У Андерса никогда нет денег, поэтому свои проигрыши в «порочную добродетель» он выплачивает сеансами массажа. Все сопартийцы охотно принимают такую валюту – все, кроме Фенриса. (Пре-слэш)
Всем известно, что маг, проживающий в Клоаке и содержащий бесплатную лечебницу для самых бедных слоёв киркволльского населения, и сам вечно будет не при деньгах.
Сообщество ферелденских беженцев давно разработало свою собственную, основанную на бартере и взаимных услугах, субэкономику, поэтому Андерсу как-то удавалось сводить концы с концами. Однако все деньги, которые он зарабатывал на вылазках с Хоуком, уходили на оснащение лечебницы. Как итог: у Андерса никогда не было лишних денег. Это означало, что по вечерам, во время игры в «порочную добродетель», — к которой Андерс стал присоединяться после долгих дружеских уговоров и просьб «сесть за стол и прекратить подпирать стены, Создателя ради», — во время игры в «порочную добродетель» Андерсу нечего было ставить на кон, кроме долговых расписок. С обещаниями расплатиться массажем. О массаже Андерса слагали легенды, и все компаньоны Хоука охотно принимали расплату этой валютой.
За исключением Фенриса.
Фенрис на капли не сочувствовал Андерсову извечно безденежному положению. По его мнению, если Андерс не умел выигрывать и был слишком беден, чтобы проигрывать, то ему попросту не стоило играть. Фенрису было достоверно известно: выручка Андерса от походов с Хоуком составляла ровно столько же, сколько и у остальных. Достаточное количество денег, чтобы безбедно жить в Киркволле, если, конечно, не спускать их все в бездонный колодец под названием лечебница. Так что, если у Андерса не было денег, винить ему стоило одного себя.
В общем, Фенрис придерживался своих убеждений, хотя, как оказалось, он был единственным, кто держал себя в руках. Он испытывал шок и отвращение, глядя, с каким рвением его товарищи опускались до подобной низости: подумать только, принимать такие услуги вместо денег! В Тевинтере, сопровождая Данариуса, Фенрис бывал во многих публичных банях — местах наслаждений — и прекрасно знал, что на самом деле крылось под невинным словом «массаж».
— Орлейский флеш! — завопила Изабела, хлопая по столешнице рукой с картой Ангела Смерти. — Нагибайтесь и раздвигайте ножки, мальчики и девочки!
Хор недовольных стонов прокатился по столу; остальные игроки вскрыли карты. Фенрис собрал не такую уж плохую комбинацию, обеспечившую ему третье место по очкам. Андерс, что неудивительно, не поднялся выше банна, проиграв вчистую.
— Ты не представляешь, как я рада это слышать, милый, — ухмыльнулась Изабела, подтягивая к себе куш. Её ловкие пальцы затанцевали по стопкам монет и вытянули тонкую деревянную пластинку, на которой виднелась надпись синими чернилами, сделанная ужасным почерком Андерса. — Я сегодня не один час ползала на карачках в поисках химеры по каменному тоннелю с низким потолком, так что твой потрясающий массаж будет тем, что лекарь прописал.
— А как насчёт меня? — притворно возмутился Хоук; но видя, как крепко он прижимает к себе Мерриль, его обиженному тону никто не поверил. — Я прополз не меньше тебя, и моя спина точно так же разваливается.
— Если хочешь сеанс волшебного массажа, попробуй выиграть в «добродетель», — парировала Изабела, поднимаясь и смахивая выигрыш в кошель. — Предлагаю рассчитаться здесь и сейчас. Андерс! Тащи сюда свою пернатую задницу и забирайся на борт.
Андерс со вздохом встал из-за стола, на ходу сбрасывая пальто.
— Это всё, что ты во мне видишь — пару умелых рук и бесплатный источник целительной магии?
— Не всё, сладкий, — проурчала Изабела, принимаясь расстёгивать корсет. — Просто это те части, в которых я сейчас заинтересована больше всего.
Фенрис отшвырнул карты, голосом выразив своё глубочайшее отвращение.
— Вам двоим обязательно заниматься этим здесь? Мы находимся в таверне с кучей комнат для аренды. Если вам так уж невтерпёж, снимите одну из них.
