"Один день из жизни Хогвартса"
(зарисовка с натуры)
Помфри куда-то смоталась опять.
Северус Снейп сел в тенёк почитать.
Жить хорошо, да и жизнь хороша.
Поттер по крыше ползёт неспеша.
В сумке у Поттера - два кирпича.
Кто же сегодня заменит врача?
Хагрида видит любой за версту.
Филч с миссис Норис - всегда на посту.
Альбус седою трясёт бородой.
Поттер на крыше. Отважный герой!
Герми над книгою. Рядышком - Рон.
Какже больничное нынче крыло?
Трюк на метле устремилась в полёт.
Гарри из сумки кирпич достаёт.
С крыши кидаться ему не впервой...
Опа! Откуда здесь Драко Малфой?!.
Данный материал может содержать сцены насилия, описание однополых связей и других НЕДЕТСКИХ отношений.
Я предупрежден(-а) и осознаю, что делаю, читая нижеизложенный текст/просматривая видео.
— Хагрид огромен. И член у него огромен. Кого он может трахнуть?
— Кого-то огромного. Но Хагрид не великан. Он — наполовину великан, а наполовину — человек.
— Он может трахнуть и великана, и человека.
— А еще он может трахнуть великана-мужчину и великана-женщину, человека-мужчину и человека-женщину.
— Хагрид — универсал.
Они собирают вишню в саду. Упругая ягода, сочно-красная, глянцевая. Фред находит сдвоенную вишню на одном черенке и сует ее Джорджу под нос.
— Смотри, как мы с тобой.
— Мутанты, — говорит Джордж и прихватывает губами одну. Фред берет в рот вторую, и они одновременно смыкают зубы. На языке разливается теплый сок, на вкус он такой же сочно-красный.
— Хагрид может трахнуть кого угодно, но он этого не делает.
— Да, он не похож на героя-любовника.
— Даже Снейп был больше похож.
Где-то минуту они смеются. Джордж даже чуть-чуть задыхается, как будто в его легких слишком много смеха, и он не может все это высмеять из себя. Потом им обоим становится совестно, и минуты три они собирают вишню молча.
За эти три минуты они думают о всяком-разном. Сколько еще осталось несобранной вишни. Будет ли мама за ужином снова поджимать губы. Снейп был хорошим парнем, но противным. С этим ничего нельзя поделать. Теперь уже точно. А они хотят делать хорошие добрые вещи. Сумасшедшие вещи. И с этим тоже ничего не поделать — они просто хотят жить. Почему бы и нет?
— У меня есть идея.
— У меня тоже.
— У меня всегда есть идеи.
— У меня тоже.
Они собирают вишню и говорят о Хагриде, о том, какой у него огромный член, и кого можно трахнуть таким огромным членом. О чем еще говорить, когда собираешь вишню? И не краснеть. Весь красный достался ей.
***
В поезде они накупают сладости. Огромное количество сладостей. Половину Джордж отдает этой милой толстушке с тележкой, а другую половину они с Фредом съедают наперегонки. В поезде душно: лето. Можно использовать какое-нибудь заклинание, чтобы стало посвежее, но они этого не делают. Они хотят чувствовать лето, целиком и полностью, такое, какое оно есть, натуральное. Они хотят чувствовать, как прилипает футболка подмышками; как щекотно спине, когда по ней медленно-медленно-медленно сползают капли пота; как щекотно шее, когда поворачиваешь голову, и влажные волосы скребут по ней; как неприятно вставать, если долго сидел: между ног тоже потно, и это похоже на то, как будто ты обмочился, но не совсем, потому что там недостаточно мокро.
— Ты заигрывал с ней, — говорит Фред.
— С кем? — спрашивает Джордж. Он победил и раскрашивает волосы Фреда в цвета бобов Берти Боттс. — Так и будешь ходить весь день.
Фред смотрит на себя в окно, взбивает пальцами радужные пряди и подмигивает отражению. Потом поворачивается к Джорджу и ему тоже подмигивает.
— С продавщицей.
— Я — красавчик, — Джордж улыбается. — Могу себе позволить. Могу заигрывать с кем угодно.
— Ты — красавчик.
Фред наставляет на него палочку, и Джордж перестает быть красавчиком. Где у него раньше было ухо, а потом там не было уха, теперь там снова оно есть. Слоновье. Фред хохочет, и Джордж превращает его рот в клюв утконоса и уже хохочет сам. А Фред лезет целоваться.
На станции Хогсмид они, потные, обожравшиеся сладостей, липкие и с красными, как вишни, ртами, садятся на метлы и летят к Хогвартсу. Вернуться сюда приятно. И страшно. Фред тогда чуть не погиб. Он никому не сказал, вообще никому, но Джордж сразу все сам понял, когда наконец нашел его и посмотрел в глаза. Смерть нельзя скрыть. Не от Джорджа, Фред никогда не сможет. А Джордж не сможет скрыть свою смерть от него. Сейчас Джордж смотрит ему в спину, и волосы на руках торчат как иголки.
Они спешиваются у ворот, чтобы тайно проникнуть внутрь и сделать сюрприз Филчу. Тот сидит на лавке возле теплиц, с закрытыми глазами, без миссис Норрис, подставив бледное сморщенное лицо солнцу.
— Загорает, — шепчет Фред.
На цыпочках они подкрадываются сзади и встают с двух концов лавки. Джордж отсчитывает на пальцах «три», и они хором говорят:
— Прекрасная погода, да, мистер Филч?
