Данный материал может содержать сцены насилия, описание однополых связей и других НЕДЕТСКИХ отношений.
Я предупрежден(-а) и осознаю, что делаю, читая нижеизложенный текст/просматривая видео.
Темноволосый, томный, юный, едва успел с постели подняться, дабы встретить гостя, как полагается, да тому было не вежества.
- Свет убери, - велел он коротко, скидывая тяжелый кафтан, едва скрывая выжигающее изнутри желанье.
И во тьме кромешной нетерпеливо схватил темноволосого за ворот белой, новенькой совсем рубахи, и рванул с силою, и на постель рухнул, подминая под себя гибкое жаркое тело.
- О-о-о… - успел еще выдохнуть юноша – а дальше мог лишь стонать, вскрикивать да молить, судорожно ртом воздух хватая.
- Федюша, - покрывая поцелуями лицо гладкое, плечи сильные, грудь, шептал гость нежданный, не открывая глаз крепко зажмуренных, про себя повторяя отчаянно: «Не тот, не тот, не тот…»
И правда, совсем не того Федюшу звал, не того, которго желал столь неистово да безнадежно.
И сколь не ври себе, сколь не убеждай, будто здесь, в темнотище, на перине измятой, извивается, обнимает да заходится стонами тот, единственный – а себя-то не обманешь.
Да нет, нет выходу иного, окромя заменить – и искал, нарочно искал, чтоб одних лет, и волосом темен, и кудряв, и чтоб непременно Федор тоже.
Лишь так мог держать в узде запретную страсть свою, горькую страсть, истинно сатанинскую – до иного Федора, до единственного, кого не смел коснуться рукой похотливой - и желал сего более жизни всей.
Страсть неутоленную до сына, до детища любимого, до первенца своего.
Коли б хоть намек, хоть отблеск искры мелькнул в очах темных, коли б хоть раз углядел в лице Федюшином то самое, запретное – не стерпел бы, не удержался, испил бы до донышка чашу сию. Да ничего, ничего большего не видел, чем любовь сына до родителя своего.
Ах, как грыз себя, отдавая Федюшу в руки царевы! Ах, как ревновал – загодя – до той, кого сочтет в будущем достойной быть матерью внуков своих!» Ах, как ненавидел себя, как Федюшу ненавидел: себя – за желанья запретные, его – за то, что видит в нем лишь отца.
Молил Господа об избавленьи, злата не жалел для братии святой, каялся, лоб до крови расшибая – и желал, желал, желал…
Федор другой лишь ненадолго утолял страсть ненавистную, лишь до первого лучика солнечного, а потом видел грешник лицо – сонное, счастливое, смущенное - не то, совсем не то лицо, и пуще прежнего расцветала в сердце ненависть.
И все одно бежал, бежал раз за разом к другому, изливал на него всю силу запретного, шептал в ночи слова, для иных ушей предназначенные.
А вечером нынче – вечером чуть было не поддался искушенью, чуть было не сотворил непоправимое.
А ведь Федюша всего-то и сделал, что поцеловал отца на прощанье, устами легко рта коснувшись – так, бывало, в годы детские вечер каждый целовал.
И застыл отец нечестивый, окаменел: представилось, как, стан стройный обхвативши, в губы сына с яростью впивается, глотает стон изумленный, размыкает языком жадным уста вожделенные, врывается во глубину влажную… И захотелось, захотелось – на минуту одну, бесконечную, так и сделать.
Федюша ведь добрый сын, он покорится и такой отцовой воле, покорится непременно, никуда не де…
«А дальше-то что? – словно ножом резануло. – Дальше что будет? Когда оставишь его, на постели распятого, растерзанного, оглушенного кощунством твоим – что дальше? Иль, думаешь, после такого будет он так же тебя любить – тебя, отца, познавшего во страсти диавольской кровное дитя свое?»
И оттолкнул поспешно – чуть сильней, чем требовалось, - и слово молвил нарочно грубое – чуть грубей, чем стоило.
Только не мог иначе. Не мог.
Полыхнула обида в очах сына – да разве посмел бы отец признаться…
- Ступай, Федюша, ступай, время-то позднее, - не сказал – прохрипел, боясь лишний раз в глаза сына взглянуть: не дай боже, заметит, поймет.
И, едва проводивши, тут же велел коня седлать, помчался быстрей ветру туда, где скучал праздно томный юноша, темноволосый да кудрявый, именем Федор.
Ибо дал клятву крепкую – не Господу, не царю, себе дал: никогда не узнает сын.
Ни-ког-да.
И клятву сию твердо намерен был держать Алексей, сын Данилов…