— Но комнаты стоят денег! — притворно ужаснулась Изабела. — Зачем тратиться на отдельный номер, если Варрик обзавёлся таким мягким, чудесным ковром? — Повесив корсет на спинку стула и оставшись в тонкой белой рубашке и лосинах, Изабела шлёпнулась лицом вниз на вышеупомянутый ковёр и поёрзала на нём, устраиваясь поудобнее. — М-м-м, Варрик, я подумываю стащить у тебя этот ковёр, предупреждаю заранее.
Варрик махнул рукой.
— Если считаешь, что у тебя получится скатать его и вынести из «Висельника» так, чтобы я не заметил, то можешь попытаться, — с усмешкой ответил он.
— Ты ведь понимаешь, что теперь она обязательно это сделает? — предупредил Андерс; его сапоги с глухим стуком приземлились под стулом. Подойдя к лежащей пластом Изабеле, он перекинул через неё одну ногу и оседлал её.
— Фу, — с чувством воскликнул Фенрис. — Здесь никто не желает на это смотреть. У вас что, ни капли стыда не осталось?
— Ну тебя, Фенрис, не будь таким ханжой, — со вздохом пробормотала в ковёр Изабела.
— И кстати, если завидуешь Изабеле, мог бы сам попробовать не занудствовать и не требовать с меня платы непременно деньгами, — добавил Андерс, отточенным движением нагибаясь над распростёртой Изабелой. Упершись коленями по бокам от неё, Андерс сложил руки одна на другую и положил их Изабеле между лопаток.
Фенрис шарахнул перчатками по столу, вскакивая на ноги.
— Я не испытываю ни малейшего желания наблюдать за этим бесстыдством, — объявил он на всю комнату и двинулся к двери.
— Серьёзно, Эльф, да что с тобой такое? — изумился, глядя на него, Варрик. — Это же всего лишь массаж. Нет нужды так бурно реагировать.
— Это не «всего лишь…» — Фенрис осёкся. Варрик, да и все остальные в комнате — даже Авелин, непрестанно упрекавшая Изабелу за распущенность, — казалось, не видели в происходящем ничего странного или неподобающего. Неужели Фенрис всё не так понял?
Он уже давненько не совершал таких ошибок, в отличие от прошлых лет, когда не мог сходу осознать разницу между южными традициями и тевинтерскими. Уши его покраснели от унижения. Фенрис опустился обратно на своё место и, пытаясь слиться со стулом, поднёс кружку к лицу, чтобы занять руки, пока сам он осматривал комнату.
По счастью, его промаха никто не заметил. Изабела и Андерс вернулись к… тому, чем они там занимались, а остальные либо наблюдали за ними, либо занимались своими делами. Выглядывая из-за своей баррикады из спинки стула и кружки, Фенрис смотрел, как Андерс расплачивается обещанным массажем.
Это было… по сути, это не сильно отличалось от массажей, которые Фенрис привык видеть… или делать. Андерс проводил ладонями вдоль спины Изабелы, массировал и поглаживал, нажимал всем своим весом, а Изабела хныкала, вскрикивала и постанывала под его руками. Но одежда оставалась на них, и атмосфера ничем не напоминала знакомое Фенрису подобострастие. Андерс беспечно болтал и шутил, даже сидя верхом на Изабеле, и та отвечала тем же.
А спустя несколько минут, когда Изабела уже напоминала расплавленное на ковре у камина желе, Андерс переместил свой вес, поднялся на ноги, дружески шлёпнул её пониже спины и отошёл.
Фенрису было над чем подумать.
* * *
Он был свободен от Данариуса уже четыре года. Ровно столько же — в этом Фенрис был абсолютно уверен — прошло со времени ритуала до бегства. Он прожил столько же лет на свободе, сколько в рабстве — по крайней мере, из того что помнил. Так почему же годы в рабстве занимали бо́льшую часть его воспоминаний и казались нескончаемой вечностью, перекрывшей всё остальное?
Фенрис был свободен. Он понимал это головой и даже начал принимать это сердцем — но разум скрывает множество хитростей и секретов. Можно позабыть фундаментальную правду, которой тебя учили, но это не значило, что все выросшие из неё убеждения сами собой сойдут на нет. Их следовало выслеживать и истреблять одно за другим, и чаще всего Фенрис даже не замечал, что они у него есть — скрываются в подсознании и выпрыгивают оттуда в самый неподходящий момент, будто из засады.
