Стоят Гарри и Рон, причем у Рона вид немного обалделый.
Гарри:
- Знаешь, Рон, я тут подумал, и у меня мысль родилась...
Рон, перебивая:
- А я не подумал, и у меня родилась дочь...
Данный материал может содержать сцены насилия, описание однополых связей и других НЕДЕТСКИХ отношений.
Я предупрежден(-а) и осознаю, что делаю, читая нижеизложенный текст/просматривая видео.
Юную Данаю заперли в медном доме, ибо отцу ее, царю Аргоса Акрисию, было предсказано, что он найдет смерть от руки внука...
Комментарии:
Написано для команды fandom Antiquity 2013 на заявку "И детектив на тему "Кто соблазнил Данаю". По одной из версий Зевс тут не при чем, а постарался дядя девушки Прет"
— Я еще вернусь! — пообещал Пройт, но только смех брата был ему ответом.
Крепкостенный Тиринф распахнул свои врата, принимая изгнанника из отчего дома. Акрисий, затаившийся в Аргосе, молчал.
Молчал он долго — до тех пор, пока не узнал пророчество.
— Найдешь ты смерть от руки внука, — повторял царь слова оракула, потеряв покой и сон. — От руки внука. Смерть.
Рыдала прекрасная Даная, влекомая слугами в медный дом. Подземное узилище после простора сада, крохотное окно где-то там, в потолке…
Акрисий, довольно улыбаясь, вновь замолчал. Пройт, усмехаясь, тоже молчал.
Прошло несколько лет — и Акрисий заговорил снова. Впрочем, нет, не заговорил — возопил, простирая руки к жестоким небесам. И его воплям вторили рыдания Данаи, которую в деревянном ларе пустили на волю волн. Данаю с младенцем на руках…
* * *
— Так что же произошло в Аргосе? — потирая руки, спросил Пройт соглядатая.
— Я не знаю, мой царь. — Геспер заметил недовольно нахмуренные брови царя и тут же исправился. — Пока не знаю. Но…
Красноречивый взгляд на монеты, лежащие перед царем.
— Торгаш, — хмыкнул Пройт, кидая золотой.
— Но я все узнаю.
— Все? — Царь посмотрел вслед лучшему из шпионов. — Не уверен, что тебе удастся узнать действительно все.
* * *
Геспер никуда не торопился — известно ведь, что если побежишь вперед колесницы, ничего хорошего не случится. Именно поэтому он и не спешил — и везде успевал. Везде и всегда.
Вот и в этот раз он успел вовремя — вечером въехал в Аргос верхом на муле и не спеша отправился к Левкипу.
Хоть Геспер и приносил дары хитрецу Гермесу, но своей покровительницей считал Мнемосину, при рождении одарившую мальчика прекрасной памятью. Геспер не забывал ничего — услышанного или увиденного, не важно. Впрочем, не жаловался Геспер не только на память.
Высокий рост и крепкое сложение достались Гесперу от отца. Впрочем, посещением гимнасия мужчина и сейчас не пренебрегал. В свои неполные тридцать два года он прилично владел мечом и считался хорошим кулачным бойцом. От матери Гесперу достались серо-голубые глаза с недлинными, но пушистыми ресницами и светлые вьющиеся волосы. В целом, во внешности Геспера не имелось ничего выдающегося, но и уродом его назвать было нельзя — и черты лица, и телосложение казались гармоничными и соразмерными.
Дар Мнемосины и прозорливый ум помогли Гесперу жить безбедно не только самому, но и помогать родичам, живущим близ Тиринфа. Вопросов о том, чем он зарабатывает не только на лепешки, но и на сыр и хиосское, у родичей и соседей не возникало: занимался Геспер торговлей благовониями и специями, был довольно известным в Тиринфе человеком, более того — вхожим во дворец. Однако основной своей деятельностью считал продажу информации, благо путешествовать по торговым делам приходилось довольно часто и в самые разнообразные уголки Эллады.
