Данный материал может содержать сцены насилия, описание однополых связей и других НЕДЕТСКИХ отношений.
Я предупрежден(-а) и осознаю, что делаю, читая нижеизложенный текст/просматривая видео.
Развалившись на траве под старым раскидистым дубом, Чарли Уизли сквозь его крону наблюдал, как венгерская хвосторога накручивала круги над территорией драконьего заповедника. Вылететь за его пределы она не могла — не позволило бы магическое кольцо, которое сотрудники заповедника надевали на лапки новорождённых или только что купленных драконов. Но и без него хвосторога не скрылась бы за пределами видимости. Чарли был уверен, что даже с высоты полёта она следила за безопасностью своей кладки. Раскинув крылья, она парила под облаками, но стоило дежурному драконологу приблизиться к вольеру, камнем кинулась вниз.
Чарли усмехнулся, увидев, как дежурный взмахнул палочкой и установил над вольером хвостороги магический купол. И почти сразу выпустил размять крылья Лиу — самку дракона-льва, больше известного среди магов, как «китайский огненный шар». Именно её в компании трёх других драконов несколько лет назад Чарли возил в Хогвартс на Турнир Трёх Волшебников. Виктор Крам тогда быстро справился с заданием и завладел яйцом, применив к ней Коньюктивитус и лишив зрения, а вот драконологам потом пришлось туго. Если бы не сонные чары, наложенные одновременно несколькими волшебниками, кладку вряд ли удалось бы спасти: испуганная, обезумевшая Лиа металась по вольеру и могла подавить яйца. Неудивительно, что после того случая она пять лет не подпускала к себе самца, и вот только недавно порадовала заповедник, отложив два яйца. Теперь охраняла, словно собака, свернувшись вокруг них калачиком, и время от времени согревала выпущенным из ноздрей огненным потоком.
На яйца Лии — густого багряного цвета, с жёлтыми вкраплениями, хаотично разбросанными по всей скорлупе, — ходил любоваться весь заповедник. А по вечерам, когда все, кроме дежурных драконологов, собирались на пикниковой поляне, где в хорошую погоду обычно готовили себе ужин на открытом огне, только и разговоров было, что о грядущем пополнении. Даже в местную магическую газету информация каким-то образом просочилась. Управляющий заповедником устроил по этому поводу настоящий разнос.
— Если не умеете держать рот на замке, — кричал он, потрясая стопкой конвертов с иероглифами, — не ходите в паб, развлекайтесь на трезвую голову. А если хотите в свободное время нажраться, то сидите в своей комнате.
Чарли видел, как несколько человек восприняли претензии начальства на свой счёт, и усмехнулся: наверняка, хотели повысить свои шансы в глазах местных красоток, вот и растрепали. Драконьи яйца даже в этих краях считались диковинкой, и хотя работа драконолога и без того была овеяна романтическим флёром, молодым ловеласам сложно было удержаться, чтобы не пустить девицам пыль в глаза. И он их понимал — слишком значительным было событие, хотелось трезвонить о нём повсюду, видеть отклик в глазах людей и подпитываться их эмоциями.
Немного успокоившись, управляющий сел на бревно и тяжело вздохнул.
— Десять предложений о продаже яиц дракона-льва, — помахав конвертами, сказал он. — Десять! И только одно — о продаже скорлупы. Вы что-нибудь понимаете?
Все вокруг зашушукались. Что? Зачем? Кому могли понадобиться драконьи яйца настолько, что их готовы забрать из-под матери? Перевозка яиц в инкубаторе — всегда проблема. Не легче ли дождаться рождения малышей и купить дракончика, уже выкормленного и обученного матерью? Сотни вопросов повисли в воздухе, но ответов на них не было.
— На всякий случай объявляю повышенные меры безопасности, — добавил управляющий и, отложив одно письмо в карман, остальные швырнул в огонь.
