Данный материал может содержать сцены насилия, описание однополых связей и других НЕДЕТСКИХ отношений.
Я предупрежден(-а) и осознаю, что делаю, читая нижеизложенный текст/просматривая видео.
Фанни буквально упала в кресло и закрыла лицо руками. Могла ли она предполагать, к чему приведет ее согласие участвовать в домашнем спектакле?!
Сначала все долго спорили, какую именно пьесу стоит взять – и потом слегка удивлялись тому, что ставят именно эту пьесу и что инициатором внезапно стала леди Бертрам, потом препирались по поводу ролей… О, какими глазами смотрели друг на друга Мария и Джулия! Фанни едва заметно улыбалась, глядя на них, благо, на саму Фанни внимания никто не обращал. Ровно до тех пор, пока Том не воззвал к ее сестринским чувствам.
Предложение играть с ними, что уж скрывать, порядком взволновало Фанни. И, нельзя не признать, Мэри Кроуфорд проявила немалый такт, присев рядом с Фанни и успокоив ее. К концу этого длинного и утомительного вечера Фанни вынуждена была признать, что, ослепленная негодованием от вторжения Кроуфордов в мирный быт семейства Бертрам, она, пожалуй, составила не вполне верное представление о Мэри. На следующий день Мэри вновь показала себя с лучшей стороны; а еще через несколько дней Фанни с удивлением отметила, что общение с Мэри ничуть не тяготит ее.
– Ты не должна бояться, – утянув Фанни после очередной репетиции на прогулку в сад, убежденно говорила Мэри. – Ну что такого – выйти на сцену? Увидят-то там не тебя, милую и заботливую Фанни, а старушку, пришедшую проведать своего добродетельного мужа.
Фанни тихо вздохнула, прекрасно понимая, что для того, чтобы все увидели старушку, ей, Фанни, следует немало потрудиться. Мэри с этим соглашалась, но уверяла, что у Фанни все получится.
– Ты такая старательная и милая, – улыбаясь, говорила Мэри в ответ на опасения Фанни, – что у тебя просто не может не получиться!
Эти прогулки постепенно стали привычными, и даже полное фиаско с пьесой – а чем еще могло обернуться возвращение сэра Томаса в самый неподходящий для этого момент? – не стало причиной, по которой они могли бы прекратиться. Но если раньше девушки говорили в основном о пьесе и о том, как следует играть в ней, то теперь список тем для разговоров значительно увеличился. Мэри оказалась прекрасной рассказчицей, и Фанни слушала ее с большим удовольствием. И пусть подругами девушки не стали: слишком разными они были – красавица Мэри в роскошных нарядах и милая Фанни, предпочитавшая одеваться просто и незатейливо, слишком многое их разделяло, но это не мешало им приятно проводить время. И надо ли говорить о том, что прогулки становились все продолжительнее, пусть и случались не так часто, как хотелось бы Фанни – все же от ее основных обязанностей в семье Бертрамов ее никто не освобождал.
* * *
– Как не вовремя! – с досадой воскликнула Мэри, неодобрительно глядя на густую крону дерева, давшего им временный приют от внезапного дождя.
– И до дома далеко, – Фанни поежилась – несколько холодных капель упали на нее с листьев.
– До нашего ближе, – решительно заявила Мэри и потянула Фанни за руку. – Быстрее!
Бежать было неудобно – юбки намокли и путались в ногах, но все же вскоре основательно вымокшие девушки уже вбегали в просторный холл дома.
– Переоденемся в моей комнате. – Мэри, не останавливаясь, тянула Фанни за собой. – Быстрее!
Фанни, несколько растерявшаяся – обычно именно она, Фанни, проявляла заботу о других, последовала за хозяйкой.
– Раздевайся быстрее! – закрыв дверь, скомандовала Мэри. – Да не стой же ты!
