- Профессор Снейп, желто-голубой автобус!
- Что?
- Профессор Снейп, желто-голубой автобус!
- Что?!
- Профессор Снейп, ЖЕЛТО-ГОЛУБОЙ АВТОБУС!!!
- ЧТООООО???!!!!
- Ё-моё, профессор, когда же вы выучите русский? Я ЛЮБЛЮ ВАС!!!
Он никогда ни во что не вмешивается... если не считает нужным.
Комментарии:
Время действия: между 5 и 6 сезоном, эпизод "Борьба с будущим", пропущенный эпизод.
Натуралистичность в описании нападения чудовищ с летальными последствиями.
Он приезжал нечасто. Пару раз в год. Механизм, отлаженный с ювелирной точностью, работал, как часы. Людям достаточно платили, им было, что терять. Они работали, как точно подогнанные шестеренки — не знающие усталости, не ведающие страха, не отягощенные нелепыми человеческими понятиями вроде «сожаление», «жалость», «сострадание».
Кто был отягощен, тот не был нужен. Все это понимали. Жалость, сожаление и прочие атрибуты обывательской жизни отпадали вместе с брезгливостью.
Да, отпадали. Спендер затушил сигарету и прежде, чем прикурить новую, налил бокал воды. Ему в последнее время нравилось пить чистую воду. Он видел в этом странный смысл. Вода проста и понятна. В твердом состоянии имеет четкую кристаллическую решетку, предсказуема и является основой всего. Основа мира. Сущность бытия. Течет туда, куда указано, и разламывает берега, если не хочет этого. Ее можно поставить себе на службу, а можно оказаться погребенным под ней… Огромные массы замороженной воды — прекрасное убежище.
В последний раз он был в Антарктике два месяца назад, поэтому слегка удивился, когда раздался звонок от Боланди, старшего куратора.
— В чем дело? — сухо спросил он без приветствия.
— Сэр, ожидается новое поступление экземпляров в опытную группу.
— И что? Разучились работать? Требуется инструктор?
— Нет, сэр, — торопливо ответил Боланди. — Я просто… Отправляю факсом список. Мне кажется, вы должны быть в курсе.
— Тебе не должно казаться. Ты должен четко выполнять инструкции. Я не помню пункта «Если исполнителю показалось».
Спендер протянул руку к факсу. Тот глухо зажужжал, и из него поползла бумажная лента. Выползла на стол. Луч света, пробравшийся между полосками жалюзи, перечеркнул ее посередине. Спендер наступил пальцем на листок и притянул к себе.
— Буду через двадцать часов. Без меня группу не обрабатывать.
Видит Бог, он этого не хотел.
***
Боланди отхлебнул кофе. Через два месяца автономки даже самый хороший кофе кажется отборными помоями. Впрочем, через два месяца созерцания развороченных грудных клеток, кишок и мозгов помоями кажется все. Боланди подошел к терморегулятору и повернул рукоятку, прибавляя температуру. В основном блоке и на складе температура держалась 0,5 градуса по Цельсию, в жилом — плюс восемь, снаружи минус пятьдесят. И он все время мерз. Каждый день, каждую минуту. Поднимать температуру запрещалось, это могло вызвать нестабильность системы. Но постоянный холод не-вы-но-сим, даже теплая одежда не помогала. Вроде не так уж мало, плюс восемь, но это ужасно, когда постоянно, когда живешь с ощущением, что твои собственные яйца смерзлись навсегда.
Этот прилетит сегодня и начнет промывать мозги. И беспрестанно, не останавливаясь, дымить свои чертовы сигареты.
Этого не любили.
Многие боялись. Боланди казалось… да, казалось, черт возьми, что Этот рассматривал людей, как математическую функцию. Если шестеренка ломалась, она подлежала замене. Тех, кого привозили в прозрачных капсулах, напоминающих гробы, он и за функцию не считал. Материал для исследований. Бракованных без лишних слов отправляли в крематорий, заодно слегка экономя на топливе.
Бракованных хватало. Поздняя доставка, индивидуальные особенности — и развитие Выродка шло нештатно. Тогда он подлежал уничтожению. В крематории. Некоторых оставляли в лаборатории, и потом очкастые ботаники потрошили их, словно поросят.
