным.
Представив себе это, Гарри чуть не рассмеялся. Он когда-то воображал Невилла на своём месте, но Дадли - ему бы и в голову не пришло. А на самом деле Избранным оказывается Дадли, который всегда был тупее Кребба и Гойла вместе взятых.
А он, Гарри, кто на самом деле? Ведь он даже не Гарри Джеймс Поттер, потому что Джеймс Поттер никогда не был его отцом. Он - Непонятно-Кто Снейп. Ошибка Северуса Снейпа – вот кто!
- Здравствуйте, мистер Поттер, - пропел женский голосок слева, и на соседний стул опустилась Рита Скитер.
- Здрасте, - ответил Гарри, снова берясь за стакан.
- Развлекаетесь? – лукаво поинтересовалась корреспондентка, кивая на огневиски.
- Мне уже давно не четырнадцать. И что я делаю – не ваше дело, - грубо ответил Гарри, стараясь не заплетаться языком.
- Конечно-конечно, не моё, - заулыбалась Скитер. – Но ваши поклонники желают знать о вас всё.
- И что с того?
- Всем интересно, когда же вы выпустите свою биографию, мистер Поттер? Я могла бы помочь…
- Никогда вообще! – отрезал Гарри.
- Я не была бы так категорична, мистер Поттер, - сладко улыбнулась Скитер. – В вашей жизни много белых пятен, если их не заполнить, потомки могут насочинять бог весть что…
Гарри не дослушал, просто поднялся с места и вышел вон. Оказавшись на улице, и вдохнув прохладный вечерний воздух, он вдруг так громко засмеялся, что спугнул двух кошек, копошившихся в мусорных баках.
- Потомки могут насочинять, - пробормотал Гарри, продолжая посмеиваться. – Скажи лучше - сама напридумываешь.
Подумаешь, эта Скитер напишет про него пару сплетен, или даже биографию, насквозь лживую. Но даже она не в состоянии сочинить подобного бреда, какой на деле оказался правдой.