Сначала Филч вздрагивает, матерится, открывает глаза. Потом его голова дергается вправо к Джорджу, затем — влево, к Фреду, а потом он вскакивает на ноги, но остается на месте. Раньше он казался им смешным, теперь — всего лишь жалким. И это неприятное чувство, такое же неприятное, как пот между ног в душном поезде. Каким заклинанием истребить это чувство?
— Уизли! — кричит Филч и осматривается. Заглядывает за спины Фреду и Джорджу: ищет какую-нибудь гнусную шутку. Он привык, что близнецы Уизли — гнусные, и они ему тоже противны. Взаимность. Но Фред с Джорджем ничего для него не приготовили сегодня, в этом и есть подвох.
— Где миссис Норрис? — Филч агрессивно делает шаг навстречу Джорджу. — Что ты с ней сделал, уродец?!
— Он не уродец, — говорит Фред. — Он — красавчик. И вы тоже станете красавчиком, если перестанете злиться и будете следить за равномерностью загара. Запомните, не больше пятнадцати минут за раз.
— Прислушайтесь, — кивает Джордж, — он дело говорит.
Потом он хлопает в ладоши, и они с Фредом исчезают.
— В школе нельзя аппарировать! — орет Филч им вслед. — Вы не можете!..
— У тебя не осталось конфет? — спрашивает Джордж, когда они выходят к мосту и снимают с себя дезиллюминационные чары. После них становится немного прохладнее, но ненадолго, лето-то по-прежнему лето. Хочется пить.
— Что-то придумал? — спрашивает Фред.
— Просто хочу конфету.
Фред оборачивается и выдирает из головы клок волос.
— Тебе какую?
— Ах ты жулик! — Джордж смеется, подставив ладонь под разноцветные леденцы, в которые уже превратились волосы Фреда.
— Тихо, — Фред смотрит в сторону Запретного леса. — Слышишь? Вой какой-то…
Джордж прислушивается, но слышит не вой.
— Поет кто-то.
— Хагрид.
— Не знал, что он умеет.
— Он и не умеет.
Чем ближе они подходят, тем сильнее режет слух. Через сотню шагов к песне присоединяется второй голос, и Джордж говорит:
— Это не Хагрид пел.
— Да.
Фред замирает на месте и смотрит на Джорджа. Они стоят, как пришибленные, и еле дышат, пока песня не кончается. Она о каком-то походе и предательстве лучшего друга. Такие песни поют в кабаках по пьяни.
— Я влюбился, — говорит Фред.
— Я тоже, — отвечает Джордж.
У Хагрида красивый голос. Джордж думает о вишне, а Фред говорит:
— Как оргазм для ушей.
— Точно. Но с кем он? Я ревную!
Фред смеется.
— Ага.
Они проходят хижину. Из трещин в камнях торчат какие-то мелкие травинки-стебельки, мох и даже цветы. Со стороны хижина кажется нежилой, запущенной, как лохматый нестриженный мужик, как Хагрид, но вся эта растительность — живая, поэтому ее здесь не трогают, и она никогда никуда отсюда не денется, будет только гуще разрастаться.
Сквозь стволы деревьев виднеется толстый пень, на нём сидит Хагрид, а на бревне рядом — разлегся, закинув ногу на ногу, какой-то засаленный тип.
— Наверное, подцепил в Кабаньей голове, — говорит Джордж.
Фред вскидывает руку и машет.
— Хагрид! Э-э-й!
Хагрид оглядывается, заторможенно, неуклюже — он пьян.
— В ноль, — говорит Фред.
— Ребята-а-а! — кричит Хагрид. Встает с пня, и лес вздрагивает. Мужик валится со своего бревна, быстренько отползает в сторону, чтобы Хагрид не раздавил его.
— Осторожней! — Фред выставляет руку, как будто может отсюда подхватить Хагрида. Если бы, конечно, вообще мог.
Хагрид весело и пьяно шагает к ним, у него гигантские шаги, и следы здоровенные. Хагрида штормит, и от всей этой огромности дух захватывает.
— Что ж вы даже не препруд… предру… тьфу! Я б хоть напек вам чего.
— Хорошо, что мы не предупредили! — смеется Джордж.
— Чего говоришь? — Хагрид замирает и слегка поворачивает голову вбок.
— Ты попал, — говорит Фред.
— Да Хагрид не такой. Да, Хагрид? Ты же не такой?
— Какой это? — Хагрид глядит себе под ноги и шагает дальше, то есть, ближе к Фреду с Джорджем.
Когда он оказывается рядом с ними и выдыхает, у Фреда колышутся волосы, а Джордж задыхается от перегара.
— Кто твой ползучий друг? — спрашивает Фред, выдергивает из головы еще пару прядей и сует их в рот Хагриду, привстав на цыпочки. Тот сначала сплевывает, но потом, видимо, распробовав, принимается увлеченно жевать.
— Да это, — говорит он. — Так… Приятель мой. Встретились в трактире.
— Ты гей? — спрашивает Фред.
У Джорджа внутри все содрогается, так это внезапно. А Хагрид только слегка хмурит брови, косматые, как мох.
— Чего? — переспрашивает он.
— Мы с Джорджем геи, — говорит Фред. — На днях сказали об этом маме, и она до сих пор не вышла из обморока. Это правда так страшно?
— А? — Хагрид запускает пальцы себе в бороду. Она у него огромная, будет совсем не удивительно, если в ней окажется птичье гнездо или муравейник, или еще чье-нибудь жилище. — Что страшно-то? Быть этим вашим геем — или сознаться?
— Узнать, что кто-то гей, — отвечает Джордж. — Кто-то из твоих близких.
— И вы чего, скисли из-за этого? Вы-то? Вы ж — фейерверки!
