Они совершенно друг другу не подходили, но в этом-то, пожалуй, и было дело. Гарри, небольшого роста и коренастый, путался в своих длинных руках и ногах. Северус же, высокий и стройный, мог похвастаться изящным сложением. Но они не подходили друг другу. Никто бы не назвал их двумя кусочками паззла, чьи углубления и выпуклости идеально совпадают. Гарри не умещался в обхвате рук Северуса, а чтобы обнять его самому, приходилось прилагать усилия. Северус, слишком костлявый и нескладный для уютных объятий, с большим трудом привыкал к близким отношениям.
Но их все более чем устраивало. Иного они и не желали. Когда они шли рядом, они не брались за руки и держались не ближе, чем пристало незнакомцам. Не дотрагивались друг до друга на публике — не проводили по руке во время разговора, не пихали в плечо, сидя рядом. Иногда Гарри в шутку мог похлопать Северуса по пальцам на вечерних посиделках в учительской, или опереться бедром об учительский стол в классе Зелий днем и, скрестив руки, взирать на Северуса с нахальной усмешкой.
Когда они оставались наедине у себя в гостиной, они не были ни нежны, ни ласковы — скорее, прозаически и в меру напористы. Они столько времени сражались, что теперь их отношения перешли в полную противоположность тандема. Когда Северус пикировал, чтобы украсть поцелуй, Гарри подавался к нему и стукался зубами о зубы. Они срывали друг с друга одежду и иногда сами не знали, что устраивали: потасовку с жульничеством или горячий трах. Впрочем, им было все равно.
Поток взаимных оскорблений и язвительных подколок не иссякал даже без свидетелей и однажды вылился в драку на глазах у студентов (за кадром осталось то, что вышеупомянутая драка позже сменилась другим занятием, при котором Северус стоял на коленях и отчаянно работал губами (а вернее, зубами) и языком, а пальцами больно сжимал худощавые бедра Гарри).
Однажды во время собрания Ордена они так яростно ссорились, что едва не начали бросаться проклятиями, которые, вполне возможно, в большинстве цивилизованных стран считались запрещенными. Закончилось все проклятиями — только иного рода, — которые Гарри выкрикивал, впиваясь пальцами в деревянный кухонный стол, и грязными словечками, изрекаемыми Северусом, от которых у него самого все плыло перед глазами. На следующем собрании Северус нарочно сел там, где остались царапины от ногтей.
Когда Гарри заметил, как он обводит те самые следы, вся кровь его мгновенно отхлынула от лица вниз. Гермиона, будучи ведьмой умной и наблюдательной, спросила, хорошо ли он себя чувствует.
***
Но вместе их держало нечто большее, чем борьба и секс (хотя оба явно любили и то, и другое). Это было взаимоуважение, родившееся в результате наблюдения, как мальчик становится мужчиной, и понимания, что не блещущий красотой человек не перестает быть самым лучшим. Это было доверие, крепнувшее, пока каждый гнул свою линию и постоянно испытывал чужое терпение, пока оба, дойдя до крайности, превращали яростные споры в настоящее противостояние. Это были узы товарищества, основанного на согласии, что качества, объединяющие их (в частности, характер, упорство, привычки и мысли), гораздо важнее ожиданий Магического сообщества, приписывающего им взаимную ненависть. И еще это была общая страсть к жизни, справедливости и обереганию личного пространства, игнорирование чужих мнений и неотступная одержимость одной рыжеволосой особой.
Так что те их общие знакомые, кому хватило внимательности, объективности и ума, чтобы сложить два и два, не удивились, когда Гарри и Северус объявили о том, что в выходные провели тихую (и частную) брачную церемонию и стали мужем и мужем (нет, ты жена, блядская летучая мышь). И да, речь идет ни о ком ином как Гермионе Грейнджер.
Когда газеты узнали, что Мужчина-Который-Сразил-Сами-Знаете-Кого (и кого впоследствии пытались судить за убийство, но тс-с, об этом мы говорить не любим) и Змей-Который-Вывернулся (с орденом Мерлина Первой степени, но, право, об этом тоже тс-с) не просто сошлись, а поженились, то принялись наперебой писать кипятком; зеленым, огненным кипятком (примерно так сказал Гарри).
Возмущенная общественность потребовала аннулировать брачное свидетельство и заключить Северуса в Азкабан за растление малолетнего (двадцатисемилетний мужчина, возглавивший сопротивление и победивший злодея с манией величия, теперь считается ребенком). Но Гарри быстро положил этому конец короткой, но емкой речью (отъебитесь, мелочные троглодиты). Студенты не знали, как расценивать такое развитие событий. Некоторым потребовалась психологическая помощь, поскольку их мир перевернулся с ног на голову. Пара-тройка бедняг попыталась стать приветливее с Мастером Зелий (если он нравится тренеру Поттеру, не настолько же он ужасен). С каким удовольствием Северус раскрывал им глаза на ошибку! А несколько студентов набрались храбрости спросить Гарри, что в Северусе такого.