***
Деревенька, раскинувшаяся неподалёку от заповедника, чем-то напоминала Чарли Хогсмид. Такие же кукольные домики, словно сошедшие с картинок детских книг, с разноцветной черепицей на крышах и резными ставнями на окнах; так же туда-сюда порхают совы, с привязанными к лапкам посланиями, бегают собаки и кошки, прыгают жабы и, конечно, резвятся детишки. Здесь было своё «Сладкое королевство», в котором, кроме сугубо местных леденцов-болтушек и печенек-убегалок, продавались и традиционные в волшебном мире драже «Берти Боттс», сахарные перья, шоколадные лягушки и много других сладостей, привычных с детства и напоминающих о доме. На отшибе стояла своя Визжащая хижина, про которую ходило много легенд, одна другой краше — и все сплошь про вампиров. А в местных «Трёх мётлах» очаровывала заглянувших на огонёк своя мадам Розмерта, даже имя у неё было похожее — Роберта. Местные обращались к ней «доамна Роберта», и Чарли тоже говорил «доамна», но про себя по привычке называл «мадам». С шутками и неизменной улыбкой она разливала по бокалам сливочное пиво и медовуху и соблазняла запахами свежей выпечки. Пройти мимо было невозможно. Чарли и не проходил: не отказывал себе в удовольствии пропустить стаканчик медовухи, съесть пару-тройку тающих во рту, наивкуснейших пирожков и пофлиртовать с весёлой, жизнерадостной хозяйкой.
Улыбнувшись мадам Роберте, он кивнул в ответ на её вопросительный взгляд: «Как всегда?» — и уселся за свой любимый столик у окна. Отсюда открывался прекрасный вид на озеро, где круглый год сидели с удочками местные рыбаки, поставлявшие часть улова в таверну мадам Роберты, и Чарли любил за ними наблюдать. Они утверждали, что магия и рыбная ловля несовместимы, и, видя их умиротворённые лица, Чарли готов был с ними согласиться.
Из раздумий его вывел голос мадам Роберты.
— Василеску вчера шепнул, что в округе появились охотники за драконьими яйцами, — поставив перед ним стакан медовухи и тарелку со свежеиспечёнными булочками с изюмом, сказала она.
Василеску. «Местный Аберфорт», — перевёл с румынского на свой собственный язык Чарли.
— Слышал разговор. Ну, знаешь, у него разный народ бывает…
Чарли кивнул. К Василеску они с ребятами из заповедника порой заглядывали, народ там бывал ещё тот. Пьяные драки, битая посуда и вывернутые на голову тарелки с едой там были обычным делом. На бармена, грузного пожилого дядьку, вечно протиравшего то стаканы, то столы, посетители мало обращали внимание. Подаёт по первому требованию выпивку да закуску, не обсчитывает — и ладно. Если драка завяжется — щит поставит, не можешь на ногах держаться — в комнату, что сдаёт на мансарде, отлевитирует. В душу не лезет; когда надо, выслушает, но чаще помалкивает. Удобно со всех сторон.
— Говорят, — продолжила Роберта, — скорлупа драконьих яиц входит в некоторые зелья.
— Да, — подтвердил Чарли, — в несколько высших зелий. — Он надкусил булочку и закатил глаза от удовольствия. Помолчал, наслаждаясь божественным вкусом выпечки, так напоминавшем о доме, улыбнулся довольной Роберте и добавил: — Заповедник всегда продаёт скорлупу на ингредиенты. Когда вылупятся малыши…
— Если вылупятся, — перебила его Роберта. — Если!.. — И, посмотрев в испуганные глаза Чарли, объяснила: — Василеску слышал, что скорлупа ещё не рождённых драконов ценится в сто раз выше. Китайцы что-то там такое выявили. Ожидается, говорят, прорыв в зельеварении.
Чарли похолодел. Вот оно что… Вот почему на всех письмах, полученных управляющим, были иероглифы. Значит, предполагаемые покупатели и не собирались транспортировать яйца в инкубаторе и прилагать усилия, чтобы не повредить скорлупу. Они просто хотели… и всё ещё хотят обманом заполучить ценный ингредиент.
Одним махом допив медовуху, Чарли вскочил из-за стола и бросился вон из таверны. Проходя мимо окна, он поймал внимательный взгляд Роберты и застыл на месте — вспомнил, что впопыхах забыл расплатиться. Но Роберта махнула рукой: потом, мол. Чарли с благодарностью улыбнулся ей и аппарировал к воротам заповедника. И сразу, как только вынырнул из воронки аппарации, почувствовал, что на плечо ему села сова.
Сова была знакомая, и письмо, привязанное к её лапкам, было написано тем самым почерком, который Чарли так жаждал на нём увидеть. И это хоть отчасти скрасило испорченный вечер. Порывшись в кармане куртки, он достал прихваченную из трактира недоеденную булочку и покрошил её на лежавший рядом плоский булыжник. Потом, наблюдая, как сова выковыривает из сдобы изюм, постучал в окно проходной.