Массаж. Интимные прикосновения, манипуляции с телом с целью избавить от боли или подарить удовольствие. Фенрис всегда рассматривал это как нечто из разряда услуг, оказываемых другим. Он не мог даже помыслить о том, чтобы получить массаж самому.
На что это будет похоже? Все их общие друзья уверяли, что массаж чрезвычайно помогает, дарит потрясающие ощущения и избавляет от боли. Каково это — не чувствовать боли? Фенрис с трудом мог это представить, поскольку не был уверен, что когда-либо это испытывал.
Он не знал, но решил, что хочет это выяснить.
Поэтому в следующий раз во время игры в «порочную добродетель», когда Андерс в очередной раз позорно проиграл, Фенрис решился.
— Прости, Фенрис, — произнёс Андерс с кривой улыбкой, похлопывая себя по карманам. — Сегодня мне нечем тебе выплатить. Как только схожу с Хоуком на задание и выручу свою долю, то первым делом верну тебе долг. По рукам?
— Отнюдь нет, — неожиданно возразил Фенрис. — Я не позволю тебе ходить в должниках. Можешь расплатиться со мной тем же способом, что и с остальными.
После такого заявления разговоры за столом стихли, а все головы повернулись к Фенрису. Тот, чувствуя, как краснеют уши, силился сохранить невозмутимый вид.
— Э-э… — протянул Андерс. — В смысле, расплатиться массажем? Я обычно так выплачиваю долги. Ты ведь это имел в виду, да?
— Именно это, — подтвердил Фенрис, стараясь не выдать голосом своего нетерпения. Неужели магу обязательно разыгрывать целое представление?
Изабела присвистнула.
— Наконец-то снизошёл до нашего местного кудесника, а, Фен?
— Фенрис, ты хорошо себя чувствуешь? — озабоченно поинтересовался Себастьян, на что Андерс театрально закатил глаза.
— Я чувствую себя как обычно, — ответил Фенрис.
«Но хотел бы почувствовать себя лучше», — мысленно добавил он.
— Что ж. — Андерс прекратил таращиться, опустил глаза на свои руки и кинул карты в общую кучу. — Сейчас?
— Не смеши меня, — мгновенно ответил Фенрис и неловко кашлянул. — Я не испытываю желания ложиться на пол. Приходи ко мне в особняк, когда у тебя будет время.
— О-о, Фенрис хочет приватный сеанс! — начала было Изабела, но Авелин тут же её одёрнула:
— Умолкни, не все здесь помешаны на сексе, как ты.
Остальные рассмеялись и присоединились к разговору, который вскоре свернул на другую тему.
Фенрис не отводил глаз от карт у себя в руках, но до конца вечера чувствовал устремлённый на него взгляд Андерса.
* * *
На следующий день Андерс прислал из Клоаки посыльного — тощую девочку-эльфийку — с сообщением, что зайдёт на закате. Фенрис дал ребёнку серебряк, хоть и подозревал, что Андерс ей уже заплатил. Даже будучи вечно на мели, Андерс всегда где-то находил деньги для подобного.
Фенрис встретил его в дверях, одетый в старые лосины и безрукавную тунику. Одежда скрывала тело не хуже привычных доспехов, но отчего-то Фенрис чувствовал себя обнажённым, уязвимым. По крайней мере, Андерс никак это не прокомментировал; невозмутимо приставив к стене посох и сумку, он последовал за Фенрисом вглубь поместья.
Фенрис предварительно расчистил одну из маленьких боковых комнат, притащил туда стол и накрыл его несколькими одеялами. Андерс огляделся.
— Это что-то новенькое, — заметил он. — Специально подготовил?
— Я не шутил, говоря, что не желаю лежать на полу, — ответил Фенрис. — А также не планирую знакомить тебя с моей постелью. Так что это… лучше, чем ничего.
— Да, сойдёт, — беззлобно откликнулся Андерс — своим спокойным, терпеливым, лекарским тоном, чем взволновал Фенриса ещё больше. Неужели его нервозность так заметна?
— Я просто хочу убедиться, что мы друг друга поняли, — выпалил Фенрис. — Это… это будет строго профессионально, никакого сексуального подтекста, так? Потому что я не испытываю желания…
— Как скажешь, — примирительно поднял руки Андерс. — Не трону ничего ниже пояса и выше бёдер, если ты того хочешь. Всё в строго терапевтических целях.