Между собой их называли Выродками. По протоколу Выродок должен оставаться в капсуле в состоянии вроде анабиоза, именно поэтому необходима стабильно низкая температура. Тогда, переродившись и сожрав остатки человеческого тела, Выродок впадал в состояние спячки. Зачем и как долго они должны тут находиться, Боланди не знал. Это было не его дело.
Все привыкли, что раз в месяц доставляется с полдюжины новых экземпляров. Как правило, один-двое забраковывались, остальных обрабатывали — раздевали, одежду и документы уничтожали, проводили дезинфекцию, вводили нужные препараты и заключали тело в капсулу. Несколько дней шла инкубация вируса, после чего процесс становился необратимым.
По инструкции руководства, если привозили полицейских или агентов правительственных контор, об этом докладывали наверх — сокрытие их следов требовало больших, нежели обычно, усилий.
Вот и теперь новые стеклянные «гробы» рядком стояли на приемочной площадке.
Боланди поглядел на экран монитора. Возле «гробов» скучали два охранника. Один жевал жвачку, двигая челюстями, словно обезьяна.
Урод.
На мониторе призывно запиликала кнопка, обозначающая прибытие вертолета на верхнюю площадку. Боланди глянул на часы. Сплюнул, сунул чашку с недопитым кофе в раковину и вышел из кабинета.
***
Спендер быстро шел по главному коридору, расстегнув парку. Курить на станции запрещалось, но он об этом не задумывался. К нему правила не относились. Но сейчас курить не хотелось, и он задумчиво мял в кармане пачку «Морли», словно что-то инородное.
На площадке было холодно и пусто. Стеклянные капсулы стояли невскрытыми. Спендер неторопливо прошел вдоль них.
Она была в четвертой. Ее лицо наполовину закрывала кислородная маска. Рыжие волосы разметались, на скуле виднелась небольшая ссадина с запекшейся кровью.
Господи, вот же дебил. Как ты допустил это? Она должна быть в Юте, подальше от тебя и от твоих безумных поисков. Но Мироздание любит пошутить.
Спендер глубоко вздохнул. Если это судьба, то нет смысла вмешиваться.
Он давно пообещал себе, что не станет вмешиваться. Глубокая Глотка в сердцах назвал его тактику «Если можешь не спасти — не спасай». Наверное, он был недалек от истины. Вопрос только в том, где Глубокая Глотка теперь и чья тактика правильнее.
— Она агент ФБР, — сообщил Боланди. — Документы вот. Личные вещи мы не доставали.
— У нее могут быть при себе микрокамеры или передатчики, — Спендер наконец вынул сигарету и закурил. — Крэбер здесь?
— Улетел на материк по вашему распоряжению, сэр. Будет через два дня. Мы не можем ждать два дня, сэр, материал будет испорчен.
— Я не собираюсь ждать. Остальных в обработку по общему протоколу через камеру Б. Ее оставьте здесь и приготовьте камеру А. Я сам ее обыщу и уничтожу датчики. Увозите остальных. Какой коридор заполняете?
Мысль о том, что эти… жвачкоеды будут трогать ее тело… Его передернуло.
— Коридор Н-4, сэр.
— Прекрасно, — Спендер уронил сигарету на пол и наступил на нее носком ботинка.
— Вы не доверяете нам, сэр? — удивился Боланди. Этот никогда не высказывал желания самому обработать материал. Подумаешь, агент ФБР, велика птица.
— Нет, — коротко ответил Спендер. — Не доверяю. Это вам не домохозяйка из Техаса. Не хотелось бы осложнений из-за пропущенного жучка.
Боланди пожал плечами и махнул охранникам. Ему было все равно.
— Увозите, — он указал на остальные капсулы. — Вам нужна помощь, сэр?
— Нет.
***
Спендер дождался, пока охранники и Боланди вывезут других. Потом прикатил передвижные носилки. Он делал все методично и спокойно, словно что-то рутинное, обыденное.
В огромном колодце станции царили холод и тишина. Шум работающей аппаратуры сливался с этой тишиной в единое целое. Спендер подумал о том, что на каждом из нескольких десятков этажей дожидаются своего часа две сотни Выродков.