Хагрид опускает руки на головы Фреда и Джорджа, ворошит их волосы. Так должна была сделать мама. Джордж никогда не чувствовал, что они с Фредом какие-то ущербные, но мама не потрепала их по волосам, и теперь он это слегка чувствует.
— Давайте заходите, — говорит Хагрид и делает неловкий шаг в сторону хижины. — Я чаю заварю. Или хотите чего покрепче?
Джордж смотрит сквозь деревья на приятеля Хагрида. Тот уже снова на бревне и, кажется, спит.
— А друга своего не позовешь? — спрашивает Фред.
— Да ну его. Привязался только ради выпивки, разве ж это друг? Мне-то не жалко, понятное дело, но вот…
Хагрид смолкает и тяжело идет к хижине. У него огромная спина, за ней можно спрятаться даже вдвоем, и точно никто не найдет. Наверное, с Хагридом классно играть в прятки.
— Ты здорово поешь, — говорит Джордж.
— Да, — говорит Фред. — Мы слышали.
— Да какое!.. Пою… Я ж этот — как там? — любитель.
Клык облизывает их с ног до головы. Хагрид гонит его прочь, ругается, машет руками, что-то падает и разбивается. Потом Хагрид грозится оставить Клыка без еды и на всю ночь в Запретном лесу, и после этого тот удирает в угол и сворачивается на обтрепанном одеяле. От Фреда и Джорджа пахнет собачьей слюной, футболки мокрые уже не от пота и липнут не только подмышками. Но все это не противно, а весело.
— К чаю-то ничего нет, — спохватывается Хагрид.
— Я поделюсь своими волосами, — говорит Фред.
Джордж смеется.
— К вечеру облысеешь.
Чай Хагрид заваривает ядерно-густой, и мятные и барбарисовые волосы Фреда не особо смягчают его. Пить хочется еще сильней.
— Надо было взять вишню, — говорит Джордж. Вместо вишни они взяли кое-что поинтереснее.
— Ох, точно! — Хагрид шлепает себя по лбу и бросается к двери. — У меня ж тут тоже поспели…
Что у него поспело, Фред с Джорджем не успевают расслышать, потому что дверь уже захлопнулась. Они переглядываются.
— Помнишь его тыквы?
— Сейчас притащит вишню размером с яблоко.
— Или с арбуз.
Хагрид возвращается с пустыми руками, но его карманы распирает от чего-то огромного. Джордж с Фредом снова переглядываются. Им интересно, им хочется удивиться.
— Вот, — говорит Хагрид, вываливая на стол вовсе не чудовищную вишню, а самые обычные персики. Просто их очень много.
— Какая в них изюминка, а, Хагрид? — спрашивает Фред.
— Чего?
— С чем ты их скрестил? — спрашивает Джордж.
Хагрид вдруг вскидывает голову и лихо подмигивает.
— А вы попробуйте!
Вблизи, с разных боков, по весу, запаху, ворсистости персики Хагрида не отличить от обыкновенных персиков. Фред с Джорджем выбирают себе по одному, стукаются ими легонько, как бокалами, и откусывают на брудершафт. В рот густо брызжет сок, сладкий до озноба, и — дынный. Фред с Джорджем сглатывают, глядя друг на друга, облизывают губы, свои собственные, они не целуются, чтобы не смущать Хагрида, вдруг он все-таки не гей.
— Ну? — спрашивает Хагрид. У него жутко довольный вид, и глаза блестят уже не от хмеля, а от предвкушения. Хагрид такой же авантюрист, как они с Фредом. Тоже не знает меры.
Джордж поднимает вверх большой палец, Фред делает то же и еще склоняет голову в знак уважения.
— Это еще ладно! — улыбается Хагрид. У него огромная улыбка, на всех хватит. — Вот скоро нарастет капуста! От такенные кочаны и цветные, как твои волосы.
— Цветная капуста? — спрашивает Джордж.
Они все переглядываются и смеются.
Клык поднимает голову с лап и смотрит на дверь. Фред с Джорджем оглядываются. Слышатся шаги на крыльце, вялое шарканье и бормотанье. Дружок проснулся.
— Давай его во что-нибудь превратим, — говорит Фред.
— Например, в голого землекопа? — предлагает Джордж.
— Я сказал: во что-нибудь, а не в кого-нибудь.
Хагрид смотрит на них огромными от потрясения глазами.
— Да что ж вы такое говорите, ребята! Нельзя же так, это же… плохо.
— А мы и есть плохие, — говорит Фред. — Хороший человек не придумал бы кровопролитные конфеты и блевательные батончики.
— Мы шутим, Хагрид! — улыбается Джордж. — Ничего мы не сделаем твоему приятелю. Хочешь его впустить?
— Да чего-то не особо, — отвечает Хагрид, и видно, что ему стыдно за эти слова.
— Тогда ш-ш-ш, — Фред приставляет к губам палец, чуть наклоняется вперед и шепчет: — Притворимся, что нас тут нет.
Здорово бы проучить этого халявщика, но Хагрид расстроится, и это будет совсем не здорово. Они приехали не для того, чтобы делать Хагриду неприятно, а наоборот, поэтому сидят тихо и притворяются, что их тут нет. Спустя какое-то время даже они сами верят друг другу — если сильно захотеть, можно исчезнуть вовсе без волшебства. Клык тоже больше не подает признаков беспокойства, а Хагрид несколько раз порывается все-таки впустить приятеля. Тот ломится в дверь, как в свою родную. Он пьяный и оттого борзой. Ему море по колено, хотя сам он по колено Хагриду.
— Может, того?.. — шепотом говорит Хагрид наконец.
Фред улыбается так, как не очень любит Джордж.
— Кончим его?