— Я... да. Именно. — Фенрис принялся нарезать круги, нервозно пыхтя. Мысли его неслись галопом, а тело было натянуто, как струна. Неужели это и вправду поможет ему расслабиться? — Магию применять обязательно?
— Если не хочешь, чтобы я её применял, то я не стану, — пожал плечами Андерс. — Но без целебной магии массаж будет куда менее эффективным и куда более неприятным. Разница, на самом деле, значительная, но ты не ощутишь её в полном объёме.
Фенрис обдумал сказанное и решил, что это не так уж отличалось от целебной магии Андерса в бою.
— Хорошо, — согласился он. До чего же нелепая ситуация, подумать только. Маг спрашивает у него, Фенриса, разрешение обслужить его, как какого-то...
Он резко обернулся к Андерсу.
— Прежде чем мы начнём, я должен убедиться, — выпалил он, — что ты действительно... не возражаешь.
Андерс вскинул брови.
— Я? Почему я должен возражать? Видит Создатель, это ты здесь категорически не позволял тронуть тебя хоть пальцем.
— Знаю, но это... — Фенрис силился объяснить своё беспокойство, описать такую деликатную, табуированную тему. — Даже если подобная процедура не включает в себя секс, в Тевинтере это всё равно... унизительная вещь, принижающая. Это делают только рабы. Ни один магистр никогда не опустится до такого.
— Я не магистр, — напомнил Андерс.
— Я знаю, — раздражённо фыркнул Фенрис, скрестив руки. — Но я не... не пытаюсь поставить тебя на место раба.
Андерс помолчал какое-то время, затем заговорил, осторожно подбирая слова:
— Мы не в Тевинтере. Честное слово, пока я жил в Твердыне Кинлох, подобные прикосновения были в порядке нормы. Мы регулярно делали друг другу массаж, днями и ночами. И все воспринимали это совершенно естественно. Набей башню доверху, как сардинами, мужчинами и женщинами одного возраста, отними у них все личные вещи, и они от скуки сами найдут, чем себя занять, пользуясь лишь тем, что имеют.
Фенрису не могло не прийти в голову, что описанное не очень-то напоминало знакомое ему рабство: ни одному рабу не дадут столько свободного времени, чтобы заскучать. Но сейчас было не время для заезженных споров.
— Я хорошо набил руку в этом деле, — продолжил Андерс и приподнял уголок губ в улыбке. — Я гордился тем, что хорошо это делаю. В какой-то мере, до сих пор горжусь. Я люблю прикасаться к людям, Фенрис, и люблю помогать им. Помогать чувствовать себя лучше, двигаться лучше, работать лучше. Не знаю, заметил ли ты, но Хоук и остальные совершенно не берегут себя. Массаж позволяет мне убедиться, что они остаются в превосходной форме и у них ничего не болит.
Фенрис моргнул. Этого он не ожидал услышать.
— Так значит, вся эта затея с долговыми расписками — твоя манипуляция? — прошипел он. — Способ получить то, что хочешь, в то время как остальные думают, что идея принадлежит им?
— Не нужно искать в этом злой умысел, — возразил Андерс. — Так или иначе, это немалый труд с моей стороны, и я считаю честным расплачиваться им вместо денег. Я действительно нахожу это взаимовыгодной сделкой, где обе стороны остаются довольны.
Фенрис переваривал его слова несколько минут. Андерс терпеливо ждал, сложив руки на груди — чересчур терпеливо для мага, которого Фенрис думал, что знал.
— Почему ты со мной так дружелюбен? — спросил он в итоге.
Андерс слегка дёрнулся.
— Прошу прощения?
— Мы с тобой не друзья, — продолжил Фенрис с упором на последнее слово. — Я тебя не выношу…
Андерс закатил глаза.
— Ну спасибо.
— …а ты не выносишь меня, — невозмутимо продолжил Фенрис. — Так почему?
Андерс раздражённо фыркнул.
— Против тебя лично я ничего не имею, только против твоих непоколебимых, глупых предубеждений, — ответил он. — Если массаж от меня будет первым шагом на твоём пути к принятию магов, то кто я такой, чтобы возражать?