— Быстро ты, — увидев Чарли, усмехнулся дежурный и начал отпирать ворота.
Чарли что-то промычал в ответ. Поддерживать игривое настроение приятеля, с которым они обычно подкалывали друг друга и делились нехитрыми деревенскими новостями, не было никаких сил. Он лишь кивнул, хлопнул его по плечу и направился к дому управляющего.
***
— Вот как чувствовал, что какая-то жопа назревает.
Управляющий не находил себе места. Наматывая круги вокруг костра, он то и дело поглядывал в сторону загона дракона-льва, словно не доверял тем, кто остался на дежурстве.
— Повышенные меры безопасности, — в очередной раз повторил он, исподлобья поглядывая на драконологов. — Почувствую, что от кого пахнет алкоголем, уволю нахрен. Понятно? — Он обвёл всех тяжёлым взглядом, дождался ответа от каждого и только после этого перевёл дух. И лишь тогда передал слово инструктору по технике безопасности.
На пикниковой поляне собрался весь штат заповедника: от кухарок и чистильщиков загонов до ветеринаров. Не было только нескольких дежурных драконологов, которые с палочками наперевес патрулировали территорию, но им управляющий уже лично провёл инструктаж. Настроение у всех было подавленное. Все знали, что в Китае скорлупа дракона-льва широко используется в зельеварении, но никто и предположить не мог, что кому-то придёт в голову проводить опыты со скорлупой зародышей. Иначе как кощунством это назвать было невозможно.
Когда все разошлись, и поляна опустела, Чарли вытащил из кармана письмо, которое получил по возвращении из деревни. События так завертелись, что времени прочитать его не нашлось, зато теперь Чарли был в предвкушении. Он загадал: если в письме новости хорошие, то и в заповеднике всё сложится удачно. Ерунда, конечно, а не гадание, однако так было спокойнее мириться с действительностью.
Флинт, а письмо было именно от него, писал, что скучает, что у него будет несколько дней между сборами, когда он сможет навестить Чарли в Румынии, и предлагал завтра встретиться в таверне мадам Роберты.
Чарли облегчённо выдохнул. Он знал, верил, что этот день, так хорошо начавшийся — с солнышка, пробившегося сквозь тучи, которые застилали небо всю последнюю неделю, — не мог закончиться плохо.
***
Они расстались в «Трёх мётлах» в тот памятный день, когда в Хогвартсе проходил первый этап Турнира Трёх Волшебников. Фактически, конечно, это произошло раньше — после того, как Чарли уехал в Румынию, но он ещё какое-то время лелеял надежду, что расстояние не помеха чувствам. Пока Флинт доучивался, он и сам верил в это (в Хогвартсе всё напоминало ему о Чарли: их поединках на стадионе и за его пределами, о тайных встречах, горячих поцелуях и первом сексе, таком неловком и офигительно прекрасном). Но когда Флинт закончил Хогвартс и пробился в состав «Паддлмир Юнайтед», хоть и в запасной, у него началась другая жизнь — сборы, соревнования, поклонники… И обычному драконологу, пусть в прошлом и отличному ловцу, и вообще, хорошему парню, в ней не было места.
— Ты мог стать звездой. Мог блистать в «Паддмир Юнайтед» или «Торнадо», пробиться в сборную Англии и поймать снитч на Чемпионате Мира, — в запале шипел Флинт. — А вместо всего этого, вместо славы и почестей, ты выбрал убирать навоз за чудовищами. Ну, убирай…
Чарли не нашёлся, что ответить. Он сидел, потупив взор, жевал свои любимые плюшки с корицей, которые мадам Розмерта пекла просто волшебно, и не чувствовал их вкуса. Зря он на что-то надеялся, зря не верил слухам, что у Флинта кто-то появился, зря пригласил его на Турнир. Не встретились бы — не было бы так больно.