Несколько лет назад Геспер решил немного расширить свое дело и стал подыскивать человека, которому мог бы доверить торговлю в Аргосе. Искал долго, почти отчаялся, и уже почти махнул рукой, но решил принести жертву Гермесу Агорею в Аргосе… На следующий день, едва выехав за ворота, вмешался в драку — не привык проходить мимо, когда трое бьют одного — и без труда разогнал нападавших.
— И как тебя звать, герой? — спросил Геспер, разглядывая спасенного — невысокого темноволосого парня со стремительно багровеющим кровоподтеком на скуле.
Герой мрачно сплюнул в летнюю выжженную солнцем траву и зыркнул на спасителя темными, словно маслины, глазами.
— Я с кем разговариваю? С ветром?
— Левкип.
Через пару месяцев Геспер принес благодарственные дары Гермесу, ибо встреченный по пути из Аргоса в Тиринф молодой человек оказался смышленым и понятливым и вскоре, пройдя обучение у Геспера, купил лавку в Аргосе — не без помощи своего покровителя, понятное дело.
Левкип был сиротой, родители его умерли несколько лет назад, других родственников в Аргосе у него не имелось. Доставшийся в наследство дом молодой человек содержал в чистоте, в делах был аккуратен и даже слегка зануден.
Периодически Геспер приезжал в Аргос, то с новинками, то просто так, в гости — и каждый раз благодарил Гермеса за толкового компаньона. И еще он догадывался, что Левкип знал, чем именно занимается Геспер помимо торговли, но молчал. И Геспер надеялся, что за это молчание Левкип не потребует плату…
Левкип Гесперу обрадовался, сытно накормил и утром с удовольствием уступил свое место в лавке, возблагодарив богов за несколько дней отдыха. Геспер же окунулся в суету аргосского рынка…
Если Акрисий надеялся на то, что о рождении внука не узнают в городе, он жестоко ошибался. В любом дворце есть слуги, а у слуг есть языки — если, конечно, эти самые языки не вырезали. Будь Геспер царем — обязательно бы приказал держать только немых слуг.
О том, что Даная понесла, как удалось узнать шпиону, болтали уже давненько. И о причинах, по которым юную царевну заперли в подземелье, тоже не слышал только глухой. За пяток дней, проведенных в Аргосе, Геспер услышал столько версий, что, вздумай он их все записывать, ему пришлось бы покупать телегу, чтобы вывезти все таблички с заметками из города. Даже если делать заметки на дорогом привозном папирусе — все равно в руках не унесешь. Геспер и не записывал.
Как-то раз Левкип, кивнув на мелькающую в толпе ярко одетую женщину, тихо произнес:
— Видишь? Это Пелопия, она была служанкой Данаи…
Геспер кивнул на вошедшего в лавку покупателя, дескать, это твой, и, ввинтившись в толпу, словно древоточец в колоду, последовал за женщиной.
Вернулся к Левкипу Геспер только вечером — устало опустился на табурет в перистиле.
— Какое счастье, что я не женат! — слегка отдышавшись, произнес Геспер. — Я бы бежал прочь, будь у меня такая болтливая жена!
— Не все женщины такие, — пожал плечами Левкип. — Есть и вполне достойные. — И тут же, словно не замечая того, что Геспер готов спорить, спросил: — Есть будешь или ты не только наслушался?
С Пелопией Геспер встречался еще не раз — специально поджидал ее неполадку от дворца и, стараясь не попадаться на глаза, следовал за ней, а потом, якобы случайно, «встречал» и то корзину помогал поднести, то на рынок сопровождал. Пару раз они встречались вечерами и приятно для обоих проводили время. А потом Пелопия пропала.
Слухи подобны кругам на воде. Волна слухов докатилась и до Геспера — служанку Пелопию нашли неподалеку от дворца. Опять-таки, чего только не говорили, но сам Геспер считал более правдоподобными те слухи, в которых говорилось о том, что Пелопия упала со стены. Причем не сама — один из слуг как-то обронил, что душили бедняжку, видать.
