- Скажите своему крестнику, чтобы он не передразнивал меня! – шипел Снейп Сириусу, показывая на кривляющегося Гарри Поттера.
- Гарри, не корчи из себя идиота.
Данный материал может содержать сцены насилия, описание однополых связей и других НЕДЕТСКИХ отношений.
Я предупрежден(-а) и осознаю, что делаю, читая нижеизложенный текст/просматривая видео.
Энджеле нравилось называть ее «милой». А Бреннан действительно не понимала почему — она была вовсе не из тех людей, кто вдохновляет на нежности и ласковые прозвища. Она даже никак не показывала, что ей нравятся подобные вещи — так она полагала. Что же, Бреннан чаще всего вызывала у людей раздражение, гнев и просто неприязнь.
— За что ты любишь меня?
Энджела сонно вздохнула — хлопок скользнул по нежной коже — но улыбалась она весело, без раздражения. Спросила тепло и ласково:
— Мне огласить весь список? Прямо сейчас?
Бреннан будто окатило волной необычных для нее эмоций, угрожающе ярких, вынуждавших сделать что-то очень неловкое.
Конечно же, Бреннан хотела полный список причин, описанных самыми точными терминами, хотела страховку от собственной неуверенности, хотела что-то более надежное, чем снисходительная улыбка Энджелы или прикосновение нежных пальцев, поправляющих выбившуюся прядь волос.
Энджела заметила неуверенность в глазах Бреннан, она не знала, почему Бреннан вдруг ощутила эту несвойственную ей потребность в другом человеке, но даже как-то неправильно обрадовалась этой потребности. Опираясь на руки, она приподнялась и вытянулась над стройной, длинноногой Бреннан. Таким телом нельзя было не восхищаться. Энджела охватила пальцами запястья Бреннан и мягко прижала ее к постели, накрывая собой, скользя кожей по теплой коже, успокаивая. Странно, но Бреннан соглашалась на этот сладкий плен. Удивительный парадокс: Бреннан нравилось, что кто-то проверяет ее границы на прочность, не давая уклониться. Бреннан становилась упрямой и жесткой, встречаясь с любыми ограничениями — живыми или неживыми, она была нелюбезной, неуступчивой, независимой. Оказалось, что исключение из этого правила существует.
Энджела, с трудом сдерживая восхищение, следила, как эмоции оставляют свой след на лице Бреннан. Вот замешательство заставляет ее сдвинуть брови, вот недоумение вынуждает нахмуриться, а вот понимание разглаживает лоб. Скрытый внутри слишком быстрый ум Бреннан будто замедлял обороты.
Энджела не смогла отказать себе в коротком поцелуе. Но не удержалась, когда губы Бреннан охватили ее губы и поцелуй стал глубже. Запястья Бреннан напряглись, дернулись под руками Энджелы в слабой попытке вырваться из плена, но Энджела крепко прижимала их к постели. У Бреннан вырвался потрясенный и возбужденный вздох.
Быстро куснув припухшую губу, Энджела отстранилась и высокомерно усмехнулась. Ей доставил удовольствие румянец, выступивший на щеках у Бреннан, и страстное желание в ее затуманенных глазах.
— Почему ты думаешь, что я люблю тебя, милая?
Бреннан ответила серьезно. Она любой вопрос воспринимала всерьез.
— Ты любишь меня, потому что я равна тебе. Я бросаю тебе вызов и побеждаю, я не обесцениваю твой ум из-за внешности. Мы отлично совместимы сексуально, и я не пытаюсь тебя контролировать или ограничивать. Со мной ты можешь сохранять свою индивидуальность и быть независимой рядом с кем-то, кто доверяет и поддерживает тебя.
Энджела снисходительно улыбнулась, наклонилась, кончиком носа нежно потерлась о нос Бреннан, едва не задевая ее губы своими.
— Причины, конечно же, есть, — прошептала она, стрельнув глазами, — но ты должна будешь принять их, даже если они покажутся неправдоподобными, даже если они основаны на вере, а не на фактах, а со мной всегда именно так.
Искра желания вспыхнула в Энджеле сразу, как только они с Бреннан познакомились. Оглядываясь назад, она понимала, что Бреннан должна была ее испугать. Но Энджела оказалась слишком далека от научной тусовки, от их культов и кумиров, объектов восторга и преклонения, каким, несомненно, являлась ее слишком серьезная коллега. Бреннан сразила Энджелу, завлекла в колодцы своих глубоких серых глаз. Слишком сильно сжатые челюсти, превращавшие лицо Бреннан в мрачную маску, постоянная потребность логически препарировать всех и вся... Бреннан скверно сочеталась с метафорами и юмором. Именно это делало ее забавной и одновременно очаровательной.