Фанни принялась расстегивать платье чуть дрожащими пальцами – пусть дождь и был летним, но назвать его теплым? Нет-нет, был он довольно холодным! Мэри между тем уже разделать до нижней рубашки, тоже основательно вымокшей, а Фанни все еще возилась с пуговицами.
– Ты так точно заболеешь! – Мэри, тихо хмыкнув и не обращая внимания на слабые протесты Фанни, принялась сноровисто расстегивать ее платье. – Какая ты миленькая, – тихо пробормотала Мэри, настолько тихо, что Фанни подумала, что ей это послышалось.
Однако взгляд, которым окинула ее Мэри, привидеться не мог – одновременно изучающий и… Нет, описать этот взгляд Фанни бы не смогла. Она закусила губу, чувствуя, как кровь приливает к щекам. Ей было мучительно стыдно от того, что она почти не в силах пошевелиться от смущения, охватившего ее от тех чувств, которые можно было бы прочесть в глазах у Мэри. Пожалуй, так на нее никто и никогда не смотрел. Мэри же, вручив Фанни полотенце, присела на стул и занялась своими волосами, пытаясь отжать их них воду.
– Спасибо, – прошептала Фанни и после секундного размышления добавила. – Давай, я тебе помогу.
Она набросила полотенце на плечи Мэри и стала вынимать из ее прически шпильки. Тяжелые темные локоны рассыпались по плечам и груди, и Фанни невольно залюбовалась ими.
– Мне уже тепло, – повернулась к ней Мэри и прижала ее руку к своей щеке. – Ты умеешь согревать. – Она встала и, укутав Фанни в полотенце, принялась растирать ее. – А тебе тепло?
– Да, конечно, – ответила Фанни.
Она едва заметно вздрагивала, когда Мэри прикасалась к ее груди – даже через слои ткани Фанни ощущала, какие горячие у Мэри руки. Голова слегка кружилась, и Фанни почти не протестовала, когда Мэри осторожно подтолкнула ее к кровати.
Когда и каким образом она осталась без нижней рубашки, Фанни и сама не поняла. Она совсем сомлела, скорее ощущая по щекочущему кожу дыханию, чем слыша шепот Мэри: "Ты такая хорошенькая! Ах, Фанни!" И горячие ладони – на плечах, на груди, повсюду. Вот губы Мэри слегка прикусили сосок, и по телу Фанни прокатилась обжигающая волна – словно кровь отхлынула от горящих в смущении щек и скатилась куда-то в низ живота.
– Ну почему же? – Мэри погладила Фанни по щеке. – Мы же просто греемся… – И она, отведя руки девушки, вновь принялась целовать и слегка покусывать кожу девушки.
Фанни вновь попыталась прикрыться, но Мэри шепнула на ухо, обдав его горячим дыханием:
– Зачем, тебе же нравится…
И Фанни тихо застонала, признавая ее правоту. Дальнейшее она воспринимала обрывками: дрожь, прокатывающуюся по телу, горячее тело Мэри, прижимающееся и заставляющее словно гореть Фанни изнутри, прикосновения – то словно робкие и застенчивые, то откровенно ласкающие. И поцелуи, совершенно разные – неспешные, дразнящие, жадные…
А потом все закончилось – сладкой дрожью и громким вскриком. И нахлынувшим чувством стыда, когда Фанни осознала, что лежит совершенно обнаженная в объятиях у Мэри.
– Ты такая миленькая, – вновь произнесла Мэри и улыбнулась.
Фанни сбежала домой практически сразу – только быстро оделась и кое-как поправила прическу. И несколько дней старательно избегала встреч с Мэри – ровно до тех пор, пока не поняла, что скучает. По ее улыбке. По прогулкам. По разговорам.
– Фанни! – обрадовалась ей Мэри на следующий день и окинула внимательным взглядом. – Ты сегодня такая миленькая, – признала она, лукаво улыбаясь.
А Фанни покраснела, понимая, что теперь эта фраза, произнесенная Мэри, будет вызывать у нее сладкую дрожь.