Идиотское название.
Он отключил блокировку крышки и подачу наркоза.
Стекла заиндевели, и ему показалось, что вокруг рыжей головы расцвели ледяные цветы.
Нет, он совершенно не сентиментален. Это всего лишь ассоциация.
Он — человек-оболочка. И серый безликий студень существ, именующих себя людьми, ничем от него не отличается. Внутри оболочки — набор функций.
И совсем немного того, что отличает его от студенистой массы.
Его положение было таково, что он мог позволить себе быть сентиментальным, если бы захотел. Он не хотел. Но ему нравилась мысль, что он мог, и что есть в биомассе лица, ради которых это стоит делать.
Еще мог.
Жаль, что обстоятельства сложились именно так.
Спендер нажал рычаг, и крышка плавно отошла в сторону. Он поймал себя на том, что медлит, и решительно взялся за пуговицы черного пиджака Даны Скалли — тело для обработки должно быть обнажено.
Тело.
А ведь по сути, она жива. Пока еще. И пока еще теоретически есть возможности ее спасти.
Но смысл?
Можешь не спасти — не спасай.
Пуговиц оказалось немного. Спендер тщательно проверил карманы и стянул пиджак, аккуратно приподняв плечи Скалли. Осмотрел и прощупал все швы в поисках несуществующих жучков. Осторожно взялся за мелкие белые пуговки блузки и расстегнул их одну за одной. Блузка хранила еле ощутимый запах ее тела. Он попытался определить аромат духов, но не смог. Запах ускользал, не давался, растворялся в холодном воздухе. Спендер сжал кулак. Тонкая ткань легко смялась под пальцами.
… У нее были хрупкие ключицы. Очень светлая кожа. Теплая. Крошечные веснушки на плечах. В ямочке над грудиной лежал золотой крестик, который она всегда носила. Наверное, если бы его собственная кожа не загрубела много лет назад, он почувствовал бы что-то еще. Но он мог только предполагать — чувствовать он перестал уже давно.
Она медленно дышала — с заданной аппаратом частотой. Спендер завел ладони под ее спину и расстегнул застежку бюстгальтера. Аккуратно стянул белые лямки.
Малдер, ты не просто идиот. Ты трижды идиот. Из-за твоего идиотизма через несколько дней от этой женщины останется только оболочка — на этот раз в буквальном смысле. У тебя был человек, готовый за тебя и твои гребаные идеи отдать собственную жизнь. Таких счастливчиков, как ты, единицы.
И она это сделала. Проблема в том, что сие действие выполнимо только однократно.
У него, Си Джи Би Спендера, такого человека не было никогда. Ну что ж, Малдер… Теперь мы на равных.
Спендер поймал себя на том, что машинально очерчивает пальцем контуры ее обнаженной груди и отдернул руку. Это уже никому не принадлежит.
Он шагнул влево и расстегнул ее брюки. Стянул, снял туфли, потом — плавки и чулки. Прощупал вещи на предмет жучков — скорее машинально, чем сознательно. Светлая кожа казалась неуместным пятном на мутно-зеленом фоне.
Она лежала перед ним совершенно обнаженной, но это не вызывало ни возбуждения, ни вожделения, только острое чувство сожаления о том, что все повернулось именно так.
Когда-то ему были доступны любые женщины, которых он бы захотел. Кроме той, которая ему действительно была нужна. Теперь он во многом не видел смысла. Если его давно уже не шокировали женщины без кожи, то в просто обнаженной женщине он и вовсе видел ничего особенного.
Спендер проверил длину шланга дыхательного аппарата, придвинул носилки поближе к капсуле. Наклонился, поднял ее на руки и переложил на носилки. Быстро переключил дыхательный аппарат и застегнул широкие эластичные ремни — один поперек груди, другой через бедра. Собрал вещи и бросил в капсулу.
Ах да.
Цепочка.
Спендер расстегнул замок, и тонкая струйка золота стекла с ее шеи в его ладонь. Он с силой, до боли стиснул пальцы.
Нет. Это тоже не принадлежит никому.
Уж ему-то точно. Он сделал шаг в сторону и разжал руку над капсулой. На ладони остался красный след от крестика, впившегося в кожу.
