Исключением были две даты: 9 января и 2 мая. Днем он неизменно появлялся на кладбище, молча стоял у могилы, на которой было написано только имя и две даты – рождения и смерти. Ни эпитафий, ни прощальных слов...
Комментарии:
Написано на празднование дня рождения Люциуса Малфоя на сообществе Люцемания
История не знает сослагательного наклонения. Эту простую истину Люциус запомнил еще в юности, и запомнил хорошо. Он никогда не пускался в рассуждения на тему "Что было бы, если…" – он просто извлекал урок. Он никогда не жалел о случившемся. Почти никогда.
Исключением были две даты: 9 января и 2 мая. Днем он неизменно появлялся на кладбище, молча стоял у могилы, на которой было написано только имя и две даты – рождения и смерти. Ни эпитафий, ни прощальных слов. Иногда там лежали цветы – либо рыжие лилии, либо букетик простеньких лесных цветов. Сам он ничего никогда не приносил – Северус и при жизни предпочитал что-нибудь полезное, например, книги либо редкие ингредиенты. А уж после смерти они ему точно были не нужны.
Восемь лет. Восемь лет сожаления и горьких воспоминаний.
– Знаешь, – Люциус впервые за все это время нарушил молчание, – мне тебя не хватает. Твоей язвительности, колкости. И Драко тоже тебя не хватает. И Нарциссе… Мы никогда не говорим об этом, но я знаю…
Ветер в очередной раз попытался растрепать волосы, но опять потерпел неудачу. Из аккуратной прически – Люциус по-прежнему предпочитал длинные волосы и собирал их в хвост – не выбилось ни пряди. И седины по-прежнему не было заметно. По крайней мере, если не приглядываться.
– Прости.
За то, что в те безумные дни думал только о семье. За то, что не помешал. Не остановил.
– Что вам здесь надо? – раздалось за спиной.
Люциус крепче сжал рукоять трости и промолчал. Оборачиваться не стал, потому что не узнать этот голос было невозможно. Кавалер ордена Мерлина первой степени, победитель Того-кого-до-сих-пор-не-принято-называть, спаситель всей магической Британии и семейства Малфоев заодно собственной персоной.
Поттер обошел неподвижно стоящего Люциуса и положил на могилу свежий букет. Не лилии.
Люциус удивленно посмотрел на молодого человека: он был уверен, что рыжие растрепанные цветы приносил именно Поттер.
– Да, я приношу сюда это! – с вызовом заявил тот, судя по всему, почувствовав взгляд в спину. – Думаете, не имею права?
– Это ваше дело.
Люциус бросил на могилу прощальный взгляд и пошел прочь. Общаться с Поттером не хотелось совершенно, но пришлось, когда тот догнал его у ворот кладбища и сначала молча пошел рядом, а потом, насупившись и глядя в сторону, тихо спросил:
– Вы же были его другом?
– Да, – после некоторой заминки откликнулся Люциус.
– Понятно. – Поттер шумно вздохнул и задал очередной вопрос: – А вы его хорошо знали?
– Вполне, – лаконично ответил Люциус, не вполне, впрочем, уверенный в том, что он знал Северуса достаточно хорошо.
– А я нет, – печально признал Поттер, а потом предложил: – Давайте где-нибудь посидим, повспоминаем?
Люциус внимательно поглядел на него и неожиданно для себя согласился.
* * *
– Ну да, я часто бываю тут, – признал Поттер часа через два. – Никто не узнает, не кидается на шею, не пытается рассказать о своей благодарности и все такое.
– Занятно.
Маггловсий бар был в меру пустым, но вполне приличным, негромкая музыка разговору не мешала.
– Вы же думали, что это я ему лилии ношу? – Поттер усмехнулся. – Я же вижу, что так и думали. Ну да, в воспоминаниях было, что он любил мою маму. Она была рыжеволосой, и ее звали Лили, так что напрашивается само собой… – Он вздохнул. – Я сначала хотел принести лилию, а потом подумал – а надо ли ему это? Ему же, наверное, приятнее было что-нибудь другое в день рождения получить. Ну и стал носить цветы из Запретного леса – те, которые в зельях можно использовать.
– Северус был очень скрытным, – развел руками Люциус, продолжая разговор. – О многом я догадывался, но спрашивать его напрямую… Он отвечал, но… Я даже не всегда мог понять, когда он шутит, а когда говорит серьезно.
Поттер приуныл еще больше.
– А я даже не знал, что он умеет шутить…
Из бара они вышли в уже сгущающиеся майские сумерки.
– Спасибо вам, – тихо произнес Поттер. – Мне даже поговорить о нем не с кем.
Люциус вопросительно изогнул бровь. Он знал, что у Поттера есть семья, есть друзья.
– Джинни сердится или переводит разговор, – все также тихо продолжил Поттер. – Гермиона говорит, что мы должны чтить его память, а Рон просто ругается. А больше… – Он осекся, глядя куда-то вдоль улицы, помотал головой, а потом закричал, заставив Люциуса вздрогнуть. – Профессор?! – И рванул вперед.
Люциус поспешил за ним, недоумевая и, чего греха таить, любопытствуя. Жертва преследования, едва уловимо вздрогнувшая при оклике и ускорившая шаг, и преследователь между тем скрылись за углом.
– Молодой человек, – услышал Люциус, и от тихого хриплого голоса, в котором слышались тоска и обреченность, стало не по себе. – Сколько раз вам говорить, вы ошиблись.
Высокий сухощавый мужчина, с ежиком русых волос, пытался выдернуть свой рукав из рук вцепившегося, словно клещ, Поттера. Тот не отпускал, упрямо мотал головой и бубнил что-то вроде "Я не мог ошибиться, это вы!" Мужчина коротко взмахнул свободной рукой, видимо, смирившись с тем, что так просто его не отпустят.
– Северус, – прошептал Люциус, узнав этот жест.
Мужчина обернулся, резко выдохнул и замер, а Люциус почувствовал, что из груди исчезает холодный осколок тоски по погибшему другу, сменяясь чувством, очень похожим на счастье.
