— Нет, что себе думает эта чертова писателишка? – сердито прошипел Северус и захлопнул увесистый том.
— Ты же говорил, что больше не будешь читать эту – цитата – ересь, — насмешливо посмотрела на него жена.
— Я же должен был знать, чего ещё ожидать от её опусов? Мало того, что она подвергла наш мир опасности быть раскрытым, так ещё и заклинания опубликовала на весь мир. Теперь толпы сумасшедших магглов постоянно устраивают какие-то коллективные шабаши, куда приходят в мантиях и с пластмассовыми палочками, которыми тычут в прохожих с криками «Круцио»! Где это видано? Разве сквибы не подпадают под законы Министерства Магии? Почему эта безалаберная дама до сих пор не осуждена за раскрытие Статута Секретности?
Северус распалялся всё больше, в то время как Гермиона с лукавой улыбкой подошла к нему, взяла отброшенную книгу и осторожно положила её на журнальный столик. Затем, бесцеремонно устроившись у мужа на коленях, нежно поцеловала его. Она знала, что это самое безотказное средство, чтоб переключить его внимание и не дать ярости завладеть им надолго.
Когда поцелуй затянулся и грозил перерасти в нечто большее, Гермиона слегка отстранилась:
— Легче?
Северус крепче прижал её к себе:
— Гораздо.
— Что тебя так сильно разозлило? — прошептала она, ласково прикоснувшись к его щеке. — То, что она рассказала о нас, или то, что исказила?
Северус сам себе поражался: взрослый, состоявшийся мужчина, сильный волшебник, несгибаемый директор Хогвартса, неудобный соперник в споре или дуэли – и совершенно ничего не мог поделать, когда его женщина вот так запросто обезоруживала словом, жестом, улыбкой. В эти мгновения он забывал обо всем и готов был простить любую провинность каждому, лишь бы она так же смотрела на него. Казалось бы, почти двадцать лет прошло, чувства должны были притупиться, но они относились друг к другу столь же трепетно, как в первые годы отношений.
— Как она могла написать этот бред в эпилоге? Ты и Уизли!
Гермиона едва коснулась губами щеки мужа и, склонившись к его уху, вкрадчиво зашептала:
— Ну не могла же она в детской книге написать о романе самого строгого учителя и отличницы? Это было бы непедагогично. Да и композиции всей истории сильно повредило бы. Так у неё ты – верный первой любви непонятый герой, отдавший жизнь за идею, за победу светлых сил, помогавший сыну своей единственной, которая никогда не отвечала тебе взаимностью. Романтика! Все девочки льют слёзы, женщины тайно вздыхают, а мужчины тихо ненавидят, потому что твоё «Всегда!» им никогда не повторить в реальной неволшебной жизни.
— А чем хуже то, что я готов был умереть за ту же идею, за победу над чудовищем, за любовь, но не платоническую, а вполне себе осязаемую – из плоти и крови? И, кстати, довольно запретную, ведь разницу в возрасте и статусе никто не отменял.
— Ах, Северус! Людям хочется сказки. А наша история была бы слишком обыденной, — Гермиона посмотрела мужу в глаза и продолжила, — ведь то, что я влюбилась в сильного, умного и таинственного взрослого мужчину, так логично и закономерно для невыносимой всезнайки. Конечно, удивительно, что ты ответил на мои чувства, но это уже совсем другая история, и ей не место в саге о Гарри Поттере.
— И всё равно, — фыркнул Северус обиженно, — выдать тебя за этого рыжего болвана! Да она бы ещё Тёмного Лорда с Беллой скрестила!
И тут Гермиона залилась звонким смехом – таким же заразительным и по-детски искренним, каким смеялась их Оливия.
— Ты не представляешь, как близок к истине…
Северус недоуменно вскинул брови:
— В каком смысле?
— В прошлом году вышла пьеса по мотивам произведений о Гарри, так вот там у Волдеморта и Беллы есть дочь, которая в будущем начинает мстить за родителей.
— Но если… — Северус насторожился и мгновенно стал собранным. — Если мы знаем, что почти все её выдумки на самом деле правда, вдруг это тоже какая-то неизвестная нам сторона? Вдруг она располагает какими-то подтверждениями, фактами…
— Нет, на этот раз автор не она. Она лишь подсказала им пару нюансов.
— Ты уверена? Может, нужно подключить невыразимцев?
— Уверена, Северус! Это просто очередной набросок с прописанными героями.
— Очередной?
— О, да! Если бы ты только знал, как много людей фантазирует о наших судьбах! — Гермиона закатила глаза. — Ты у них пользуешься особой популярностью. То ты – тёмный, то – светлый, то, прости Мерлин, голубой…
— ЧТО?
— Тише, тише, — она приложила палец к губам мужа, — разбудишь Лив и Стива, а им завтра рано вставать… Впрочем, как и нам - ведь придется аппарировать в Лондон. На вокзал опаздывать нельзя, Хогвартс-экспресс ждать не будет.
— Может, лучше пусть остаются в замке? Поспят подольше, а вечером встретят одноклассников.
— Нет, Северус, традиции надо соблюдать!
— В конце концов, завтра ведь именно тот день, что описан в эпилоге у Роулинг – девятнадцать лет спустя. Представляешь, сколько сумасшедших будет пытаться пройти на платформу?
— Тогда давай не откажем им в удовольствии увидеть, как же всё сложилось на самом деле…