— Да ну тебя! — говорит Хагрид слишком громко и затыкает себе рот ладонью.
Джордж просит простой воды. Хочется пить, после конфет и горького чая. Жарко, хижина маленькая, а их в ней много. Приятель настырно долбится в дверь, Фред продолжает улыбаться, над верхней губой у него блестит испарина. Хагрид пытается достать чайник, не вставая со стула. Тянется к камину, и это выглядит так, как будто сейчас что-то случится. Как будто догорает фитиль. Джордж не моргает. Он следит за рукой Хагрида, за его огромной рукой. А когда Хагрид наконец дотягивается до чайника и хватается за ручку, его рука вдруг больше не кажется огромной. Джордж отмечает это только теперь — чайник, другая посуда и мебель у Хагрида великанских размеров, ему под стать, и его собственные размеры становятся просто незаметны в этой обстановке. Все настолько правильно, что несуразными здесь кажутся Джордж и Фред.
— Держи, — Хагрид ставит на стол чайник. Ба-бах, и Джордж вздрагивает.
В дверь больше не стучат, Фред уже не улыбается, он ест персик, и сок течет с его подбородка.
— Дырсик, — говорит Джордж. — Перня.
Фред давится от смеха, а Хагрид машет головой.
— Дынсик.
— У тебя талант к именам! — Джордж протягивает руку и хлопает Хагрида чуть выше локтя, до плеча далековато.
— А чего б нам не махнуть на озеро, — говорит Хагрид. — Мне б маленько освежиться, да и вы вон какие потные. Лето нынче выдалось суровое.
На крыльце никого нет. Первым выбегает Клык, и, если бы там кто-то был, его бы уже все равно не было. Хагрид осматривается, вертит головой, перед тем, как запереть дверь. Потом вздыхает. Может, ему жаль, что так и не пустил своего приятеля, заставил его торчать под дверью и ломать ее, а сам притворился исчезнувшим. Или, может, он вздыхает от облегчения, что приятель, эта пьяная заноза, наконец сам исчез. У Хагрида больше половины лица скрыто. Со лба свисают космы, и борода. Огромная бородища. Там точно кто-то живет. И еще брови — из-под них едва видно глаза. И все — волосы, борода, брови, сами глаза — все черное. Сложно на таком лице что-то увидеть. О чем Хагрид думает. Этот дремучий лесник, который сам как лес.
Искупаться в озере — просто отличная идея. Что еще делать летом, как не купаться? Фред с Джорджем на бегу стаскивают с себя одежду. Липкие заслюнявленные футболки, тесные джинсы, горячие сандалии.
— Давай нагишом, — говорит Фред и снимает еще и трусы.
Конечно, нагишом, Джордж так и хотел. Они ныряют с разбегу. Взрыв брызг — это тоже почти оргазм. Вода мягкая, как растаявшее масло. Теплая, но все равно прохладная — то, что надо.
— Эй, Хагрид! — кричит Фред, вынырнув. Его заколдованные разноцветные волосы тут же встают торчком, как длинные иглы ехидны.
На Хагриде много одежды, огромной одежды, он снимает ее и складывает, одно на другое. И еще какие-то ремни и сумки на поясе. Джорджу кажется, Хагрид и в юности не сигал в воду так, как они с Фредом, а стоял на берегу и скрупулезно все складывал. Перси такой же, но Перси зануда, а Хагрид-то совсем нет. Наверное, он стесняется, поэтому медлит.
— Хагри-и-ид! — снова зовет Фред и машет рукой.
Джордж подплывает к нему и говорит:
— Подожди, пусть сам. Знаешь, эти все «Давай, ну!», «Ты чего?», это раздражает.
— Кого? Тебя?
— Их — тех, кто… не хочет.
— Ты перегрелся на солнышке? Хагрид сам предложил искупаться и стоит там копается.
— Фред…
— Джордж!
— Просто купайся, ладно?
Джордж кладет ладонь на его иглистую макушку и давит, пока голова не скрывается под водой и не всплывает ворох пузырей. Через секунду он захлебывается и видит над собой сплошную зеленую муть. Глаза и легкие режет, и что-то крепкое тянет его за бедра ко дну. Это ноги Фреда, и вот сам Фред, и он улыбается.
Когда они выныривают, Фред говорит:
— А где Хагрид?
Джордж кашляет, сплевывает воду и вытирает лицо ладонью. Потом смотрит на берег — Хагрида там нет, только его филигранно сложенная одежда.
— Он нас обхитрил. Залез в воду, когда мы отвлеклись.
— Наш парень!
Они оглядываются и видят неподалеку черное пятно на поверхности, как огромный камень. Оно поднимается чуть-чуть, и становятся видны глаза.
— Как думаешь, — спрашивает Джордж, — он стоит?
— Меня больше волнует, разделся ли он тоже догола.
— Больше не топим друг друга. Не хочу ничего пропустить, когда он будет вылезать.
— Мы можем посмотреть под водой.
— Это как-то подловато, не думаешь? Это же не Ронни.
— А про Ронни не подловато так говорить?
— У него иммунитет на нас, а Хагрид…
— Да, не будем обижать Хагрида. У него тяжелая рука.
Пока они разговаривали, Хагрид снова скрылся под водой.
— У него там жабросли, что ли? — говорит Фред.
— Мы тоже можем достать их и сделать это под водой.
— Что «это»?
— Трахнуться.
— С Хагридом?
— С тобой.
— Да я понял! — Фред смеется и толкает Джорджа. Потом говорит: — Смотри в оба, может, при нем еще и мантия-невидимка.
— Ребят, вы чего не купаетесь?