А потом, к удивлению Энджелы, она почувствовала себя ценным сотрудником — достаточно было однажды доказать свою полезность. О, Энджела давно привыкла, что коллеги-женщины завидуют ее внешности и потому относятся к ней с покровительственным пренебрежением. Она и сама не понимала, как привыкла к такому, пока Бреннан не стала обращаться с ней уважительно, как с кем-то очень важным.
Энджела думала, они невинно флиртуют, выяснилось — ничего подобного. Всякий раз, когда они оказывались рядом, Бреннан внезапно замолкала, начинала нервничать и казалась почти подавленной. Энджела пыталась найти этому причину, пока не убедилась, что ничего не понимает в происходящем. Ей не хотелось сомневаться в одиночестве, потому она спросила — так прямо и ясно, как только могла. Ведь Бреннан была не из тех, кто понимает туманные намеки, а Энджела больше не хотела недоразумений.
— Ты смущаешь меня, — ответила Бреннан, и если бы Энджела не заметила мелькнувшую в ее взгляде уязвимость, то сочла бы ответ полной чепухой, очередной забавной неуклюжестью Бреннан в общении с людьми. Но Энджела настояла на своем — ободряюще улыбнулась и спросила, в чем дело.
— Ты флиртуешь со мной, будто хочешь вступить в сексуальные отношения, но все свидетельствует о том, что ты ведешь активную гетеросексуальную жизнь, — прямо ответила Бреннан, даже глазом не моргнув. И Энджела едва сдержалась, чтобы не расхохотаться от неожиданности.
Сначала Энджела даже сомневалась, как поступить. Не дала прямого ответа, устроилась поудобнее на диванчике в кабинете Бреннан и задумалась о том, что собственно сделала и зачем. Так ни до чего толком и не додумавшись, Энджела предпочла уточнить:
— А тебе хотелось бы вступить со мной в сексуальные отношения?
Слова звучали до смешного официально, но как еще спросить Бреннан, Энджела не знала.
На мгновение Бреннан склонила голову набок, пристально изучая Энджелу. А потом ответила, прямо и без сомнений:
— Да.
Энджела знала, что Бреннан не просто знакома с сексом, но и наслаждается им. Эта тема всплывала среди обычной офисной болтовни, и Бреннан выдала информацию как ни в чем не бывало, словно секс — тема для обычной дружеской беседы, а не для непристойных шуточек или намеков. Несмотря на это, Энджеле было невыносимо трудно связать такое отношение к сексу с Бреннан, которая так неумело общалась с людьми. А еще она никогда не встречала более жесткого и сдержанного человека.
Энджела забыла, чья была идея — провожать Бреннан домой, и были ли у этой идеи более трезвые конкурентки. Вряд ли, потому что Энджела могла бы составить километровый список аргументов, почему совершенно определенно не стоило начинать эти отношения. Но Энджела, как всегда, приняла решение импульсивно, под влиянием момента, честно говоря, ей просто стало очень любопытно.
— Однополые сексуальные отношения абсолютно нормальны, — объявила Бреннан, уже стоя в дверях своей спальни. Она произнесла это так отстраненно, словно читала лекцию. — Они существовали и до появления достоверных письменных свидетельств и упоминаются в таких источниках, как Библия. Их порочность в глазах общества — не что иное, как искусственное наслоение, вероятно, связанное с боязнью всего необычного, а также неосознанной убежденностью, что единственная цель секса — продолжение рода. Скорее всего, такие убеждения зародились во времена, когда человеческий род был под угрозой исчезновения. Еще, конечно, повлияли патриархальные страхи кастрации, феминизации и бесполезности.
В ту минуту Энджела не смогла сдержать улыбку.
— Милая, не нужно оправдывать меня.
Первая ночь стала настоящим откровением. Бреннан относилась к сексу так же, как ко всему прочему: целеустремленно, активно, с почти безрассудным любопытством и ненасытным стремлением все изучить. Если в обыденной жизни она была неловкой и зажатой, то в постели — с точностью до наоборот. Бреннан не смущалась, когда Энджела проводила пальцами по спине, когда ощупывала ягодицы, когда легонько прикусывала соски, когда она сама притягивала Энджелу к себе с откровенной страстью. Она не утруждала себя стыдливостью, брала, что хотела, и требовала желаемое.
Потому Энджела была поражена, когда утром, едва проснувшись, поняла, что Бреннан абсолютно бесстрастно смотрит на нее, уже застегивая последнюю пуговицу на блузке.
— Не понимаю, почему продолжение этой связи должно как-то повлиять на наши рабочие отношения, — холодно сказала она. — Я хотела бы встретиться с тобой снова. Освобожусь вечером в десять.
Энджела смогла только кивнуть. А Бреннан поправила воротник и, уже стоя на пороге, бросила через плечо:
— Не забудь запереть дверь.
И Энджела вернулась, потому что не могла ничего с собой поделать, ее победило любопытство, ее с головой поглотило нечто неуправляемое. Она вернулась, потому что так хотела.
