На уроке нумерологии:
- Так, ребята, придумайте выражение, объединяющее биологию и математику.
Гермиона:
- Летом вокруг нас летают тысячи насекомых.
Братья Уизли:
- Как таблицу умножения, мы знаем позы размножения!
Жители Эалдора хорошо помнят их обоих и собираются у костра, чтобы помянуть короля. Люди рассказывают о том, как однажды Артур пришёл в Эалдор и одолел бандита Канена. Несколько раз во время истории они замолкают, смотрят на Хунит, ждут, что она добавит интересные подробности. Она молчит, только без конца крутит в руках свою кружку.
— Уверен, с твоим парнем всё хорошо, Хунит, — говорит пекарь Эрик, присаживаясь рядом с ней. — Он, наверное, сейчас служит королеве.
Нет. Он почти наверняка погиб вместе с Артуром. Или, что более вероятно, чуть раньше Артура, загородив его от врагов. Хунит пытается не представлять, что им пришлось сделать, чтобы осилить Мерлина, но ей это не удаётся.
— Ты могла бы послать в Камелот письмо, — предлагает Эрик. — У тебя же там родственник?
Гаюс. Хунит думала об этом, но всё ещё не уверена, хочет ли знать ответ.
— Да, — говорит она. — Ты прав, так и сделаю.
Она робко улыбается, и Эрик пожимает её плечо.
Утром, однако, очередной торговец останавливается на завтрак в их деревеньке. Ходят слухи, говорит он, что в финальном сражении при Камлане появился могущественный маг и наслал на врагов молнии с неба. Он добавляет, что ведьма Моргана мертва, а тело короля так и не было возвращено в Камелот.
Весь остаток дня Хунит двигается как в тумане — борется с бессмысленным порывом сорваться с места, сделать что-нибудь. Ей всегда тяжело давалось материнство, она часто рыдала по ночам в кулак, растерянная и беспомощная, когда Мерлин был маленьким. Она не знала, как ему помочь. И как растить его. Даже как сберечь ему жизнь — и ей до сих пор больно оттого, что она не придумала ничего лучше, чем отослать его прочь.
Даже если он всё ещё жив, она не может сказать, что в силах помочь ему.
В конечном счёте мысль о том, что он, мёртвый, лежит где-то, и некому даже закрыть ему глаза и похоронить его тело, вынуждает её принять решение. Хунит бросает в корзинку хлеб, овощи, одеяла, накидывает плащ и натягивает лишнюю пару чулок. Эрик соглашается приглядеть за домом и цыплятами в её отсутствие, и Хунит отправляется в путь.
*
Королева Гвиневера знает не больше неё, но они с Гаюсом направляют Хунит к Авалону. Хотя Гаюсу и не верится, что она обнаружит там сына. Гвен хочет отправить вместе с ней рыцарей, но Хунит отказывается.
По дороге к озеру она останавливается в пяти тавернах пяти разных деревень, ночует на постоялых дворах, расплачиваясь деньгами королевы. Она заглядывает в лачуги, пещеры и хижины, где предположительно мог бы жить чародей, но не обнаруживает сына ни в одном из мест, которые указывают ей местные жители.
Она находит его, когда маленькая девчушка рассказывает, что этим утром какой-то загадочный лекарь вылечил сломанную ногу её матери. Хунит отправляется вниз по реке, о которой сообщила девочка, и полдня следует по течению, пока не обнаруживает сына спящим в корнях огромного дерева — свернувшегося в клубок и прижавшегося щекой к коре.
Одежда его выглядит так, будто её давным-давно не стирали, а шея и волосы грязные. С колотящимся в горле сердцем Хунит целую минуту гладит его по голове и разглядывает его лицо: обозначившиеся складки у рта, тёмные круги под глазами, морщинки на лбу. В конце концов Мерлин открывает глаза.
— Мама?
— Здравствуй, — произносит она, убирая руку.
— Неужели я... — Он хмурится и садится, оглядываясь. — Как ты тут оказалась? — Он выискивает ответ на её лице, осматривает её с ног до головы, видимо, не в силах поверить, что она и правда перед ним.
— Я отправилась тебя искать, когда мы получили известие о короле.
Озадаченность на лице Мерлина сменяется усталой скорбью. Он вытягивает руку, прикасается к её колену, и Хунит садится с ним рядом и притягивает в свои объятия.
— Я не смог этого предотвратить, — шепчет он.
— Мне жаль, — говорит она, однако не может не радоваться тому, что его сердце бьётся под её рукою.
— Но я рассказал ему прежде, чем он умер. О своей магии.
Она прижимает ладонь к его щеке.
— Да?
— Думаю, он простил меня. Под конец. — Мерлина трясёт. — Он... он поблагодарил меня.
Хунит не может сдержать улыбку. Голос сына звучит так удивлённо.
— Ну разумеется, простил, как же иначе.
Она гладит его по волосам, кладёт его голову себе на плечо. Ему приходится чуть сползти — он ведь такой высокий, — но в итоге он устраивается удобнее, еле заметно потираясь лбом о её шею.
— Мам, я не вернусь с тобой обратно, — предупреждает он.
— Я знаю.
— Я провожу тебя до ближайшего города и куплю тебе место в фургоне торговцев.
Она ерошит его волосы, распутывая их пальцами и счищая грязь.
— Я не собираюсь возвращаться.
— Мам...
— Засыпай, — повторяет она, отводит ему чёлку со лба и целует. — Поговорим об этом утром.
Мерлин ничего не отвечает, но Хунит видит, что он намерен поспорить с ней завтра. Это нормально. Впервые за долгое время она чувствует уверенность в том, что её присутствие рядом с сыном не во вред, а во благо. Скорбь ей знакома не понаслышке. С ней она может ему помочь.
Хунит немного меняет положение, делая всё возможное, чтобы убаюкать в своих объятиях взрослого мужчину, словно тот — всё ещё её дитя.
— Спи, — шепчет она и, запрокинув голову, смотрит на звёзды.