Они резко оглядываются и ударяются лбами.
— Черт, ты напугал! — говорит Фред. Он хохочет, и его лицо, как барбарисовые пряди волос. Джорджу тоже становится жарко: вдруг Хагрид все слышал. Как он так бесшумно подплыл?
— Водичка отличная! — говорит Хагрид. Над водой только его голова. С мокрыми стекшимися волосами она меньше, чем обычно, и лоб открыт, и на нем нет ни единой морщинки, даже у них с Фредом есть такие тоненькие бороздки. У них с Фредом очень подвижные лица, и они быстро состарятся, зато жизнь будет веселой.
— Ты все слышал, да? — спрашивает Фред у Хагрида.
— Чего?
— Как мы обсуждали тебя, — говорит Джордж.
— Да ничего! Я уж столько наслушался о себе, и в глаза, и за глаза. А вы ж ничего дурного не сказали. И я ж знаю, шутите вы. Вы ж…
— Да-да, — говорит Фред, — близнецы Уизли.
— Но сейчас мы не шутили, — говорит Джордж. — Мы правда хотим…
Хагрид внимательно на них смотрит.
— Эксперимент, что ли?
— Как бы сказать…
— Не то чтобы…
— Да говорите уж, не бойтесь! Эксперимент так эксперимент.
— В смысле…
— Ты согласен?
— Ты гей?
— Чего?
Фред с Джорджем переглядываются, потом смотрят на Хагрида.
— Что именно ты слышал? — спрашивает Фред.
— Ну, про жабросли, и что вы хотите того, ну… в общем… Только, это самое, не попадитесь Кальмару, когда будете… ну…
Джордж косится на лицо Фреда и начинает хохотать.
— А про себя что ты слышал? — спрашивает Фред. Он еще не смеется, но уже на подходе.
— Про мантию-невидимку слышал, — отвечает Хагрид. Он просто адски невозмутим. Уже второй раз пропустил мимо ушей вопрос о гее. Вдруг он вообще не знает, что это значит?
— Так она б на меня не налезла бы даже, — говорит Хагрид и смеется. — Маленькая же, а я-то вон какой!
— Ну-ка покажи, какой, — говорит Фред.
— Да, — говорит Джордж, — погребли к берегу.
Он уже устал перебирать руками и ногами под водой, чтобы держаться на плаву, и смех выжал последние силы. Он отталкивается и заносит руку в сторону берега, и вдруг что-то хватает его за щиколотку. Скользкое и упругое. Кальмар? Джордж оглядывается. Фред смотрит на него круглыми глазами, и его лицо вытянуто.
— Придурок, — говорит Джордж и дергает ногой.
— Что? — спрашивает Фред, и до Джорджа доходит, что он не смог бы без палочки трансфигурировать руку. А лицо у него такое не потому, что он разыгрывает Джорджа, а потому, что его тоже лапает Гигантский Кальмар.
— Спокойно, — говорит Хагрид, — он ничего вам не сделает. Он добрый, вы же знаете.
— Ага, — говорит Фред шепотом, на выдохе. — Он добрый, а я голый, а его щупальце обвило всю мою ногу и двигается выше. А у тебя как дела, Джордж?
— Так же, как у тебя. Только он обвил обе мои ноги.
Хагрид мигом ныряет под воду.
— Думаешь, он гей? — спрашивает Фред.
— Хагрид?
— Кальмар, Джордж. Расскажи, что он с тобой делает.
— Ничего. Просто держит мои ноги. Смотри, — Джордж вынимает из воды руки, — я не тону.
Фред тоже поднимает руки.
— И я.
— Хорошо, мы выяснили, что он не собирается нас убить.
— Может, хочет просто поиграть? Ему тут, наверное, скучно.
— Ага.
Поверхность гладкая, будто стекло. Будто там, под водой, ничего не происходит. Хотя там и так ничего не происходит. Может, Хагрид забыл, что полез их спасать, и сел с Кальмаром пить чай?
— Если он меня все-таки трахнет, — говорит Фред, — ты не принимай это на свой счет, ладно?
— Ты тоже.
Позади Фреда выныривает Хагрид и радостно говорит:
— Все, ребят, сейчас он вас отпустит.
И через несколько секунд Кальмар правда их отпускает.
Только на берегу, уже завалившись в траву, Джордж ощущает, как он испугался. За Фреда. Он был рядом, но не мог до него дотянуться, вообще не мог пошевелиться и что-то сделать.
— Я реально пересрал, — шепчет Фред ему в ухо. — Только никому не говори. Будем рассказывать это как смешную историю. Еще всяких смачных деталек добавим.
У Джорджа трясутся колени, и он вытягивает ноги.
— Да, — говорит он, — да…
И не может пока придумать ничего забавного, чтобы ответить Фреду в том же духе.
— Погожий денек сегодня, — говорит Хагрид. Он сидит под деревом, заложив руки за голову, и жует соломинку. Уже одетый в нательное белье.
— Мы снова в пролете, — тихо говорит Фред. — Может, мы не так как-то за ним ухаживаем?
— Нет, ты что, — так же тихо отвечает Джордж, — мы идеально ухаживаем. Целых два раза в лоб спросили, гей ли он.
— И он целых два раза ответил: «Чего?», — Фред изображает голос Хагрида, и выходит так громко, что Хагрид не может не услышать. Скорее всего он решит, что они над ним просто прикалываются.
— Тише, — Джордж тычет его пальцем между ребер. — Хватит уже валять дурака. Я серьезно, Фред, надо это…
— Хватит шептать! Мы выглядим, как придурки.
— Да мы и есть придурки. Забыл, зачем мы здесь?