Гарри лишь неловко улыбнулся и ответил, что это дело личное (с вопросами или проблемами личного характера студенты быстро научились обращаться к другим учителям, потому что все эти "сюси-пуси" тренера Поттера смущали настолько, что студенты и слышать не могли о тех, кто хотел с ним посоветоваться). Некоторые до конца жизни силились понять, как, почему и когда эти двое спелись. В частности, большая часть семейства Уизли и остальные жители Магической Британии).
***
Тем не менее, на все три вопроса могла ответить близкая подруга и преподаватель Ухода за Магическими Существами: Луна Лавгуд. Эту тайну она будет хранить тщательнее, чем если бы не знала о ней.
Когда — однажды вечером, под конец войны с Волдемортом; Гарри и Северус, склонившись над столом, обменивались сведениями и оскорблениями. Напряжение нарастало и, наконец, достигло пика; они взглянули друг на друга, и Северус вновь опустил взгляд на карту, на чернильные следы одного из зальцбургских Блэкбернов, семенившие в личный кабинет Люциуса Малфоя. Гарри неторопливо и осторожно обогнул стол и встал близко к Северусу, пока тот не обернулся. Северус не удивился, нет: они оба знали, что так и будет, и наслаждались тем, как сладостно распирает грудь от близости друг друга. Гарри сосредоточенно сгреб в кулаки волосы и мантию Северуса (Фетиш, который он так и не перерос. Связанный с желанием покорить, подмять это воплощение незыблемой мощи), вытянувшись всем телом, встал на цыпочки, и Северусу пришлось наклониться вперед. Они не поцеловались, нет, обошлось без банальности. Гарри зашептал ему на ухо, и ликующий Северус вцепился ему в бедра, крепко, до красных отметин. Луна, о которой все позабыли, сидела в углу. Притворяясь, что дремлет, она жадно следила из-за спектральных очков.
После этого они осторожничали друг с другом, чередуя робость с пылом, проверяя, насколько изменились правила общения.
***
Как — два месяца спустя, опять поздней ночью, плавно переходящей в раннее утро. Северус застал Гарри на заднем крыльце (которым почти не пользовались из-за того, что мало кто о нем знал) с сигаретой и в глубоких размышлениях, на которые, по мнению многих, тот был неспособен. Северус не знал, что Гарри курит, но тот тогда сильно устал и был немного подавлен. Они не перемолвились ни словом. Гарри смотрел в никуда (он успел отточить этот взгляд, переняв его у Луны), а Северус не отрывал глаз от кончика грязно-белой палочки, который медленно превращался в пепел у края обрамленных щетиной губ.
Наконец, Гарри погасил окурок о ступеньку и хотел подняться, и тут Северус мягко вклинился ему между ног и встал на колени (его собственный неизменный фетиш. Было какое-то необъяснимое удовольствие в том, чтобы поступиться чистотой брюк ради этого человека). В дыхании Гарри начали прорываться хрипы, как при произнесении запрещенного проклятия, и он подался вперед с таким пылом, что Северусу пришлось отстраниться и сесть на пятки.
Гарри подвинулся и, сев на корточки, сжал ногами бедра Северуса. Схватил за волосы одной рукой и, взявшись за рубашку, потянул ее на себя, пытаясь не упасть. Затем остановился, напряженно замер у лица Северуса и опустил глаза, сомневаясь, что делать дальше. И Северус потянулся сам, крепко сжимая кулаки (напомните, для чего нужны пальцы?), неуклюже взялся ими за челюсть Гарри и заставил его закончить начатое.
Хрипло постанывая, они прикусывали друг другу губы — таков был их первый поцелуй. Пожалуй, он длился слишком долго, куда дольше, чем обычный. Гарри инстинктивно напрягал и расслаблял бедра, прижимаясь к Северусу всем телом. Северус мог лишь цепляться за все, до чего дотягивался — главным образом, за бока Гарри, плечи и спину.
Луна медленно задернула занавески у себя в комнате, не сомневаясь, что предсказанное ею было истинной правдой. С улыбкой она приложила ладонь к сердцу. Она была счастлива за Гарри и его Профессора.
***
Почему — потому что они признали взаимное равенство и увидели друг в друге то, что остальные видеть отказывались. Гарри видел в Северусе свой взрывной характер, черный юмор и упрямство, а Северус в Гарри — свою неиссякаемую потребность делать добро, храбрость и склонность к драматизированию. Каждый из них нашел не только родственную душу, разделяющую жажду приключений и сложных загадок. Не только спутника, который не зацикливался на мелочах, но еще и соперника. Теперь они оба могли рассчитывать на поддержку, преданность и, самое главное, понимание.
Конечно, они были совсем разные; они напоминали не кусочки паззла, а шахматные фигуры. Предназначенные для того, чтобы «съесть» другого и занять его место на доске. Конечно, они продолжали спорить и да, они знали про разницу в возрасте, но они хотели друг друга, нуждались друг в друге, жили друг ради друга. Остальное не имело для них никакого значения.