Они не виделись несколько лет. Даже во время битвы за Хогвартс не встретились, хотя, скорее всего, Флинт в ней просто не участвовал. Сторону Пожирателей он не принял, в ряды Ордена Феникса тоже не вступил. У него была своя жизнь — спорт, спорт и ещё раз спорт — и своя мораль. Поэтому, когда полгода назад, в декабре, его сова принесла Чарли открытку с пожеланиями счастливого дня рождения и упаковку любимых плюшек от мадам Розмерты, Чарли растерялся. Ответил, конечно, поблагодарил, пожелал весёлого Рождества. Так всё и началось вновь…
***
Весь следующий день Чарли жил предвкушением встречи. Утром время тянулось еле-еле — и Чарли приготовился изнывать в ожидании конца рабочего дня, — но после обеда вдруг понеслось вскачь. Чарли закончил с делами, поменялся с соседом дежурствами, принял душ и пошёл в деревню.
Стив, приятель на проходной, отпустил ему в след шуточку про «что-то ты зачастил» и пожелал улётного секс-марафона. Чарли расплылся в улыбке, довольно усмехнулся и аппарировал.
Когда он зашёл в таверну мадам Роберты, Флинт был уже там и даже успел сделать заказ. На столе стояла бутылка медовухи, жаркое и блюдо с пирогами. Увидев Чарли, он подскочил к нему и так обнял, что даже от пола оторвал. Потом набросился с поцелуями. Мадам Роберта с улыбкой наблюдала за ними из-за стойки бара, подперев кулаком подбородок, и умилялась.
— Пить не буду, — сразу предупредил Чарли. — Сухой закон.
— Ну ладно. — Флинт пожал плечами и, оскалив зубы, подмигнул. — Будем как школьники, на трезвую голову.
Чарли почувствовал, что заливается краской. В заповеднике грязные разговоры были обычным делом, да и в заведении Василеску они с ребятами не стеснялись в выражениях, но в таверне у мадам Роберты себе такого не позволяли. Он покосился на Роберту, но она была занята пирогами и, кажется, больше не обращала на них с Флинтом внимания.
— Можно сливочное пиво заказать, — неуверенно предложил Чарли, и Флинт с радостью согласился. Всё лучше, чем тыквенный сок.
Разговор не вязался. Флинт пытался завести речь о команде, об интригах, но рассказчик из него был фиговый, а драконы ему были неинтересны, поэтому Чарли помалкивал. Алкоголь, конечно, развязал бы языки, и беседа потекла бы, словно ручьи весной, но на повторное предложение по чуть-чуть выпить Чарли вновь ответил отказом и предложил уже подняться в номер. Флинт радостно закивал: «Зришь в корень!» — и, обняв Чарли за плечи, повёл на мансарду, в свою комнату.
Оказавшись наедине, они сразу расслабились. Наедине не нужны правильные слова — достаточно рук, шарящих по всему телу, горячих губ, жалящих поцелуями, жарких признаний и стонов. А потом лежать, обнявшись, и ни о чём не думать.
***
Проснулся Чарли внезапно, как будто что-то толкнуло изнутри и скомандовало: «Подъём!» Голова трещала, точно с похмелья. Ещё чуть-чуть — и вывернет, понял он и побежал в ванную комнату. Стало легче, но сразу же закрался вопрос: а где Флинт?
Часы показывали два часа ночи. Флинта в комнате не было, его вещей тоже. А на столе стоял пустой фиал, который подозрительно пах чем-то похожим на Оборотное зелье.
Чарли застонал. Быстро натянул на себя вещи, выбежал за дверь и через ступеньку понёсся вниз.
— Мне казалось, ты ушёл, — буркнул недовольный ночной дежурный, которому пришлось разбираться с запирающими заклятьями на двери таверны.
— Показалось спросонья, — ответил Чарли и прямо с порога аппарировал.
Первый, кого он увидел, появившись у ворот заповедника, был Стив, его приятель-дежурный. Он был в отключке.
— Секс-марафон, блядь, — холодея от ужаса, выругался Чарли, перепрыгнул ещё через одного обездвиженного дежурного и побежал к вольеру Лии. С драконологами потом разбираться будет, а пока надо яйца защищать.
Уже на бегу Чарли понял, что ему в комнате Флинта показалось подозрительным, но он был так поглощён страстью, что отринул подозрения в сторону. Метла. Ей просто незачем было там находиться. Флинт приехал всего на пару дней: повидаться с ним и потрахаться — для чего ему метла? В Румынию он прибыл с помощью порт-ключа, с помощью порт-ключа переместится и назад, в Англию. Зачем ему лишний груз? Ответ назревал сам собой. Флинт хорошо помнил Турнир Трёх Волшебников и его Чемпионов, он видел, как они справились с первым заданием и собирается повторить их опыт.