Потом это все сгорит в крематории и отправится к звездам в виде пепла. Так правильнее. Но тогда, когда он уже улетит отсюда. Тролли расколотили зеркало, и осколком тебя ужалило в шею. Ты уснула в царстве холода и льда, и твое сердце скоро станет… чужим. Ты перестанешь думать, чувствовать, бояться, испытывать боль или сострадание. Ты перестанешь любить. Ты перестанешь быть.
Странная штука — судьба.
Он закатил носилки в камеру А. Снова переключил маску и переложил Скалли в зеленоватую капсулу со стенками из плотного эластичного материала. Нашел какую-то салфетку и аккуратно стер остатки засохшей крови с ее скулы. Пригладил растрепавшиеся волосы, пропуская рыжую шелковистую прядку между пальцами. Включил первую стадию обработки, и капсула стала заполняться водой с дезинфектантом. Он смотрел, как вода струится по ее телу, и опять поймал себя на странной мысли — он прикидывал, хватит ли времени, чтобы слетать в Пентагон и вернуться с вакциной. Понял, что не успеет.
Он спустил первую порцию воды, включил программу и сменил маску на ее лице, зная,что произойдет дальше, и не желая видеть видеть этого. Автоматическое введение кислородной трубки — зрелище не из эстетичных. Он давно не был брезглив, но… Просто не хотелось.
Неожиданно для самого себя Спендер наклонился и поцеловал ее в лоб. Отвернулся и нажал кнопку запуска. Зеленоватая крышка опустилась с громким стуком. Он вздрогнул и сжал кулаки. Капсула стала заполняться раствором.
Вот и все.
Он перекатил капсулу в лифт и поднялся до нужного этажа. Прошел в конец ряда, прикрепил к верхушке капсулы подъёмник, нажал на рычаг. Подъемник негромко загудел и потащил капсулу кверху, подвешивая ее вертикально.
Спендер коснулся ладонью зеленоватой стенки, не чувствуя холода. Он хотел еще раз увидеть ее. Но пряди волос плавали в воде вокруг ее головы, и лица почти не было видно.
Он отвернулся и пошел к лифтовой шахте, откуда уже слышался шум — люди Боланди поднимали остальных.
— Сэр, вы улетаете сегодня? — спросил Боланди, когда Спендер появился в центральном пункте.
— Нет. Сделай мне кофе. Я останусь… На два дня. Удостовериться, что вы еще не забыли, как работать. Транспортные капсулы перегоните в крематорий, когда я уеду.
Он сам не знал, зачем ему понадобилось остаться, и от этого было не по себе — Спендер всегда четко знал, что, зачем и почему он делает.
Боланди принес кофе — кипяток с мерзким привкусом. Но Спендер проглотил его, не ощутив ни температуры, ни вкуса.
Нужно просто удостовериться, что все действительно идет своим чередом.
***
Спендер читал еженедельные отчеты, отчеркивая острым карандашом то, что заслуживало внимания, и курил. Минули сутки, станция жила по штатному расписанию, и он чувствовал разочарование: неужели все действительно закончилось?
У тебя, придурок, была возможность пойти за ней на край света. А ты свесил лапки. Дерьмо на палочке.
Надо будет все-таки забрать цепочку, мстительно решил он.
— Сэр, в нашем направлении движется вездеход.
— Что? — Спендер поднял взгляд, и карандаш проткнул дырку в листке бумаги.
— Вездеход, сэр, — дежурный показал сначала на локатор, потом на монитор. — Не наш. Позывных и кодов не подает. Судя по всему, это вездеход с исследовательской станции, которая ближняя к нам.
— Он точно идет именно в нашу сторону? — Спендер отложил листок.
— Как по линейке, сэр. Уничтожить при приближении?
— Пока не стоит. Насколько я понимаю, у него не хватит топлива, чтобы добраться до нас. Не нужно привлекать лишнее внимание.
— Может и хватить, сэр.
Спендер затушил сигарету.
— Объяви повышенную готовность, — сказал он.
— К чему? — удивился дежурный.