— Мы отлично проводим время, Хагриду явно нравится. К тому же мы спасли его от того кровопийцы и от алкоголизма. Если бы не мы, он бы до сих пор сидел там в лесу и заливал себе глотку. А сейчас — посмотри на него.
Джордж поднимает голову.
— Чистый, трезвый и довольный жизнью, — говорит Фред.
Хагрид жует соломинку и тихонько что-то напевает. У Джорджа мурашки по телу.
— Когда ты так смотришь, — говорит Фред, — я хочу тебя.
И проводит языком по мочке его уха. У Джорджа мурашки еще сильней.
— Хорош балдеть, — говорит Фред и шлепает его по бедру.
Они поднимаются на ноги, и Джордж передергивает плечами, точнее, плечи сами передергиваются, и все тело окатывает резким ознобом. Джордж чувствует, как волосы на затылке высохли до проволочной твердости, словно они заколдованы, как у Фреда. Это ощущение, дрожь через все тело, это тоже почти оргазм.
Хагрид открывает один глаз, смотрит на них и спрашивает:
— Вы чего, навалялись уже?
Он слегка приподнимается и упирается ладонью в траву, чтобы встать. Его не смущает их нагота, он даже не смотрит вниз, его взгляд такой, будто они одеты. Как видит их Хагрид с высоты своего роста, с огромности своего тела — как он их воспринимает? Он может на одну ладонь посадить Джорджа, а на вторую — Фреда. Они — как огромные куклы. Они тоже огромны для него — это забавно.
— Хагрид, сиди, — говорит Фред.
— Мы еще никуда не уходим, — говорит Джордж.
Они подходят к нему, садятся на его ноги и кладут руки на колени.
— Вы чего, ребят? — спрашивает Хагрид и вынимает изо рта соломинку.
— Давай начистоту, — говорит Фред. — На днях мы…
— …собирали вишню, — говорит Джордж, — и разговаривали о тебе.
— Мы задумались, есть ли у тебя секс…
— Есть ли кто-то, в кого ты влюблен, и с кем у тебя отношения.
— Вообще — были ли у тебя когда-то такого рода отношения.
— Это потому что я такой? — спрашивает Хагрид и раскидывает руки, будто показывая себя. В вырезе рубашки торчат густые завитки черных волос. Такие же завитки покрывают его руки до самых ладоней.
— Так вот, — говорит Фред, — мы подумали, что в принципе ты мог бы с кем угодно, ты же полукровка…
— Полувеликан-получеловек, — говорит Джордж. — Еще мы вспомнили ту директрису из Шармбатона.
— Мадам Максим. У тебя с ней было?
— Да вы что! — говорит Хагрид и мигом опускает глаза. — Она же, мадам Максим-то, она ж приличная дама, вы что! А я же, я...
— Гей? — спрашивает Фред.
— Чего?
— Мы подумали, — говорит Джордж, — вдруг ты гей. Это же жопа вообще — быть геем-великаном.
— Даже геем-человеком быть жопа.
— Ребят, это самое, — Хагрид запускает пальцы в бороду и как будто что-то там ищет. Может, проверяет, все ли жильцы на месте после купания. — Я вас чего-то не пойму. Вроде и говорите ладно, а суть-то, того, ту-ту.
— Давай я сам все скажу, — говорит Фред. — Хватит перебивать меня.
— Это ты меня перебиваешь.
— Хагрид, ответь, положа руку на сердце: тебе нравятся мужчины?
— Нравимся мы?
— Хочешь переспать с нами?
Хагрид смотрит на них поочередно широкими глазами.
— Чего?
— Хагрид, ну хватит уже, — говорит Фред.
— Да, — говорит Джордж, — ты уже перебарщиваешь с кокетством.
— Ребят… вы чего вообще? — у Хагрида севший голос, как будто обессиленный. И непонятно: он правда не догоняет или не верит в свое счастье.
Фред вздыхает и хлопает его по колену. Джордж говорит:
— Мы серьезно. Для этого и приехали. Нет, не подумай, что мы не ценим нашу дружбу.
— Да, — Фред кивает, — мы ценим нашу дружбу и хотим сделать ее еще крепче.
— Если совсем честно, — говорит Джордж, — нам жутко интересно, каково это — переспать с таким… с тобой.
— Но ты же тоже получишь удовольствие, так что все обоюдно.
— Вот как-то так.
— Что скажешь?
Хагрид молча открывает рот и несколько секунд сидит так, с открытым ртом и без слов. Пару раз встряхивает головой из стороны в сторону. Фред с Джорджем переглядываются. Мама точно так же отреагировала, когда они сказали, что геи и спят друг с другом. У нее был такой же помутившийся взгляд.
— Ты разочарован? — спрашивает Фред.
Хагрид поднимает на них глаза и усмехается.
— Вы ж шутите, правда?
— Нет, — отвечает Джордж. — Что мы, совсем придурки?
— Да вот я даже не знаю, — говорит Хагрид. — Прости-прости, я не об том. Вы же… вы хоть представляете себе…
— В том-то и дело, что представляем! — говорит Фред.
— И нас это заводит, — говорит Джордж.
— То есть, чего я хочу сказать… Выбросьте из головы эту несусветицу! И все, давайте уже, пошлите обратно.
Хагрид поднимается, смахнув их руки со своих колен. От того, что ему хочется скорее встать, он двигается еще более неуклюже, чем обычно.
— Мне это, кормить надо, — бормочет он, — Клыка, и там... Поздно уже.
— Ты же джентльмен, — говорит Джордж.
— Ага, — говорит Фред, — а ведешь себя совсем не как джентльмен. Мы тебе все честно рассказали, а ты…
— Я тоже честно!.. Ухожу.