Нельзя сказать, что Геспер потерял покой и сон из-за гибели случайной любовницы — мало ли кто и как умирает? В конце концов, женщина наверняка накликала на себя гибель, ибо рот ее не закрывался ни на миг, даже в постели. Но что-то исподволь мучило его, что-то упорно ускользало, словно хвост из лап игривого щенка.
Озарение пришло ночью и едва не привело к ссоре с Левкипом, ибо вопль Геспера едва не лишил самого Левкипа желания достойно закончить приятно начавшийся вечер.
— Орать-то зачем, — спросил он, наблюдая за метаниями Геспера по комнате. — Хорошо, что я привык к твоим выходкам…
— Ты не понимаешь! — Геспер остановился, резко повернулся к лежащему на клине Левкипу. — Она сказала, что я похож на Пройта — тоже из Тиринфа и такой же… э-э-э…
— Ну похож и похож, — махнул рукой Левкип, поудобнее укладываясь и явно собираясь спать. — Орать-то зачем было? Да еще в такой момент!
— Да не могла она видеть Пройта, когда он здесь еще жил!
Левкип резко сел и посмотрел на Геспера враз потяжелевшим взглядом.
— Я тебя очень прошу, — тихо произнес он, — об этом тем более не кричать. Особенно в Аргосе.
Геспер молча кивнул, признавая правоту любовника.
— У нас здесь не принято вспоминать о Пройте. — Левкип немного помолчал и добавил совсем тихо: — Мне все равно, чем именно ты занимаешься помимо торговли. Я просто не хочу однажды оплакивать тебя.
— Я… буду осторожен.
— А я буду молчать, — глядя поверх плеча Геспера, пообещал Левкип. — Но ровно до тех пор, пока ты жив. Запомни это. — Дождавшись кивка Геспера, он улыбнулся. — А сейчас давай просто спать. Иди ко мне.
Геспер не мог уснуть еще долго. Он слушал спокойное дыхание Левкипа и все думал, думал. О том, что ему повезло вовремя выехать из ворот Аргоса несколько лет назад и встретить человека, посланного неугомонным Гермесом Эриунием в помощники и друзья. О том, что он, Геспер, постарается почаще приезжать в Аргос. И о Пелопии, явно знавшей Пройта не понаслышке.
Впоследствии к ночному разговору не возвращались, но время от времени Геспер ловил на себе задумчивые взгляды Левкипа. В конце концов, он не выдержал.
— Если у тебя есть что сказать, говори.
— Не то чтобы есть, — протянул Левкип. — Но… Если бы я знал, что именно тебя интересует, я, возможно, мог бы помочь.
Геспер кивнул и рассказал о том, что его крайне интересует история с Данаей — ведь не дождем же, в самом деле… От дождей дети не рождаются.
— Не скажи, — рассмеялся Левкип. — Смотря кто дождь… делает.
Жизнь потекла своим чередом — Геспер в лавке продавал товар, отмечая то, как хорошо расходятся те или иные специи, кто чаще спрашивает благовония и какие именно, Левкип же то пропадал целыми днями, чаще всего по торговым делам, то зарывался на складе в уже имеющийся товар. Через пару дней Левкип предложил пообедать не дома.
— Есть тут одно место, хозяина зовут Пентей, — отвечая на вопросительный взгляд Геспера. — Там любят собираться дворцовые, в том числе и стража.
— Ты не боишься, что тебя могут обвинить в шпионаже? — усмехнулся Геспер.
— А кто говорил о шпионаже? — удивился Левкип. — Неужели я не могу с другом пообедать вне дома? Тем более, что заведение там достойное, вино разбавляют правильно и еда вкусная.
У Пентея Гесперу понравилось, о чем он и сообщил другу. Тот довольно улыбнулся и, плеснув в килик вина, заявил, что собирается предлагать свой товар хозяину.
Вскоре Геспер стал частым гостем в этом заведении, перезнакомился со всеми завсегдатаями и нередко был свидетелем их бесед. Конечно же, больше всего его интересовали слуги и воины из дворца.