— Я вовсе не!.. — начал было Фенрис, но тут же растерял весь пыл. Последние дни заставили его ко многому в жизни поменять отношение, этого нельзя отрицать. — …Ну ладно, возможно.
Андерс наградил его широкой, самодовольной ухмылкой, и Фенрис зарычал от неожиданного желания стереть её с лица мага тумаком.
— Давай приступим, — нетерпеливо сказал он; Андерс в ответ насмешливо поклонился и пригласил к столу.
Фенрис неуклюже взобрался на него — одеревеневшее тело ощущалось твёрже досок стола — а, взобравшись, растерялся. Что ему делать дальше? Куда девать руки? Андерс засуетился вокруг Фенриса: тронул тут, направил здесь, — бормоча инструкции, которые, вероятно, должны были помочь Фенрису расслабиться. Но это не работало: Фенрис лежал на столе напряжённее и несчастнее некуда. Когда руки Андерса опустились ему на спину — тёплые, слегка пощипывающие магией, — Фенрис и вовсе застыл как изваяние.
Чего он боялся? Не боли, это уж точно: Фенрису знакома была боль, он умел выдерживать её и игнорировать. Может, он страшился, что Андерс попытается его унизить? Но каким образом? Ведь это было естественно, все их друзья через это прошли. Андерс пообещал: никакого сексуального подтекста, никаких чересчур интимных прикосновений, — вот только одна лишь тяжесть его тёплой ладони между лопаток, одно лишь ощущение нагнувшегося над Фенрисом человека уже казалось ему слишком интимным. Андерс начал медленно водить руками вдоль его спины, и Фенрис не смог противиться растущему напряжению.
— Создатель, Фенрис, твоя спина в ужасном состоянии, — проворчал маг, принимаясь нажимать ему на спину с каждым движением. Давление усилилось, однако в боль пока не переходило: Андерс ни разу не задел острый выступ кости, ни разу не ткнул в чувствительный нерв. Он, безусловно, знал, что делает, и Фенриса должно было это успокоить — но не успокоило. — Я-то думал, это с Авелин всё хуже некуда — у этой женщины телосложение осадной башни! — но сейчас готов поклясться, что у тебя мышцы железные.
— Извини, что доставляю трудностей, — огрызнулся Фенрис.
Андерс тяжко вздохнул, и давление на спину уменьшилось. Фенрис ощутил безотчётное желание почувствовать его снова.
— У нас ничего не получится, если ты не можешь мне доверять, понимаешь?
— Не глупи. — Фенрис не сдержал скептичного хмыка. Он бы никогда не подпустил Андерса (а тем более его магию) так близко, если бы не доверял ему. — Мне просто трудно... Я никогда раньше...
— Подумай о чём-нибудь успокаивающем, — предложил Андерс. Одна тёплая ладонь погладила Фенриса по шее и заскользила вдоль позвоночника, будто Андерс успокаивал одну из своих обожаемых кошек. — Или помедитируй. Если это не слишком магическое занятие для тебя, конечно.
— Ты мог бы со мной поговорить, — нерешительно отозвался Фенрис и быстро добавил: — Ничто так быстро не погружает в сон, как выслушивание твоей нескончаемой болтовни.
В голосе Андерса зазвучала усмешка:
— О, мой невольный слушатель! Могу зачитать тебе последний набросок моего манифеста...
— Нет уж, избавь меня от этого, — ответил Фенрис, тут же ощутив, как Андерс напрягся и отстранился. Фенрис против своей воли (и против своего искреннего желания не поднимать тему, ведущую к неминуемой ссоре) почувствовал раскаяние. Он знал — не мог не знать, — как Андерс лелеет свой дурацкий манифест, и понимал, что ведёт себя некрасиво. Поэтому он попробовал протянуть оливковую ветвь, предложив иное: — Почему бы тебе не рассказать мне об одном из своих побегов? Ты ведь сбегал из Круга семь раз, я прав?
— Тебе об этом известно? — голос Андерса звучал удивлённо — и немного довольно.
— Ещё бы, учитывая, как часто ты этим хвастаешь. — Ну, вероятно, не так уж часто, но Фенрису это запомнилось. В немалой степени потому, что это стало очередным подтверждением отличия магов юга от рабов. Ни один тевинтерский раб не пережил бы даже второй попытки бегства, не говоря уже о семи.