Около вольера Норберты Чарли увидел ещё двух дежурных. Ступеффай, определил он, подпустили близко, потому что не ожидали нападения от «своего». Чарли застонал: теперь всем придётся про свой секс-марафон рассказывать, чтобы оправдаться. Но это потом. Сейчас главное — Лиа.
Флинта, вернее, своего двойника, он увидел ещё издалека. Тот держал наготове палочку, в другой руке — метлу, и Чарли понял, что опаздывает. Далеко, не достать, а Флинт уже прикоснулся к замку вольера… Вот зачем он интересовался, как драконологи входят в клетки, а он-то, Чарли, расчувствовался, дурак, думал любовник заинтересовался его жизнью…
Чарли припустил изо всей силы. И когда Флинт вошёл в вольер и наставил на Лиу палочку, Чарли взмахнул своей и прокричал:
— Протего!
— Коньюктивитус, — одновременно с ним выкрикнул Флинт.
— Экспелиармус.
Палочка Флинта вылетела сквозь решётку вольера. Чарли подпрыгнул и поймал её свободной рукой — не потерял навык. Флинт зарычал, прыгнул на метлу и ринулся за яйцом.
— Стой, дурак, сожрёт! — закричал Чарли. — Не уведёшь её далеко, как Гарри в Хогвартсе, над вольером купол.
Флинт на секунду замешкался, но этого мгновения Чарли хватило.
— Ступеффай. Левикорпус. Идиот.
Только вытащив Флинта из вольера, Чарли обратил внимание, что Лиа даже не шелохнулась. Как лежала, свернувшись калачиком вокруг яиц, так и продолжала лежать. Посматривала на них свысока, как на дебилов, но вела себя смирно.
Он выдохнул. Слава, Мерлину, обошлось.
Наложив на вольер запирающие чары, он отволок Флинта в свою комнату и только после этого пошёл снимать чары с дежурных, попавшихся тому под руку.
***
— Ответь мне только на один вопрос: зачем тебе это понадобилось? — устало спросил Чарли, когда они с Флинтом вернулись в его номер в таверне. — На чём тебя подловили?
— Это уже два вопроса, — фыркнул Флинт. — Но так и быть… Подловили, суки, на допинге, за этим и понадобилось.
— Допинге? Ты же отличный охотник — зачем?
— Я что, дурак — всякую дрянь жрать? — Флинт пожал плечами и с изумлением уставился на Чарли. — Не себе, Казинсу.
Чарли опешил.
— Ты подсунул допинг игроку основного состава, чтобы занять его место? — в шоке произнёс он.
Флинт взвился.
— А ты… — Он ткнул пальцем в грудь Чарли. — Ты знаешь, каково это — столько лет сидеть в запасе? Каково это, смотреть со скамейки, когда команда просерает матчи, когда криворукие охотники не забивают те мячи, которые ты бы забил… Знаешь?! Хотя, откуда тебе… — Он махнул рукой и посмотрел на Чарли с таким пренебрежением, что у того пропали все иллюзии на его счёт.
— Понятно, — кивнул он. — Кому-то понадобились яйца, тут ты подставился, а я вообще оказался лёгкой добычей.
Флинт пожал плечами. Чарли пытался разглядеть на его лице следы раскаяния, но, видимо, бесполезно.
— То есть, ты возобновил знакомство со мной, только чтобы…
— А то мне в Англии потрахаться не с кем, — фыркнул Флинт.
Чарли вздохнул. Сам дурак, подумал он, нечего было распускаться, как засидевшаяся у мамкиной юбки девица, понятно же было, что от него ждать нечего. Всё было сказано ещё тогда, в «Трёх мётлах». Жестко, больно, но позицию свою Флинт обозначил чётко. А он-то… открыточку ему прислали, плюшечки… раскис. Смешно даже.
— Ты никогда честно не играл, Маркус, — сказал он, отворачиваясь и пряча взгляд. — Ни в школе, ни теперь.
— А ты никогда не любил хороших парней, — парировал Флинт.
Твоя правда, подумал Чарли и вышел, не попрощавшись. Пусть сам разбирается со своими проблемами, а Чарли сыт по горло и Флинтом, и плохими парнями в целом. Только где их взять, хороших-то? Хотя… Вон Стив сколько лет клинья к нему подбивает. Но дальше грязных разговорчиков и дружеских похлопываний по спине дело не идёт. Так может, стоит попробовать?