Хагрид нагибается и хватает с земли свою одежду. Фред с Джорджем поднимаются и немного отходят от него. Он сейчас в таком расхлябанном состоянии, что вряд ли заметит, если кого-то прихлопнет или затопчет.
— Может, он не гей, — говорит Фред. — Ты не гей, да?
— Я… Да вы с ума сошли!
— Гей, — говорит Джордж.
— Или би.
Хагрид оставляет в покое одежду и оборачивается к ним в надетом на одну руку жилете.
— Вот вы заладили со своими геями-то! Вам так стыдно ими быть, что ли?
Джордж приоткрывает рот и смотрит на Фреда. Тот хмурит брови.
— Не знаю я, зачем вы там приехали, — говорит Хагрид, — но точно не за этим… не за тем самым… В общем, не из-за меня. Вот.
— Неправда, — говорит Фред.
— Полуправда, — говорит Джордж. — Как ты полувеликан, так и это — полуправда.
— Значит, ты из-за этого так взвился? Но это же мы.
— Близнецы Уизли.
— Дураки вы, — говорит Хагрид. Уже спокойно, как будто смирился, что они дураки.
— Мы и не спорим, — отвечает Фред.
— Будь нашим третьим дураком, — говорит Джордж и улыбается.
Хагрид машет рукой, типа: да ну вас, а Фред с разбегу запрыгивает на него. Обхватывает ногами, руками цепляется за плечи и подтягивается. Джорджу кажется, это самое странное, что он когда-либо видел. Настолько странное — и не смешное. Фред целует Хагрида, а тот стоит совсем беспомощный, словно его тоже Кальмар схватил.
— Двигайся, мартышка голозадая, — говорит Джордж и тоже набрасывается на Хагрида.
От неожиданности Хагрид оступается и валится на спину. Вокруг них землетрясение в семь баллов. Джордж открывает глаза и видит, что у Хагрида они до сих пор зажмурены, с того момента, как Фред на него залез.
— Джордж! — Фред пинает его в бедро. — Какого черта? А если бы он на живот упал!
Джордж смеется.
— Тогда был бы другой расклад.
— На том свете!
Фред смотрит на него пару секунд и потом тоже начинает смеяться.
— Хагрид, ты не ушибся? — спрашивает Джордж, подобравшись повыше.
Хагрид наконец открывает глаза. Взгляд такой, будто он спал, и сейчас не совсем соображает, что происходит.
— Извините, ребят. Оступился…
— Ничего, бывает, — говорит Фред и пропускает пальцы через его бороду. Джорджу хочется спросить, не наткнулся ли он по пути на чей-нибудь домик. И еще ему хочется тоже поцеловать Хагрида. Он отталкивается от колена Фреда, убирает его руку с бороды и целует Хагрида в губы. Не так, как Фред, а потихоньку. Несколько секунд Хагрид лежит и не двигается, а потом вдруг открывает рот, будто ему не хватает воздуха, и резко поднимает голову. Джордж едва удерживается, чтобы не свалиться с него. Оглядывается и видит, почему Хагрид так всполошился. Фред пытается достать из прорези в штанах его член.
— Ребят, эй… Ребят, не надо…
Хагрид в панике, но по-прежнему не двигается. Он, наверное, уже привык не двигаться — чтобы никого не травмировать поблизости.
— Расслабься уже, — говорит Фред.
— Да, Хагрид, — говорит Джордж, повернувшись к нему, — расслабься. Все хорошо, просто замечательно.
У него сухо во рту от волнения, и твердеет член. Чувствует ли это Хагрид? Джордж смотрит ему в глаза, а он смотрит вниз, на Фреда, и его губы шевелятся, но не слышно ни звука, только быстрое дыхание через нос. Хагрид не сопротивляется не потому, что боится навредить им, а потому, что тоже хочет. Пусть не именно их, а вообще — близости. Джордж прижимается к Хагриду плотнее, чтобы он точно почувствовал, и говорит:
— Погладь мою задницу.
— А?
Хагрид поднимает на него рассеянный взгляд.
— Давай, не бойся, — говорит Джордж. И немного погодя добавляет: — Конечно, если сам хочешь.
Фред сзади громко вздыхает. С восторгом. Джордж срочно оглядывается. Да, член Хагрида огромен. Как два или даже два с половиной человеческих и в длину где-то так же. Если бы Хагрид решил померяться членами, он бы всех уделал. Фред берет его двумя руками и просто смотрит. Хагрид всхлипывает так, будто сдерживается, чтобы не заплакать. У Джорджа в груди тоже все перехватывает. Легкие полны воздуха до краев, но выдохнуть не получается.
— Я сейчас кончу, — шепчет Фред.
— Подожди, — говорит Джордж.
Он сползает с Хагрида и подходит к Фреду. Дотрагивается до головки члена. Она такая горячая, и не хватит ладони, чтобы обхватить ее.
— Ребят, вы же не… Не собираетесь?..
— Собираемся, — отвечают они в один голос.
И тут Хагрид дергается, пытается сесть. Фред выпускает из рук его член и соскальзывает на землю.
— Ну вы даете, — говорит Хагрид. — Совсем уже того? Вас же это… Да ни за что!
Фред с Джорджем переглядываются и хохочут. Это самый нелепый секс на свете!
— Хагрид, прекращай! — говорит Фред.
— Если так боишься, — говорит Джордж, — можем наоборот.
— Чего? — Хагрид замирает, уткнувшись локтем в траву. — Чего наоборот?
— Не ты нас, — отвечает Фред, — а мы тебя.