— Я смотрю, ты близко сошелся со стражниками, — как-то за ужином, вроде бы вскользь заметил Левкип. Однако Геспер хорошо знал друга, а потому внимательно на него поглядел. — И я частенько видел тебя с Ферситом.
— А ты, значит, ревнуешь?
— Нет.
Ответ прозвучал слишком быстро и слишком напряженным голосом.
— Левкип, посмотри на меня.
Левкип сделал вид, что полностью поглощен внимательным изучением содержимого совей тарелки.
— Ферсит из тех, кто служит во дворце. Он невоздержан на язык, когда слегка пьян и…
— И предпочитает партнеров-мужчин, — все так же не глядя на Геспера, закончил Левкип.
— Это мне впору ревновать, — усмехнулся Геспер в ответ. — Потому что я об этом не знал, да и не интересовался. А вот откуда знаешь ты?..
— А я живу в этом городе, — уже спокойнее ответил Левкип и, взглянув на Геспера, слегка смущенно улыбнулся. — Глупо, да?
Ревность Левкипа была неожиданной, но внезапно приятной. Нельзя сказать, что в детстве Гесперу не доставало родительского внимания, но все же быть третьим сыном и пятым ребенком в семье порой очень невесело. Жены Геспер не имел, да и не стремился, детей недолюбливал, наобщавшись с разновозрастными племянниками, и вообще серьезных отношений ни с кем не строил. Пожалуй, единственным исключением был Левкип, после недолгих раздумий признался себе Геспер.
— Не глупо. Просто… — Геспер задумался, подыскивая правильные слова. — Просто это было внезапно. Я не думал, что мои нечастые приезды в Аргос можно… — Он опять запнулся, запутавшись в собственных мыслях.
— Ладно, я понял, — Левкип махнул рукой. — Я не буду больше подобного говорить.
— Не надо подобного думать, — поправил его Геспер.
Левкип согласно кивнул, и больше к этому разговору они не возвращались. Тем более, что ближе к полудню Гесперу пришло письмо из Тиринфа, от Акаста, сына старшей сестры Геспера, который в отсутствие дяди оставался старшим в лавке.
— Что-то случилось? — неслышно подошедший Левкип кивнул на клочок пергамента.
— Нет, ничего плохого, по крайней мере, но мне срочно надо ехать в Тиринф.
Ничего плохого действительно не произошло — всего-навсего внезапно в Тиринф приехал один из поставщиков специй из Дориды. О встрече с ним Геспер договаривался, вот только встреча эта должны была состояться много позже. Вести серьезные переговоры с поставщиком Акаст не решился, вот и вызвал в срочном порядке дядюшку.
— Пора бы тебе и такими делами заниматься, — заявил Геспер встретившему его на пороге Акасту. — И вообще, хочется ведь на себя работать? Только честно.
— Хочется, — признался Акаст.
— Значит, подумаем над этим, а пока… Скажи рабу, пусть за животными приглядит.
Тиринфские дела захватили Геспера полностью — но он хотел как можно быстрее вернуться в Аргос, буквально чувствуя, как незримая клепсидра отмеряет стремительно бегущее время. Что за время, он и сам не мог сказать, но привык доверять своим предчувствиям. Именно звук падения невидимых капель отвлекал неимоверно и мешал получать удовольствие от торга. Это вызывало глухое раздражение Геспера и желание как можно быстрее покончить с переговорами.
— Завтра устроим симпосион, ты будешь на нем обязательно, — немного отдохнув с дороги, отдал распоряжение Геспер.
Вопреки опасениям Акаста, высказанным им, когда он узнал о том, что вести все переговоры будет именно он, а Геспер лишь присутствовать и помогать, если понадобится, все прошло как по маслу. Все участники остались довольны друг другом, но в Аргос Геспер смог выехать только через три дня.
Под неспешную трусцу мула думалось прекрасно. Например, о том, что торговая рутина уже порядком поднадоела. И о том, что Акасту действительно пора бы уже вести дела самостоятельно. О погибшей женщине. И о том, что именно могло послужить причиной ее смерти — болтливый язык или то, что она стала болтать о Данае…
«Лапушка моя, голубушка, — вспоминал он слова Пелопии. — Уже такая нежная была, такая добрая. И ласковая. Ни слова худого от нее не слышала, ни упрека».