Конечно, Энджела лгала себе, скоро это стало невыносимым. Миновали полгода самого классного секса, лучшего, что у нее был, но не было никакой определенности, никаких обещаний, кроме секса снова и снова. И, к своему ужасу, Энджела осознала, что нуждается в чем-то большем. Чувства. Любовь. Близость и тепло. Поразительно незрелые, девчоночьи потребности, и Энджела ненавидела Бреннан, ткнувшую ее носом в эту слабость.
Однажды Энджела «случайно» проговорилась, что у нее свидание и вечером она не придет. Лицо Бреннан слегка дрогнуло, Энджела решила, что ей показалось. Ведь лицо Бреннан оставалось невозмутимым, как камень, пока сама Энджела, сомневаясь, с едва различимым лепетом сбежала из кабинета своей любовницы. Сбежала так быстро, что забыла в офисе сумочку, и обнаружила это, только добравшись до машины. Выругавшись, Энджела поняла, что придется вернуться. Она пообещала себе, что постарается держаться подальше от кабинета Бреннан, не попадаться той на глаза, но на деле ничего не смогла с собой поделать. Энджелу так и тянуло взглянуть, злится ли Бреннан из-за пропавшего вечера, и этого мазохистского желания оказалось достаточно, чтобы осторожно подкрасться и, скрываясь в тени, заглянуть сквозь неплотно закрытые жалюзи в кабинет.
Бреннан сгорбилась за столом, спрятав лицо в ладонях, полностью разбитая, и Энджела, не раздумывая, шагнула вперед, на свет. Конечно, она выдала себя этим движением. Бреннан со злостью вытерла слезы со щек, а потом ее лицо снова превратилось в пустую, безразличную маску, пялившуюся на Энджелу через стекло и двадцать футов кабинета. Потом Бреннан вскочила на ноги и в следующий момент уже стояла в дверях, скрестив руки на груди.
— Я полагала, что у тебя свидание, — горько сказала Бреннан, и, если бы не ее покрасневшие глаза, Энджела решила бы, что снова все выдумала, что это не Бреннан плакала буквально минуту назад.
— Мне нужен был повод, чтобы провести вечер без тебя, — честно ответила Энджела, и на этот раз дрожь на лице любовницы ей не почудилась. — Я больше не стану так делать.
И без того хмурая, Бреннан насупилась еще сильнее, прогоняя со своего лица любой намек на обычную человеческую уязвимость.
— Ты ничего мне не должна, — угрюмо ответила она, бросив на Энджелу гневный взгляд.
Энджела неожиданно для самой себя разозлилась.
— Нет уж, я должна тебе кое-что, — почти прорычала она и подошла вплотную, так, что их разделяла всего пара дюймов. — Ты не машина, милая. И я не машина. Я хочу быть чем-то большим, не секс-игрушкой или способом снять стресс. Мне нужно, чтобы наши отношения стали чем-то большим, а не просто сексом без обязательств!
Бреннан смотрела на нее беспомощно, словно не знала, что говорить или делать в ответ, и Энджела раздраженно фыркнула.
— Но я не знаю, что тебе предложить, — растерянно призналась Бреннан. Такая же растерянность мелькала в ее глазах, когда Бреннан сталкивалась с головоломными загадками поп-культуры, когда у нее не хватало деталей мозаики, чтобы сложить правильный ответ.
Энджела грустно покачала головой, скривив губы в усмешке.
— Ну, я не знаю... как насчет любви?
Бреннан отступила на шаг, с изумлением глядя на Энджелу.
— Любви? — переспросила она. И Энджеле захотелось дать ей пощечину, так много недоверия было в ее голосе. Бреннан сдвинула брови, и в ее взгляде было мрачное напряжение. — Ты хочешь, чтобы я призналась в любви?
Ее сердце подпрыгнуло в груди, когда прозвучали эти слова, но Энджела все же грустно покачала головой.
— Нет, — пробормотала она, смутившись еще сильнее, — я хочу, чтобы ты любила меня.
Она повернулась, она уходила, не в силах больше стоять там и смотреть на Бреннан, но вдруг сильная рука ухватила ее за предплечье, заставив резко затормозить. Голос Бреннан звучал непривычно рвано, но в глазах ее горела странная уверенность.
— Я впустила тебя в свою жизнь. Я доверяла тебе во всем, поделилась самым интимным. Ты могла видеть меня такой, какая я есть. Я предложила тебе всю себя, — Бреннан запнулась, ее губы недовольно сжались. — Почему тебе нужно слышать признания в любви, когда я показала тебе любовь?
***
Глядя в открытое, наполненное почти детским доверием лицо Бреннан — и это доверие было заслуженным — Энджела теперь улыбалась своим воспоминаниям.
— Я могу назвать причины. Но лучше я просто покажу, — пробормотала она и поцеловала Бреннан, отвечая на все вопросы сразу.