— Ко всему. Есть некоторая вероятность… Достаточно большая… Что мне известна личность этого человека. Свяжитесь через материк с исследовательской станцией через Килверта. Пусть узнает, кто взял вездеход, — Спендер похлопал себя по карману. Черт, это была последняя, и он забыл положить свежую пачку в карман пиджака сегодня утром.
Что-то он совсем расслабился. Ничего, в парке должна быть запасная. И не одна.
— Как только узнаешь, сообщи, — он подошел к локатору. Вездеход быстро приближался — видимо, шел на пределе скорости. — И вызови Боланди. Немедленно.
— Да, сэр.
Пусть все идет своим чередом.
***
— Вездеход застрял в нескольких милях от нас, сэр, — дежурный стоял рядом, держа в руке какую-то бумажку. Спендер стоял возле окна, курил и смотрел на снежную равнину, не моргая и не щурясь. — Тут информация о том, кто его взял.
«Точно змея», — подумал дежурный и сразу постарался перестать думать.
— Человек вышел из вездехода и продолжил путь в нашу сторону, а потом исчез из виду. Возможно, провалился в ледяную расщелину. Тут их много, сэр, и большинство ведут к корпусу. Их никто не заделывал, вокруг ведь никого нет.
Спендер кивнул. Расщелины появились еще тогда. Когда эта штука завинтилась под лед.
— Но ему не проникнуть внутрь? — спросил он.
— Сэр, — осторожно сказал дежурный. — В корпусе полно незакрытых вентиляционных шахт. Они закроются только в случае включения режима подготовки к… Ну вы знаете. Назад будет не отыграть.
— Идиотская конструкция, — Спендер взял листок из рук дежурного. — Я всегда говорил, что ее необходимо переделать. Где Боланди?
— Будет через десять минут, сэр.
— Немедленно. И подготовьте вертолет. Я не собираюсь задерживаться.
— Да, сэр.
В листке была одна строчка: «Фокс Малдер. Специальный агент ФБР».
Давай, Кай. Спасай свою Герду. Не все ей вытаскивать тебя.
Надо убираться отсюда. Если его интуиция не ошибается, скоро оставаться станет небезопасно. Малдер вряд ли бросится в совершенно безнадежное предприятие — даже он не настолько безумен. Значит, он знает, на что идет, и знает, как это сделать.
— Сэр, может, проще убить его? — спросил появившийся в центральном пункте начальник безопасности.
— Угу. И через два дня тут будет десант ФБР. Не уверен, что это лучший выход. У него ничего не выйдет, — Спендер тщательно следил за своими интонациями, чтобы никто не услышал в его голосе смутную надежду на обратное. — Не трогайте его. Я сам решу, что с ним делать.
— Он уже на центральной площадке, сэр, — сказал дежурный. — Лезет наверх, к последнему коридору.
— Черт с ним. Где Боланди, дьявол его раздери?
— Здесь, сэр, — Боланди вошел в открытую дверь. — У нас неполадки с температурным режимом. Превышение на восемь градусов.
— Давно? — сухо спросил Спендер.
— Столько — сегодня. Три дня — на три градуса.
— Почему не доложили?
Боланди замялся.
— Рассчитывали отладить втихую? Вы в курсе, чем это грозит?
— Да, сэр. Нестабильностью системы.
— А нестабильность системы — нехилый шанс, что Выродки провернут всех на фарш, — очень спокойно сказал Спендер, сминая в руках сигарету. — Четыре дня! За четыре дня повышенной температуры они почти дошли до зрелости. Ваши мозги не стоят ни цента из тех, что вам платят. Я улетаю. Если вы за два часа не исправите тепловой режим, станции конец.
Все одно к одному. Значит, с этой точкой придется прощаться.
Пол под ногами заходил ходуном — на какое-то мгновение. И снова наступила тишина.
Спендер повернулся на каблуках, сдернул с крючка парку и быстро вышел в коридор, направляясь к вертолетной площадке. Боланди с тоской смотрел ему вслед. Чертов центральный регулятор.
Его охватила тоска и смутное предчувствие ада.
***
Пол заходил ходуном снова, и Спендер едва не сорвался с лестницы, поднимаясь на вертолетную площадку. Откуда-то раздалось странное шипение, а потом гул аварийной системы — сначала негромкий, а потом все более пронзительный. Причина могла быть только одна, и не температурная.