Размышления Геспера были прерваны самым грубым образом. И неожиданным — нападением каких-то оборванцев. Геспер от разбойников отбился, пусть и с некоторыми потерями, но остался жив, а это главное.
В дом Левкипа он ввалился ночью, радуясь, что рабов тот не держит, и пугать будет некого.
Хозяин дома не спал. Услышав стук двери и шорох шагов, он пошел на звук и буквально застыл.
— У тебя есть чистые тряпки, надеюсь? — устало опершись о стену, спросил Геспер.
Тряпки у Левкипа, конечно же, были, как и бассейн с чистой водой, и мази от ран. Через некоторое время чистый и сытый Геспер уже лежал на ложе, а Левкип беспокойно мерил шагами комнату и, поглядывая на друга, молчал, явно не решаясь что-то спросить.
— Спрашивай уже, — устав от его метаний, произнес Геспер. — Я либо отвечу правду, либо ничего не отвечу.
— Кто это был и чего они хотели?
Ответы на эти, казалось бы, простые вопросы Геспер и сам хотел бы знать. Трое нападавших, все как один в отрепье, и у всех довольно качественное оружие. Случайность? Если это простые разбойники, то они вполне могли озаботиться в первую очередь оружием, а уж хорошую одежду либо где-то припрятали, либо просто не считали ее необходимостью. Одного из нападавших Геспер пару раз видел на аргосской агоре. Конечно, никто не может запретить высматривать на агоре будущих жертв. Точнее, запретить само существование разбойников как таковых могут, и это делали уже не раз, но что толку? Даже внутри городских стен лихие люди вершат свои разбойные дела, а уж на дороге и подавно полно любителей легкой наживы. Вспоминая свой бой с разбойниками, Геспер отметил еще одну деталь, на которую раньше не обратил особого внимания. Двое явно привыкли биться в паре, прикрывая друг друга, и одному из них, как сейчас подумалось Гесперу, не хватало щита на руке. Кем были эти разбойники? Грабили для себя или, выполняя приказы кого-то, не гнушались мародерства?
— Ты ответишь? Или…
— Прости, я задумался. — Геспер виновато улыбнулся. — Я просто не знаю, кто это был. А хотели они денег.
«Эй, торгаш, живо слезай с осла и отдавай монеты, если не хочешь помереть!»
Самым сложным было отобрать меч. Все же кулачный боец без оружия против трех противников долго не выстоит, если он, конечно же, не Гермес-Промах. Гесперу удалось завладеть мечом — ценой царапины на плече. Да и потом повезло. Нападавшие явно не думали о том, что простой торговец вполне может уметь достойно защищать себя, и что никто не хочет лишаться ни имущества, ни жизни. Сбежавших мулов было жаль — животные были понятливые, еще больше Геспер сожалел о поклаже. Утешала мысль о том, что ничего разбойникам не досталось — мертвым не нужно ничего, кроме трех горстей земли и обола Харону. А какому-то доброму человеку (по крайней мере, Геспер на это очень надеялся) повезет, и он получит не только животных, но и весь товар, который вез в Аргос торговец.
— Отдыхай, — вроде бы успокоившийся Левкип присел на край клине. — Ты же уже спишь с открытыми глазами.
— Я думаю, — отозвался Геспер.
— Завтра подумаешь, — нахмурился Левкип, и, невзирая на довольно вялые протесты Геспера, отправился спать.
Геспер проснулся ближе к полудню. Возле клине лежала табличка с запиской от Левкипа.
«Не стал будить. Я в лавке. Отдыхай. Сегодня вечером буду тебя ревновать особенно сильно — устраиваю симпосион, приглашены стражники».
Геспер усмехнулся и отправился отдыхать. В лавку к Левкипу.