И всё же... Фенрис был впечатлён. Пусть он никогда не признавал этого вслух, он не мог не восхищаться стойкостью и упорством мага, его целеустремлённостью и стремлением к свободе. Фенрис не мог не уважать это стремление.
— Расскажи мне о своём первом побеге.
— Хм-м, эта история скучновата, — протянул Андерс. Он опёрся на спину Фенриса предплечьями — одним на плечо, вторым у бедра — и подался вперёд, продольно растягивая его мышцы. — Я просто очень долго плыл, несколько часов подряд. Скучнее некуда.
Фенрис закатил глаза. Не то чтобы Андерс мог видеть.
— Ну хорошо, расскажи мне о своём третьем побеге.
— О, это уже повеселее, — охотно согласился Андерс. Он вернулся к своему предыдущему занятию, с новым рвением принявшись водить руками по телу Фенриса: снизу вверх от поясницы, в стороны по плечам, сверху вниз по бокам. — Итак, после того как храмовники в третий раз притащили меня в башню и меня выпустили из... в общем, мне запретили выходить наружу и даже подходить к окнам на нижних этажах. Практически единственное место, куда мне разрешалось ходить — это наша обычная библиотека. Ну, знаешь, кинлохское собрание немагических книг. Мне было до смерти скучно, но как-то раз я взял почитать книгу иллюстраций Леонарда ди сэра Пьеро де Тревизо... когда-нибудь слышал о нём?
— М-м, — было ему ответом.
Андерс продолжил чесать языком:
— Он был антиванцем. Не маг, но редкостного ума парень, настоящий гений. Учёный, философ, художник и изобретатель. Ну так вот, поля этой книги были изрисованы схемами его изобретений, и на одной странице красовался чертёж огромного воздушного шара с закреплённой внизу корзиной, и шар этот мог летать, если наполнить его горячим воздухом. И тогда я подумал: эй, мне неплохо удаётся огненная магия. И это было правдой: для пятнадцатилетнего мальчишки у меня к ней был настоящий талант. А в многочисленных кладовых башни хранилась целая куча парусины. Меня в кладовые, разумеется, не пускали, но я знал, как уговорить Дайлена...
Как и ожидалось, Андерсова болтовня подействовала на Фенриса успокаивающе. Он чувствовал, как медленно растекается по столу, пока руки Андерса жмут и мнут его тело, будто тесто.
Фенрис только начал ощущать настоящую расслабленность, когда длинные, узловатые пальцы Андерса пробежались по его рёбрам к выступающей лопатке, мгновение ощупывали её, а потом нажали с неожиданной силой. Раздался хруст, отразившийся, казалось, во всём теле, и Фенрис резко очнулся. Было больно — всего секунду, но он был уверен, что у него сломано ребро, — прежде чем знакомая волна целительной магии омыла лопатку, унося боль. Фенрис сделал глубокий вдох, потрясённый неожиданным чувством свободы в грудной клетке.
— Что это было? — потребовал он объяснений.
— Расслабься. — Руки Андерса провели по рёбрам, вверх-вниз, успокаивающе поглаживая. — Это всего лишь адгезия. Знаю, неприятно, но так и должно быть.
— Ад-что?
— Зажим. Такое иногда случается, когда мышцы слипаются друг с другом или с костями и не могут свободно двигаться, — пояснил Андерс. — Они у тебя по всему телу, но я постараюсь облегчить положение.
Он вернулся к работе, а Фенрис лежал смирно, пытаясь свыкнуться с новообретённым чувством лёгкости в спине, со снижением боли, которая сопровождала его испокон веков. Возможно, в итоге, он всё-таки привыкнет к этому. Возможно, с чужой помощью он научится жить без боли.
— Спасибо, — прошептал он в стол, еле слышно.
Андерс не ответил, лишь вновь повторил движение, массируя спину Фенриса долгими, медленными волнами. Через пару минут он возобновил рассказ о своём побеге, и Фенрис почувствовал, как снова тяжелеют веки.
Зажим. Фенрис решил, что ему нравится этот образ. И, пока в уши ему лились слова о свободе, он позволил себе погрузиться в дремоту, представляя, как сотни крошечных цепей в его теле разрываются одна за другой.