— У Малдера есть вакцина, — крикнул Спендер дежурному, который прибежал на вертолетную площадку вместе с ним. — Станция перешла на режим эвакуации!
— Я же говорил, что надо было его грохнуть! — заорал дежурный.
— Теперь это не имеет значения! — прокричал Спендер сквозь нарастающий грохот. — Если бы я с самого начала знал, что Боланди не отследил нарушение температурного режима, я бы улетел со станции в ту же секунду! Выродки начнут вылупляться в любой момент, и я не завидую тем, кто окажется рядом с ними!
Молодец, мальчик. Интересно, где ты раздобыл вакцину и кому нужно свернуть шею. Все-таки генетика — великая вещь. Но не всегда срабатывает. Теперь ваша задача выбраться отсюда. И что характерно: он, Спендер, тут абсолютно ни при чем. Политика невмешательства дает прекрасные плоды. Просто не вмешиваться тоже надо уметь.
Грохот продолжал усиливаться, раздался пронзительный вой аварийной сигнализации, и на табло вертолетной площадки замигали сигнальные огни. По главному коридору бежали люди, быстро поднимались по лестнице и забивались в два других вертолета. Пилоты торопливо готовили машины к отлету.
— Где Боланди? — заорал дежурный последнему охраннику, который с невероятной быстротой поднялся по лестнице, и теперь не мог отдышаться.
— Не знаю! — прокричал тот в ответ. — Он в центре управления! Пытается переключить температурный режим обратно, но аппаратура не реагирует!
— Она уже не отреагирует, черт возьми! — заорал дежурный и, набрав код центра, закричал в переговорник:
— Сэр, уходите оттуда! Станция перешла в режим автозапуска по причине выхода теплового режима из строя!
— Выродки выбираются из капсул, сэр! — охранник был бледен, как полотно. — Мы видели двоих на последнем этаже, они рвали друг друга. Если он помедлит хоть немного, сюда уже не доберется!
— Сэр! Боланди, уходите оттуда, вы слышите?
***
Боланди опустил руки. Он догадывался о причинах нарушения терморегуляции станции и неплохо представлял, что его ждет. Но оставаться здесь ему хотелось еще меньше.
Выбор между Выродками и Курильщиком был не слишком прост, но и не труден. Боланди развернулся и побежал к выходу.
Станция тряслась и гудела, как будто под ней разваливалась земля. Отовсюду слышался омерзительный вой аварийных систем, где-то лопнула труба, и через весь коридор со свистом била струя горячего пара. По полу текла и мерзко хлюпала под ногами вода — таял лед, охлаждающий капсулы. Свет по большей части погас, только местами горело аварийное освещение.
Боланди бежал по верхнему коридору к вертолетной площадке, надеясь добраться короткой дорогой, и старался не смотреть, как по обе стороны от него в мутно-зеленых капсулах ворочались Выродки, стараясь выбраться наружу. Боланди дважды упал, сбил колено, разодрал рукав. Он задыхался — в воздухе невыносимо пахло аммиаком, гортань скребло словно теркой, во рту появился тошнотворный железистый привкус. В висках колотило.
Ему оставался последний поворот, за которым был свободный коридор — пятьдесят ярдов до подъема к вертолетам. После поворота можно нажать спасительную рукоятку, которая закроет отсекающую дверь, оставив Выродков наедине друг с другом. Но когда до его слуха донесся чвакающий треск разламываемой капсулы, он с тоской понял, что не успевает. В животе стало холодно. К горлу подкатила тошнота.
Он бежал как во сне. Бывают такие сны: словно бежишь через тягучий кисель, и ног не поднять — они тяжелые, словно налиты свинцом, и ты продавливаешь грудью невидимую стену, но не можешь, не успеваешь, совсем не успеваешь…
Он услышал позади себя визг — словно кто-то железом елозил по стеклу, громкий, проникающий глубоко в мозг, и успел оглянуться на бегу. Трое Выродков вырвались из капсул одновременно. Зеленоватые, выше человеческого роста, с какими-то щупальцами — или лапами, он уже не разобрал — с кинжальными когтями на концах. Они тоже заметили Боланди и бросились за ним, разбрызгивая воду.