Симпосион, с точки зрения Геспера, был хорош. Гости — три стражника из дворца царя Акрисия — воздавали должное трапезе и особенно вину. Четвертый приглашенный, Ферсит, прийти не смог. Левкип умело направлял беседу в нужное Гесперу русло. Когда заговорили о воле богов, Геспер едва заметно кивнул Левкипу, когда беседа зашла о попытках обмануть судьбу — мысленно потер руки.
— Не убежишь от нее, я вам точно говорю! — втолковывал Иксион, размахивая киликом и расплескивая вино. — Как ни бегай! Вон, Эдип-фиванец как пострадал-то! А все почему? Потому что отец его, Лай, не внемлял... Не внемлил то есть!..
— А может, воля была плохо выражена, вот и не понял? — хмыкнул Сфенел, его вечный не-враг и оппонент во всех спорах. — Бывает же, что так скажет прорицатель, что не то чтоб истолковать, запомнить невозможно!
Когда кто-то из присутствующих упомянул царя Акрисия, Левкип коротко взглянул на Геспера. Тот, казалось, был полностью поглощен ответственным делом — на сегодняшнем пиру Геспер был виночерпием. Левкип, заранее предупрежденный другом, пил исключительно местное вино, разведенное до цвета бледного аметиста. Гости же предпочли пить лемносское, наксосское и критское. Конечно же, коварный виночерпий сделал все возможное, чтобы гости захмелели как можно быстрее.
— Придержали бы вы языки, — нахмурился Сфенел. — Нашли о чем болтать! — И пробормотал едва слышно: — Хвала богам, что Ферсита нет.
Он одним глотком допил вино и протянул канфар Гесперу, чтобы тот долил вина.
— Пелопию жалко, — пробормотал возлежащий рядом с Геспером Медонт. — Такое могла в постели вытворить!
— Ей бы иеродулой или гетерой быть, — ответил Сфенел, — и меньше болтать о том, с кем по ночам обжимается.
Казалось, тишину можно было резать ножом.
— Жаль ее, — поспешил прервать паузу Левкип, — но мы-то живы! Геспер, налей еще вина!
Некоторое время разговор вяло крутился вокруг урожая винограда и цен на вино, пока Геспер не упомянул о чудесах, которые видел в путешествиях. Гости заметно оживились. Геспер стал рассказывать о том, где побывал и что видел, долго разглагольствовал о Крите, но честно признался, что в знаменитом критском лабиринте не был.
— Я мало похож на юную деву или прекрасного юношу, — морща нос от сдерживаемого смеха, заявил он. — Да и в герои не гожусь!
Гости рассмеялись, и разговор перешел на обсуждение иных чудес. Вспоминали все, о чем слышали или видели, и изрядно захмелевший Иксион с обидой сказал:
— А у нас есть чудо не хуже! Аргосу тоже есть чем похвалиться!
И стал рассказывать о медном дворце, возведенном под землей. Стражники включились в обсуждение достоинств и недостатков строения, с удовольствием разглагольствовали об обороноспособности сего строения, доказывали друг другу свою правоту. Конечно же, не сошлись во мнениях Иксион и Сфенел, но иного от них никто и не ожидал: эта парочка умудрялась спорить по самым простым вопросам. И в их споры обычно не встревали — не важно, кто пытался оспорить мнение одного из спорщиков. Они объединялись и дружно заваливали «третьего лишнего» аргументами или насмешками. Впрочем, чего еще ждать от братьев-близнецов?
Проводив гостей, Левкип с облегчением выдохнул — он уже давно не приглашал гостей и изрядно опасался, что не сможет достойно принять их. Гости остались довольны приемом, приглашали посидеть с ними у Пентея и желали всяческого процветания этому дому и его хозяину.
— Ты доволен? — спросил Левкип у Геспера, задумчиво разминающему между пальцев кусок лепешки.
— Что? — Судя по взгляду, Геспер в мыслях был очень далеко.
Утром Геспер был все так же задумчив и молчалив, а после ужина заявил, что с утра отправляется в Тиринф.