У Хагрида меняется лицо — как будто он выпил Оборотку, и оно сейчас начнет пузыриться.
— По очереди, — говорит Джордж.
— Черт, давайте быстрее, пока я не кончил от этих разговоров!
Фред сжимает пальцами свой член и ударяет пяткой по земле.
— Ты будто отлить хочешь, — говорит Джордж.
— Заткнись.
— Да я просто пытаюсь тебя немного охладить, а то мы нифига не успеем.
Потом они оглядываются на Хагрида, и Джордж делает шаг вперед.
— Снимай штаны, — говорит Фред, пересев на колени. У него так торчит член, что Джорджу хочется отсосать ему. Он тоже опускается на колени и проводит ладонью по его члену, хотя бы так. Хагрид таращится на них во все глаза.
— Убери руку, — говорит Фред. — Делаешь только хуже.
Он наклоняется вперед и хватается пальцами за пояс на штанах Хагрида. У того, наоборот, от всех этих разговоров член опал, но все еще огромен.
— Ребят… — говорит Хагрид. У него крайне несчастное лицо. — Вы уверены?.. Ну, может, это, обойдемся… ну…
— Не обойдемся, — говорит Джордж и берется за пояс с другого бока.
Хагрид приподнимает зад, и его лицо становится еще несчастней. У Джорджа ощущение, что они принуждают его, почти что насилуют. Ничего хорошего в этом нет.
— Хагрид, — говорит он, — скажи честно, только правда честно: тебе хочется или нет?
Хагрид вздыхает. Штаны спущены, и Фред быстренько скатывает их к щиколоткам.
— Да уж хочется, — отвечает Хагрид, и не смотрит Джорджу в глаза. — Но ведь…
— Отлично, — говорит Фред, вернувшись. — Раз хочется, никаких «но» просто не существует. Надо делать все, что хочется. Это наш с Джорджем девиз.
— Вы — рисковые ребята, — говорит Хагрид.
— Ты такой же, — говорит Джордж. — Разве нет? Все эти твои драконы и тыквы.
— Ай! — Хагрид машет рукой, но улыбается. Неужели контакт наконец налажен? Джордж от радости залезает на него и снова целует, уже как Фред. И Хагрид отвечает ему, неловко, но точно по своему желанию.
— Так нечестно, — говорит Фред и залезает на Хагрида следом. Отпихивает лицо Джорджа, хватает Хагрида за бороду и тянет на себя. А когда прекращает с ним целоваться, целует и Джорджа.
— Ребята, — говорит Хагрид над их головами. — Вы такие красивые.
Они с Фредом дрочат ему в четыре руки, пока член снова не становится жестким. Хагрид смотрит на них, опершись на локти, немного дрожа от напряжения. У него обрывается дыхание, и крепко сжаты зубы.
— Перестань быть паинькой, — говорит ему Фред. — Кричи, если хочется.
Он сам дышит, как псих, и елозит задницей по земле. Джорджу хочется засадить ему.
Они бросают жребий, кто первый, и Фреду везет. Он входит в Хагрида первым, говорит:
— Ох, черт, черт!
А Хагрид открывает рот и молчит. Он словно задыхается, но ему от этого не плохо, а хорошо. Он откидывает голову назад, его локти подкашиваются, и он падает на спину.
У Джорджа мутится в голове от того, как Фред трахает Хагрида, и как трется его собственная ладонь о тугие вены на члене Хагрида. От всего этого просто слететь с катушек. Фред тянется и запускает Джорджу пальцы в волосы, а потом — в рот.
— Отсоси мне, — шепчет Фред. Он изгибается, будто его пальцы такие же чувствительные, как член. Джордж облизывает их, краем глаза замечая, что Хагрид приподнимает голову и тяжело вздрагивает. Он вот-вот кончит. Фред тоже замечает это и уступает место Джорджу.
Джордж входит в Хагрида и смотрит, как теперь Фред дрочит ему и себе. Все те же ощущения, только еще круче, когда ты сам внутри.
Полминуты — и Хагрид все-таки кончает. Сперма извергается фонтаном, и брызги попадают на них с Фредом. Хагрид что-то говорит, очень тихо, невнятно, и роняет голову. Фред наваливается на него, дергает рукой вперед и замирает. Джордж чувствует, что Фред сейчас тоже кончит. Видеть Фреда таким — это тоже оргазм. Джордж начинает двигаться быстрее, и они кончают почти одновременно, но Фред первый. Он всегда первый.
Потом, когда они снова вылезают из озера, Фред жалуется, что натер колени. Джордж хлопает его по плечу.
— Побудь хоть раз на моем месте.
— Ой! Сколько раз…
— Сколько? По-моему, эти разы нетрудно будет посчитать.
Фред сбавляет шаг, когда они приближаются к Хагриду, и в полголоса говорит:
— Надо его все-таки уговорить. Вряд ли он сейчас испытал такой уж кайф.
— Да, он даже не представляет, от чего отказывается. Но кайф он все равно поймал, посмотри, как ему хорошо.
Хагрид под тем же деревом, но не сидит, а лежит, пожевывает уже другую соломинку и напевает что-то громче и веселей, чем до этого. И на нем только штаны.
Пока они все купались, он, конечно, сильно извинялся за то, что испачкал их. Фред предупредил, что они с ним скоро рассчитаются, так что пусть не переживает. И у Хагрида снова чуть не вспузырилось лицо.
— Вы хотите приехать еще раз? Вам что, того, понравилось?
— Да хоть каждый день будем приезжать, — ответил Джордж.
— Нет слов, как нам понравилось, — сказал Фред.
И теперь Хагрид лежит под деревом и поет. А поет он классно.