Он, задыхаясь, чувствуя, как рвутся легкие, выбежал за поворот и бросился к рукоятке. Судорожно надавил ее вниз и с облегчением услышал истошный вопль за спиной — упавшая с потолка тяжелая перегородка разрубила Выродка пополам. Его лапы скребли пол, когти оставляли глубокие борозды, он оглушительно визжал и крутил башкой, а из-под раздавленного живота во все стороны расползалась буро-зеленая дымящаяся жижа и какие-то зеленоватые ошметки. В лицо Боланди плеснуло теплым. Он вытер лицо и увидел на ладони зеленые разводы.
Колени дрожали так, что почти стукались друг об друга. Рубашка мгновенно взмокла от холодного липкого пота. Сердце колотилось где-то в горле, отдаваясь каждым ударом в мозгу.
Боланди повернулся, чтобы бежать к вертолетной площадке, и окаменел: у стены стоял Выродок. Молча пялился крошечными злобными глазками.
Боланди бросился вперед. В эту секунду он любил беспрестанно дымящего сигаретой урода больше родной матери.
***
— Вон, — крикнул дежурный. — Я вижу! Бежит по коридору!
СиДжиБи поднялся и подошел к краю площадки.
Ему показалось, что он видит замедленную запись.
Выродок нагнал Боланди в десяти ярдах от лестницы и схватил за ногу, уронив лицом в пол. Боланди заорал — когти воткнулись в голень, и Спендер услышал хруст ломающейся кости. Боланди выхватил из кармана пистолет и выстрелил в голову Выродка, но дважды промазал, а третья пуля разорвала Выродку то, что можно условно назвать щекой — зеленые ошметки брызнули во все стороны. Выродок истошно завизжал. Боланди вырвался и побежал, подволакивая ногу:
— Вытащите меня! Сэр, вытащите меня отсюда!
— Убирай лестницу, — сказал Спендер дежурному. — Он уже инфицирован. Убирай, я сказал. Улетаем. Вертолет к взлету.
Дежурный, бледный, как окружающие станцию снега, наклонился, вытащил легкую металлическую лестницу из крепежей и бросил неподалеку. Боланди что-то закричал, но из-за шума работающего вертолетного двигателя ничего не было слышно. Спендер подошел к краю помоста.
Выродок настиг Боланди в паре ярдов от того места, где только что была лестница, и прыгнул сзади, вцепившись зубами в левое предплечье.
— Гребаный ублюдок, да вытащите меня отсюда, вытащите!!!
Выродок перехватил жертву второй лапой, и когти разорвали живот. Боланди пытался вырваться, рефлекторно придерживая руками выпадающие кишки, но это было бессмысленно. В его горле заклокотало, и на губах появилась кровавая пена. Спендер увидел, как серо-зеленые окровавленные когти проткнули грудную клетку и вышли спереди. Выродок рывком дернул голову Боланди назад, перекусывая горло, и на серый металлический пол хлынула кровь. В последнее мгновение Боланди успел приставить пистолет к челюсти Выродка и нажать на спуск. Выродку снесло полбашки, и ошметки мозга брызнули на стену.
— Сэр, быстрее! Еще мгновение, и нам тоже конец! — хрипло крикнул дежурный, стараясь не смотреть вниз.
Спендер бросил окурок с помоста вниз, в лужу крови, развернулся и поднялся в вертолет, уже оторвавшийся от поверхности. Сел, пристегнулся, налил бокал воды, чтобы убрать железистый привкус во рту. Закурил свежую сигарету. Он не чувствовал ни тошноты, ни сожаления.
Главное — не вмешиваться в ход событий.
Разумеется, если это выгодно. Принципы — удобная вещь, если время от времени складывать их в карман.
Вертолет поднялся высоко. Свежий холодный ветер дул в лицо, принося морозные запахи снега и льда. Солнце слепило глаза, и Спендер вынул из кармана солнцезащитные очки.
Они отлетели достаточно далеко, чтобы быть в безопасности, когда станция, перешедшая на автоматический режим, произвела взлет. Это было безумно красиво — гигантская сверкающая тарелка посреди белоснежной пустыни.
И солнце. Прекрасное зрелище. Грандиозно — до мурашек по коже.