— Я уже все понял, — ответил он на невысказанный вопрос Левкипа. — И почему убили ту служанку, и кого Даная считала Зевсом, и кого следует опасаться в Аргосе и кому.
Утром, перед самым отъездом, Геспер вручил Левкипу свиток на дифтере.
— Дождись, пока я уеду, и лишь потом распечатай, если хочешь, конечно же. И будь осторожен.
— Ты еще приедешь? — Левкип с утра был мрачен как никогда.
— Конечно. Я обязательно приеду.
Левкип пожелал милости Гермеса-Трикефала, и Геспер поехал прочь.
«Я искренне надеюсь, что Гермес-Эриуний будет милостив ко мне, и что я еще увижу тебя. Но все же пишу это письмо. Уничтожь его, как прочтешь, очень прошу. А теперь к истории с Данаей.
Наверняка ты знаешь, что Акрисий и Пройт братья, и после того, как умер их отец, Акрисий изгнал брата из Аргоса. Пройт лелеял мысли о мести и точно решил, что осуществит ее, когда услышал о предсказании. До заключения Данаи в темницу он не успел — и, к тому же, ее тогда охраняли слишком хорошо. А потом… Уверенный в том, что единственную дверь в темницу дочери охраняют надежные люди, царь успокоился. И совершенно забыл о том, что в любом дворце есть калитки для слуг, лазейки для собак и ворота для торговцев. Забыл или не знал. И еще забыл о том, что каждого человека можно купить — нужно только знать, что именно предлагать.
У Ферсита больная сестра. Любимая сестра, единственная. Лекари запрашивают слишком много. Запрашивали. Ибо теперь все необходимое получено, и девушка почти здорова. Лучший лекарь, лучшие средства, прекрасный дом и муж — и все это в Тиринфе. Как ты понимаешь, Ферсит не смог не расстараться.
Но страже путь дальше ворот заказан. Жаждущий мести Пройт нашел единственный путь к узнице — через Пелопию. Ты же помнишь, что о ней говорили? Она, конечно, не порна, ибо денег не брала, а занималась этим делом исключительно из любви к нему, но и не гетера — обычно от гетер ждут хотя бы поддержания беседы, а не лукавых ухмылок и стрельбы глазами.
О том, кто именно являлся к ней ночами, Даная не догадывалась. Запертая с детства в темнице, общавшаяся только с Пелопией, девушка могла лишь мечтать о том мире, который знала из рассказов служанки. Мечтала о герое-избавителе, и готова была на многое, лишь бы выбраться на свободу. И тут появился Пройт. Нет, он не назвался Зевсом сам — так его назвала Даная. Он просто не стал отрицать свою принадлежность к Олимпийцам.
Судя по оговоркам Пелопии, «Зевс», придя к Данае, больше думал о собственном удовольствии и мести, чем о девушке. Уж слишком сокрушалась служанка об участи ласковой и нежной девушки — и не тогда, когда говорила о наказании за проступок.
Пройт через некоторое время исчез из Аргоса — он не мог надолго покидать Тиринф. А на Данаю и ее служанку обрушилось вполне предсказуемое рождение ребенка. Увы, скрыть это было невозможно. Акрисий рано или поздно узнал бы о своем внуке.
Как ты уже наверняка догадался, именно Ферсит в Аргосе следит за тем, чтобы тайна появления и личности «Зевса» Аргосского так и оставалась тайной. И я очень прошу тебя — будь осторожен.
Завтра я еду в Тиринф. Надеюсь, мне удастся не показать Пройту, что я раскрыл его постыдную тайну. Только в том случае, если я буду не свободен или мертв, я не приеду к тебе.
Жди меня. Г.»
Левкип молча прочел письмо и бросил его в очаг. Смотреть, как горит свиток, он не стал — запах паленой кожи не самый приятный.
* * *
— Теперь ты знаешь, что произошло в Аргосе? — спросил Пройт Геспера.
Видимо, Пройту не терпелось услышать то, что сумел узнать шпион. Буквально через полдня после того, как Геспер отправил условленный знак, его сопроводили к царю.
