Клинику они потеряли. Нельзя необъяснимо бросить успешную зубоврачебную клинику на год, а потом вернуться и ждать, что можно будет вести дело по-прежнему.
Сразу же образовались задолженности по налогам; поставщики не поняли исчезновения супругов-совладельцев, а главное, неоплаты счетов; врачи и техники, оставшиеся без заработка, нашли новые места работы; ушла клиентура; а главное, ушла репутация надежного бизнеса. Если бы самолет рухнул в Индийский океан, все бы поняли, а так… не поняли.
Какие пустяки!
Джин потеряла себя. Самой счастливой ее частью было материнство. Любимая малышка, золотая красавица, умница, детские платьица, сладкие щечки, милые кудряшки, первые слова, немножко необычная девочка, старательная, успехи, студентка необыкновенной школы.
Джин таяла от любви, муж посмеивался и немного ревновал, ожидание летних встреч, всегда выбирали лучшие курорты, старалась сделать Гермионины каникулы праздником.
А потом - год как темный провал. И это объяснение.
Ее и мужа, как ненужных кукольнику тряпичных человечков, спрятали в пронафталиненный сундук.
Джин не заметила, что это было, Австралия, Бразилия, Канада или Россия.
День за днем они просыпались, ели, что-то делали в сплошном тумане , испытывали какие-то чувства, снова засыпали… И «были счастливы». То есть, почему-то знали, что они «счастливы».
Джин раньше частенько боролась с лишним весом. За этот год она сбросила двадцать килограмм. Муж, кажется, нет. Впрочем, сквозь туман она и мужа едва замечала.
Гермиона вернула им память и рассказала, что произошло, и объяснила, зачем подвергала их забвению.
Но для Джин это просто информация.
Они вернулись и как-то живут.
Муж расплачивается с долгами, что-то еще пытается сделать. Раньше Джин половину трудов взяла бы на себя. Сейчас ей все равно. Днями она сидит в квартире, которую мужу кое-как удалось сохранить.
В неуютной квартире проходят безрадостные дни.
Через некоторое время Джин понимает, что можно весь день проводить в халате, не выходя из своей комнаты.
Однажды муж стучится к ней, и говорит, что пришла Гермиона. Джин долго не может заставить себя выйти, а после, в том же халате, встает у двери гостиной, обхватив руками свои худые плечи, молча выслушивает какие-то слова и возвращается в комнату.
Джин думает, так сходят с ума. Она знает, что ее поведение неправильно, но не может иначе, что-то она должна чувствовать - гнев? обиду? страх перед всемогущей дочерью?
Или счастье, благодарность и любовь?
Но не чувствует ни-че-го.
Она подвергает инвентаризации свои эмоции, и не находит не одной.
Однажды в отсутствие мужа Джин одевается, находит свои ключи, берет деньги и выходит на улицу. Долго бродит по Лондону, кажется, бесцельно. (Прохожие косятся на ее одежду на 5 размеров больше; она вспоминает, что не причесалась). Все тело дрожит от непривычного физического усилия.
Джин садится на скамью, и видит то, что искала - магазинчик художественных принадлежностей.
Вернувшись домой, сразу же раскладывает по полу купленную бумагу и цветные масляные мелки - любимый с детства материал. Рисует. Рисует, пытаясь в линиях и цветах найти потерянное. Вернуть эмоции. Соединить эмоции с памятью. Рисует лица. Забытое, казалось бы, в детстве умение - передавать портретное сходство - быстро возвращается. Лица бывших пациентов, бывших подруг, бывших родных, лица виденных сегодня на улице людей, лицо продавщицы художественного салона. Она не замечает наступления вечера, муж пытается ее накормить, бутерброд с сыром и чай остаются на полу, она все ползает на коленях и рисует.
И ей удается. Вот пациентка - надоедливая болтушка, вот милая девушка, вот мужчина, вызывающий глубокое уважение, вот продавщица искоса рассматривает ее сваливающийся с плеч жакет и перекрутившуюся задом наперед юбку - в этот момент она ощущает стыд.
Появляются другие лица. Вот белокурый наглец, который сказал о ней и муже что-то грубое. Вот приятный, лысеющий рыжий мужчина, который подрался с белокурым наглецом. Вот сын его, который ждал Гермиону на улице (Джин видела их вместе из-за штор). Вот другой мальчик - выражение лица открытое, доброжелательное, для глаз его она взяла самый зеленый мелок, что-то забыла, что? - очки!
Вот… дочь?
Проходят сутки или двое или трое. Джин спит урывками, что-то все же ест, теперь она боится оставить рисование - вдруг эмоции вновь пропадут.
Лица на бумаге становятся все более живыми.
Джин оживает тоже.
Гермиона приходит снова. Джин слышит, как она шепчется за дверью с отцом.
(Заранее отыскала в шкафу джинсы и свитер пятилетней давности, проверила, как сидят на ней - гораздо лучше, чем тот костюм.) Тщательно причесывается, даже подкрашивает губы.
И на фразе «там ей сумеют помочь…» распахивает дверь.
Теперь она чувствует себя сильной, тело ее не дрожит. Она знает, что может говорить, даже придумала первую фразу.
И понимает, что если откроет рот, откроются и слезные мешки.
А плакать теперь Джин не хочет. Потому, что это отнюдь не слезы радости. Джин знает, что ее чувство - это сильнейший гнев, и не хочет размокнуть.
Усилием воли загнав слезы вовнутрь, она хмурится, и, проговорив: «мне нужно в магазин» - решительно выходит из квартиры.
Муж и гости на некоторое время столбенеют, и только спустя несколько мгновений Гермиона восклицает: « у нее нет сумки в руках!»
Все бросаются к окнам. Джин, в мгновенно промокшем свитере и джинсах, босая, стоит на краю тротуара, и водители притормаживают, но не успевают не окатить ее водой из ближайшей лужи на асфальте.
Джин знает, куда и зачем идет. У нее истерлись все ее цветные масляные мелки - любимый с детства материал и закончилась бумага.
Путь до магазинчика художественных принадлежностей она преодолевает в пять раз быстрее, чем в прошлый раз. И входит, заливая водой пол.
Продавщица возбужденно шепчет толстяку в усах от Сальвадора Дали, косясь на нее.
Джин стремительно подходит к прилавку. И тут вспоминает, что забыла деньги.
Но толстяку в усах от Сальвадора Дали уже интересно, он что-то такое читал о творчестве душевнобольных, да и ущерб будет невелик. А если возникнут проблемы, вызовем «Скорую».
Странной незнакомке дают сухую кофту, наливают чашку какао, предлагают переждать дождь в студии салона, и, чтобы скоротать время, выдают бумагу и масляные цветные мелки.
Хозяин салона и продавщица минут сорок разбирают счета и накладные (в такой дождь только ненормальные ходят по магазинам), а когда возвращаются в студию, рисовальные принадлежности и кофта на месте, а незнакомки и ее мокрого свитера нет.
«Сальвадор» поднимает рисунок. На него внимательно и вопросительно смотрит симпатичная кареглазая пышноволосая девушка. Никогда «Сальвадор» еще не видел такого живого лица на портрете.
И нарисованная девушка спрашивает его:
- Мистер, пожалуйста, скажите, вы не видели мою маму?