— Теперь знаю, мой царь. — Геспер поклонился, пряча усмешку.
Пройт, довольно кивая, выслушал рассказ о том, как Громовержец услышал стенания юной девы и пришел скрасить ее неволю.
— Ты славно потрудился. — Пройт с брезгливой усмешкой кинул мешочек с деньгами под ноги Гесперу. — Отдохни.
— Не могу, мой царь — торговые дела призывают меня в Мессену.
Пройт махнул рукой, отпуская Геспера, и тот поспешил уйти, прихватив мешочек с монетами.
В ближайшем храме он принес деньги в дар, дома отдал распоряжения Акасту, велел седлать мулов и, забрав заранее упакованные вещи, покинул Тиринф.
«Прощай, царь. Все действительно будут думать о том, что ребенок Данаи — от Зевса. Ты надежно заткнул рты тем, кто знал о твоих тайных визитах в Аргос, а я буду молчать. И о том, что знаю, кто излился тем самым «золотым дождем» в лоно Данаи. И о том, какая же ты скотина. Ты же мог принять в Тиринфе изгнанную из дома племянницу — как некогда горожане приняли тебя. Ведь она родила твоего сына…»
В Аргос Геспер въехал почти под самый вечер. Левкипа дома не было, и Геспер ощутил ревность.
«А что я вообще знаю о нем, кроме того, что он надежный компаньон и прекрасный любовник? — думал Геспер, машинально ощипывая листья у мирта, растущего в перистиле. — Наверняка же у него есть своя жизнь, помнится, он как-то упоминал о том, что как только твердо встанет на ноги, обязательно женится…»
Послышались шаги, и на входе показался Левкип.
— Геспер? Не ожидал тебя увидеть так скоро.
На лице мужчины была такая искренняя радость, что Геспер невольно подумал о том, что может быть, у Левкипа никого и нет. «Или же он хорошо провел время и все еще думает об этом», — мелькнула непрошенная мысль.
— Я скоро уеду, — все же произнес он. — Не хочу мешать тебе.
— Ты мне никогда не мешаешь. Ужинать будешь?
«Словно светильник погасили», — отметил Геспер.
За ужином Геспер узнал о том, что Левкипа задержал покупатель в лавке — пришел чуть не затемно, долго выбирал специи, все ворчал и был недоволен.
— Тебе не надоело так жить? — тихо спросил Геспер. — Я пока ехал, о многом подумал.
— Не надоело что именно? Заниматься специями? Искать новых клиентов? Ждать тебя? Говори поточнее.
— А ты меня ждешь? — Геспер внимательно посмотрел на собеседника.
Тот сначала долго молчал, потом, когда Геспер уже потерял надежду услышать ответ, тихо произнес:
— Каждый раз, как провожаю тебя за порог.
— Давай уедем отсюда? Мне уже обрыдло в Тиринфе, да и… не хочу я там оставаться, слишком хорошо меня знают. В Аргосе тоже не хочу — мало того, что чужак, так еще и руки Пройта досюда точно дотянутся. А так куплю у тебя лавку, передам ее одному из племянников, и уедем, скажем, в Ольвию.
— Почему именно туда? — во взгляде Левкипа причудливым образом смешалось удивление и веселье.
— Там хорошо принимают пришельцев, да и развернуться там можно будет хорошо. Связи-то я разрывать не буду.
— Я смотрю, ты уже все продумал и решил, — хмыкнул Левкип. — А если я откажусь?
— Тогда придется стать чужаком в Аргосе, — вздохнул Геспер.
— И я буду каждый день ждать, когда до тебя дотянутся руки Пройта?
Геспер только пожал плечами — дескать, все в руках мойр.
— Тогда лучше действительно уедем. Если ты можешь пообещать кое-что.
— Что именно? — насторожился Геспер.
— Больше никаких служанок и стражников. Даже если очень нужно будет.
Геспер с облегчением расхохотался.
Если все упирается только в подобную малость, то жизнь с Левкипом будет определенно прекрасной!
